Книга Женская логика - Джейн Хеллер

— Нет. Одна женщина, с которой я вместе работала. У нее есть несколько его работ. Ты ее не знаешь.

Еще бы! Конечно, я не знаю ее.

— Как ты думаешь, почему у вас ничего не получилось с… Как его звали?

— Джон.

«Очень хорошо, Пенни, — усмехнулась я про себя. — Могу поспорить, что его фамилия — Смит».

— Так почему у вас с Джоном ничего не вышло? Он был женат?

— Нет, он был холост. И не собирался ничего менять. Когда ему начало казаться, что наши отношения заходят слишком далеко, он меня бросил. Гад.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. Но я сумела снова восстать из пепла. Так же, как ты после фиаско с Кипом. Мы, женщины, очень живучи. Если нам не удается прилипнуть к одному мужчине, мы легко находим другого.

От этого разговора не было никакого толку. Я попробовала подойти с другой стороны.

— Пенни, — начала я, — мы с тобой не первый год знаем друг друга. Скажи, я когда-нибудь обижала тебя?

— Почему ты это спрашиваешь, Линн?

— Просто так. Видишь ли, иногда я бываю так занята на работе, что не уделяю должного внимания своим друзьям. Надеюсь, ты на меня за это не сердишься?

— Не говори глупости. Я же тоже не сижу целыми днями без дела в ожидании звонка от тебя.

— Знаю. Но, может быть, ты немного… завидовала мне? Когда моя карьера еще не рухнула, я была окружена таким вниманием… Может быть, тебе бы тоже хотелось появляться на экране телевизора?

Тут она засмеялась:

— Откуда у тебя такие мысли? Я сама помогаю сделать карьеру людям, которые потом выступают в программе «С добрым утром, Америка!». Если бы мне захотелось появиться на телеэкране, я бы подняла телефонную трубку и сама оказалась там. Некоторые люди предпочитают оставаться за сценой, Линн, и я одна из них. Я бы не променяла свою карьеру ни на твою, ни на чью-либо еще. Мне нравится то, чем я занимаюсь.

Да, причина номер три отпадает. Если она не врет.

— Правда, есть в тебе одна вещь, которой я всегда завидовала, — добавила Пенни.

Я насторожилась:

— Какая?

— Твой вес. Ты не ходишь в тренажерный зал, мало двигаешься, но при этом остаешься изящной и стройной. А мне постоянно приходится сидеть на диетах. Не знаю, как ты относишься к десертам, но шоколадный пудинг, который я ела вчера, наверняка прибавил мне несколько лишних фунтов.

Не приняв никакого решения на счет Пенни, я направилась к Изабелле — на следующей неделе поехала к ней после работы. Когда она открыла мне дверь, я с удивлением обнаружила, что она опять, уже во второй раз, изменила своему излюбленному черному цвету. На ней был красный шелковый халат, слишком широкий и длинный для такой коротышки, как она, но все же вполне сносный по фасону. К тому же к нему не прилипала кошачья шерсть. Зато квартира была полна кошек. Только я собиралась сесть, как одна из них тут же занимала стул. Так что мне пришлось все время стоять.

— Выпьешь что-нибудь? — спросила Изабелла.

— Я бы с удовольствием выпила виски, — ответила я, подумав, что едва ли меня предала Изабелла. Если бы она принимала у себя Кипа, он бы приходил домой в клочьях шерсти.

— К сожалению, у меня только зеленый чай. Могу сделать нам по чашечке.

— Сделай себе, — сказала я, вспомнив, как пахнет ее чай.

Пока она возилась на кухне, я обошла ее квартиру в поисках того же, что искала у Пенни, но ничего не обнаружила, кроме пары дохлых мышей.

— Как твои дела? — спросила я, заходя на кухню.

— Хорошо. — Изабелла налила себе чай. — Теперь я живу в мире и согласии с самой собой.

«А раньше она с кем-то воевала? — подумала я. — Но с кем? С Кипом? Со мной?»

— Ты имеешь в виду работу? — спросила я. — Или личную жизнь?

— Я имею в виду мою духовную жизнь. Теперь я живу в стороне от суеты. Я освободилась.

Она процитировала какого-то общественного деятеля, борца за гражданские права и свободы, о котором я никогда прежде не слышала.

— Значит, тебя что-то мучило, Изабелла? Ты хотела избавиться от каких-то переживаний, сбросить с плеч какую-то тяжесть?

«Например, муки совести», — добавила я про себя.

— Именно! — она взяла меня за руку. — Ты, должно быть, интуитивно почувствовала, какая борьба шла внутри меня?

Изабелла говорила на Языке чудаков. Она была неисправима.

— Нет, я не догадывалась о твоей внутренней борьбе. Но сейчас тебе, я вижу, уже лучше. Расскажи мне, что с тобой было.

— Хорошо. — С тяжелым вздохом она отпустила мою руку. — Видишь ли, я дурно вела себя. Я была эгоисткой, я обманывала и саму себя, и своих ближних.

Хорошо. Это уже было похоже на исповедь. Не ожидала я, что она так легко расколется!

— Ты помнишь, как я семь лет ждала, пока Франциско сделает мне предложение? И как только я могла ввязаться в эти отношения, завязнуть в них, потерять в них свою индивидуальность?..

— Я помню, но ты же говорила, что рассталась с Франциско, нашла кого-то еще.

— Это правда.

Изабелла вспыхнула. Вне всяких сомнений, она что-то скрывала.

— Отсюда и проистекает моя внутренняя борьба.

Я кивнула. Знала я, откуда она проистекает, — из моей разрушенной личной жизни.

— Ты же не просто кого-то встретила, Изабелла. У вас был роман, а твои друзья тем временем думали, что ты сходишь с ума по Франциско.

— Вот видишь? У тебя прекрасно развита интуиция.

— Значит, вы встречались тайно от Франциско?

«И от меня», — хотелось добавить мне.

— Да, Линн. Все именно так, как ты думаешь. Пожалуйста, не… я этого не вынесу… Я обманывала тебя — и каюсь.

Обманывала! Меня! Значит, это была все-таки Изабелла?..

— Притяжение между нами было таким сильным, энергетика такой мощной, — сказала она, делая вид, что ее мучает совесть. — Ты можешь осудить меня за это — и я не вправе винить тебя, — но пойми, что мое сердце велело мне сделать то, что я сделала! Ты спросишь, почему я молчала так долго. Я отвечу: я боялась твоей реакции, боялась, что ты не одобришь мое поведение.

Я молча смотрела на нее — не в ярости, а в замешательстве. Я пыталась представить ее рядом с Ки-пом и не могла. Он был высокий, как телеграфный столб, а она едва ли доставала ему до пояса. Хотя, возможно, ему это даже нравилось…

«Ах ты, мерзавка! — подумала я. Меня наконец охватил праведный гнев: — Как ты могла спать с моим мужем, писать статьи обо мне в газетах и еще называться подругой? Как?! Зачем?!»

Мне хотелось дать ей пощечину, чтобы эта блаженная улыбка наконец сошла с ее лица, но я была не из тех, кто дает пощечины.