Книга Шерлок Холмс против графа Дракулы (сборник) - Дэвид Стюарт Дэвис

Когда мы выходили из уютной, теплой гостиной навстречу прохладе майской ночи, в отдалении часы Биг-Бена пробили полночь. Несмотря на мое крайне скептическое отношение к задумке Холмса, он прекрасно знал, что я не сумею побороть соблазн и непременно отправлюсь с ним. К моему величайшему неудовольствию, мне пришлось опорожнить мою докторскую сумку и положить туда фомку, потайной фонарь, долото и армейский револьвер.

Ближе к вечеру мой друг, приняв обличье почтенного, седовласого и подслеповатого священника, отправился осматривать подступы к особняку Мельмота. «Ну кто заподозрит служителя церкви, даже если он то и дело останавливается, озирая окрестности?» – усмехался по возвращении Холмс, переодеваясь после маскарада.

Оживленные улицы огромного города практически полностью обезлюдели. Мы не встретили никого, кроме несколько припозднившихся прохожих, спешивших домой, да пары двухколесных экипажей, призраками возникавших и растворявшихся в темноте. Мы шли молча и быстро. Я очень переживал из-за того, что нам предстояло сделать. Лицо Холмса было напряжено и преисполнено ожидания.

Добравшись до мрачного особняка за пятнадцать минут, мы укрылись в темноте напротив него. За окнами здания царил мрак, создавалось впечатление, что внутри никого нет.

– Позади дома есть небольшой садик, обнесенный стеной. Через нее можно перелезть, а потом проникнуть в дом, забравшись внутрь через одно из окон первого этажа, – прозаично сообщил мне Холмс, так будто мы сидели в ресторане и выбирали блюдо для ужина.

– А что, если нас поймают? – прошептал я, почувствовав укол тревоги.

– Это в мои планы не входит, – лаконично ответил Холмс.

Мы пересекли улицу и, пройдя вдоль стены, оказались в переулке позади особняка Мельмота. Стоял кромешный мрак, который рассеивался лишь одним-единственным газовым фонарем. Потянув за руку во тьму, Холмс подвел меня к старому кирпичному забору метров трех в высоту.

– Сейчас я вас подсажу. Когда заберетесь наверх, передам сумку.

– А может, все-таки не надо? – тяжело вздохнул я.

– О чем вы говорите? Разумеется, надо. К делу!

Годы моей юности давно остались позади, и с тех пор я успел несколько поправиться и утратить былую форму, поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы вскарабкаться на стену, взять протянутую сумку и, наконец, спустится вниз, в относительную безопасность сада. Другое дело – Холмс. Он с легкостью перемахнул забор и приземлился рядом со мной, пока я все еще пытался восстановить дыхание. Мой друг зажег фонарь с выпуклым стеклом, и мы двинулись к дому. Здание очертил узкий луч. Слева мы заметили дверь, которая, скорее всего, вела на кухню либо в подвал. Короткий лестничный марш поднимался к главной двери заднего хода. Имелась еще и веранда с большим полукруглым окном. Именно на него и кивнул Холмс.

– Через это окно мы проникнем внутрь, – прошептал он, сунув мне в руки фонарь. – Держите крепче, посветите мне. Придется поработать долотом.

С ловкостью заправского взломщика мой спутник подсунул долото прямо под раму подъемного окна. Я недолго наблюдал за уверенными движениями Холмса: вскоре раздался треск, и окно открылось.

Без малейшего промедления мы проникли в дом и замерли во мраке, будто статуи, целиком и полностью превратившись в слух. В доме царила мертвая тишина. Ни малейшего звука.

Несколько мгновений спустя Шерлок Холмс подался ко мне и прошептал на ухо:

– Не сомневаюсь, что гроб стоит в одной из комнат первого этажа, возможно даже в той, где мы были сегодня утром. Пошли.

Взяв за рукав, он осторожно повел меня вперед сквозь тьму к двери. Холмс и так обладал уникальной способностью видеть в темноте, на приобретение которой потратил немало времени и усилий, а свет фонаря значительно облегчал ему задачу. Через несколько секунд мы оказались в коридоре. Бледный уличный свет, проникавший в дом сквозь веерообразное окно над дверью парадного входа, покрывал стену напротив вытянутыми движущимися тенями. Мы снова остановились и прислушались. Тишину нарушало лишь тиканье старинных дедовских часов, стоявших в дальнем конце зала. Холмс, осматриваясь, поводил узким лучом фонаря. На столе под зеркалом, забранным в кричаще пышную резную оправу, стояла гигантская корзина с орхидеями, призрачно белеющими во тьме. Вне всякого сомнения, это было подношение усопшему.

В зале имелось несколько дверей. Заглянув в них и посветив фонарем, мы обнаружили, что одна вела в гостиную, а другая – в салон для музыкальных занятий. За третьей скрывалось именно то, ради чего мы явились в особняк. Назвать залу малой столовой было бы ошибкой: даже в неверном свете фонаря мне стало ясно, что она слишком уж мрачная. Занавески были из черного бархата с золотой каймой, а обои, покрытые причудливыми изображениями отвратительных, ухмыляющихся демонических рож и горгулий, вызывали оторопь. В зале стоял густой, удушливый, тошнотворно-сладкий запах благовоний. Роскошная мебель и ковер были выдержаны в разных оттенках серого, черного или темно-коричневого. Над каминной полкой висел портрет маслом владельца особняка, выполненный в готическом стиле: залитый лунным светом Себастьян Мельмот красовался на фоне развалин замка. Он злобно смотрел на нас с полотна, словно знал, что мы без спросу вторглись в его особняк. Из-за игры света глаза Мельмота сверкали и выглядели живыми. Мне показалось, что я теряю присутствие духа, но это ощущение длилось лишь несколько мгновений. Наше внимание привлек гроб из мореного дуба, стоявший на козлах посреди возвышения в центре зала.

Холмс поднял фонарь, и луч света выхватил из мрака маленькую серебряную табличку, на которой значилось: «Себастьян Мельмот. Hic reviviscrere[14]. 1866–1896».

Мой друг с отвращением фыркнул:

– Ступайте сюда, Уотсон, и помогите мне справиться с крышкой.

– Но Холмс…

– Как вы думаете, ради чего мы сюда явились? Закрытый гроб для меня еще не доказательство. Вполне возможно, он пуст.

Пуст он не был. Я врач, и, поверьте, за время службы в Афганистане мне доводилось видеть всякое, но даже я не смог сдержаться и судорожно сглотнул, когда увидел то, что скрывалось под крышкой гроба. Сейчас, оглядываясь назад, я не исключаю, что дело было в несоответствии увиденного моим ожиданиям. Я полагал, что Мельмот погиб в результате несчастного случая на охоте, и потому оказался не готов к тому, что предстало перед моими глазами. Тело было страшно обезображено. Верхнюю часть груди снесло, будто взрывом, а лица не было вовсе – лишь окровавленное месиво, поблескивавшее в свете фонаря. Золотистую шевелюру сбрили, отчего труп имел еще более жуткий вид.

Не могу сказать, что Холмс был сильно потрясен жутким зрелищем, открывшимся перед нами. Он удовлетворенно усмехнулся.

– И это называется несчастным случаем на охоте? Чтобы такое сотворить, потребуется минимум два заряда. Великолепно сработано, Уотсон. Просто великолепно. – С этими словами он склонился над трупом.