Книга Братство порога - Антон Корнилов

Обычная камера имела два шага в длину и столько же в ширину. Дверь камеры была сколочена из цельных бревен, а иногда — еще и дополнительно обита железом. В верхней части двери, как правило, помещалось небольшое оконце, забранное решетками. Изо всей мебели в камере присутствовал клочок прелой соломы, а нужником служила круглая дыра в углу.

В такую-то камеру и бросили рыцаря Северной Крепости Порога, почти бесчувственного, еще не вполне оклемавшегося от сильнодействующего заклинания.

Оттар находился в дворцовом подземелье всего несколько дней, но план побега в его голове сложился почти сразу. Оттар предполагал через оконце схватить за горло тюремщика в тот момент, когда он принесет ему ужин (в дворцовой тюрьме кормили один раз в день), и, угрожая смертью, вынудить открыть дверь. Северянин не сомневался, что ему удастся убедить тюремщика пойти на такое преступление — руки рыцаря сильны, держать тюремщика он мог сколько угодно, сжимая пальцы изо всех сил и время от времени чуть ослабляя хватку. Освободиться у жертвы не получиться, а за спасительную порцию воздуха в иссыхающие легкие человек может сделать что угодно. Да и нужно-то ему всего-навсего пару раз повернуть ключ в замочной скважине…

А дальше… А дальше будет просто. Он завладеет оружием первых же стражников, которые попадутся ему на пути, и с помощью оружия пробьется наверх. Тут уж его никто не остановит. Искусством охоты передвигаться неслышно Оттар овладел еще в детстве, когда охотился с голыми руками на пугливых гагар.

В этом плане присутствовало единственное слабое место. А именно: руки Оттара были прикованы к стене, дотянуться до двери он никак не мог.

Впрочем, и эту проблему он намеревался решить. Все время, которого у северянина было достаточно, со всей своей медвежьей силой он расшатывал железные крючья, которыми крепились к стене цепи, и уже добился в этом деле значительных результатов. Крючья ходили ходуном в своих отверстиях. Если бы Оттар мог сменить позицию, чтобы обрести удобный упор, он давно бы вытащил камни и вырвал крючья, но из-за небольшой длины цепей у него даже не получалось повернуться лицом к стене, да что там: он не мог даже выпрямиться в полный рост. Что ж, когда прямой путь невозможен, приходится идти обходным.

Вот и сейчас Оттар, пыхтя и обливаясь потом, долбил наручами, охватывающими его запястья, упрямо не желающие вылезать из стены крючья, при этом не забывая прислушиваться, что творится в коридоре. Ему очень не хотелось, чтобы эти его потуги стали известны тюремщикам. В таком случае крючья наверняка укрепили бы, да еще, чего доброго, надели бы цепи на ноги и на шею.

Когда в коридоре послышались шаркающие шаги и лязг ключей в огромной связке на поясе тюремщика, Оттар остановился. Перевел дух и устало сплюнул. Несут ужин. На ужин узникам дворцовых подземелий полагался кусок хлеба. Воды узникам не давали. Дело в том, что подземелье располагалось не прямо под дворцом, а гораздо ниже, и через потолок просачивались почвенные воды — в какой-то камере достаточно обильно, а в какой-то — просто смачивая камни стен. Таким образом, чтобы напиться, узникам приходилось потратить от нескольких часов до целого дня. От такого рациона заключенные быстро ослабевали, но Оттар привык подолгу обходиться не только без еды, но даже и без воды, поэтому рассчитывал еще несколько дней оставаться в силах.

Восстановив дыхание, Оттар еще раз прислушался.

«Как-то медленно сегодня, — подумал он. — Едва тащится. Чего это — наш пузан опрокинул пару-тройку кружек пива перед тем, как приступить к выполнению своих обязанностей?.. Может, сегодня мне и вовсе не придется перекусить?»

Такое уже случалось один раз. Тюремщик, обычно приносивший ужин, видимо, из всех развлечений предпочитал дешевое крепкое пиво, вследствие чего, обойдя половину камер, очень уставал, и на то, чтобы покормить всех узников, его уже не хватало.

Мельканье факельного отсвета стало ближе. Наконец шаркающие шаги зазвучали у самой двери.

— Эй ты! — гаркнул Оттар. — Не спи там! Эй, я здесь, орясина!

Факельное пламя через окошко в двери бросило лоскут света на каменный пол.

— То-то, — проворчал северянин, ожидая, что сейчас в его камеру швырнут кусок заплесневелого хлеба.

Вопреки ожиданиям, вместо хлеба к ногам Оттара шлепнулся немалый шмат жареного мяса, толстая масленая лепешка и одно за другим запрыгали по камням пола несколько небольших яблок. Северянин изумленно крякнул и уставился в окошко, в которое между прутьев решетки протискивалась здоровенная мозговая кость, щедро одетая мясом и аппетитными хрящами.

— Эй ты! — позвал Оттар, когда кость упала рядом с остальной снедью. — Ты чего это, вконец мозги свои пропил? Ты меня ни с кем не перепутал? Или, может быть, мне полагается последний ужин, перед тем как меня вытащат отсюда прямиком на эшафот?

Оттар рассчитывал услышать в ответ привычное скрипучее бормотание, но голос, зазвучавший по ту сторону бревенчатой двери, оказался совершенно другим.

— Нет, добрый сэр, не подумайте ничего плохого, — бодрой скороговоркой затарахтел кто-то сквозь дверное оконце. — Тех, кого собирались казнить, сегодня уже обезглавили. Это я принес вам еды, немного получше той, чем здесь обычно угощают.

— Ты кто? — выдохнул северянин.

— Я — Мон, добрый сэр! — ответили Оттару так, будто это могло разрешить все вопросы. — А Толстый Пал валяется на кухне и даже говорить не может, так наугощался с самого ранья. А я — Мон, добрый сэр Оттар.

— Какой еще Мон?

— Как, добрый сэр, вы меня не помните?

— Ну-ка… — потребовал Оттар. — Давай сюда свою рожу.

За дверью послышалась какая-то возня, потом в зарешеченном оконце появилась освещенная пламенем физиономия — сальная, круглая, словно головка жирного сыра, понизу обрамленная кудлатой бороденкой.

— Я — Мон, — повторил обладатель бороденки и затрещал дальше: — Добрый сэр Оттар, разве вы не помните, как в кабаке «Веселый Монах» вы вступились за меня, когда какие-то недоумки решили отнять у меня мои жалкие гроши, на которые я собирался полакомиться кружечкой пива?

— А-а-а… — ответил северянин. — Ну-у… гм… Наверное, да… Так оно и было.

Вспомнить этого Мона Оттару так и не удалось. Хотя то, что тот рассказывал, было вполне возможно. Мало ли за кого северянин мог заступиться, чтобы найти повод для хорошей драки?

— Как здорово вы наподдали этим ублюдкам! — подтвердил догадку северного рыцаря Мон. — Их было четверо, и все с ножами. А вы даже не стали обнажать меч. Просто отдубасили их ножкой от стола, который сломали о спину подвернувшегося кабатчика! Я потом молился за вас, добрый сэр Оттар. Так добросердечно ко мне еще никто не относился. Я бы хотел отблагодарить вас, добрый сэр Оттар, я ведь каждый день видел вас во дворце после того случая, но что я мог для вас сделать? Я всего лишь младший слуга на кухне, любой поваренок имеет право огреть меня поленом, а вы… Вы — рыцарь Порога! Мне оставалось только возносить за вас молитвы Вайару Светоносному и Нэле Плодоносящей, что я и делал каждый вечер…