Книга Стиль модерн - Ирэн Фрэн

Запахи прошлого. В который раз за этот день Стив сжал кулаки и проклял Францию и это письмо! Какая нелепость эта ностальгия. Как деловой человек своего времени он стремился, насколько возможно, созидать будущее. Франция, война — было ли это в его жизни? Далекие, немного расплывчатые, оставшиеся в прошлом годы. В том вялом времени не хватало движения. Сейчас для него имело значение только одно — богатство семейства О’Нил. Деньги, но ради чего? Ради них самих, разумеется. Ради той силы, которую они дают. Во всяком случае, вредно и бесполезно задаваться подобными вопросами, когда жизнь, дела и мир так быстро идут вперед. Да и хорошо, что все движется в таком темпе.

Солнце стремительно клонилось к закату. Здания из каштаново-сиреневых превращались в черные силуэты. Все вокруг искрилось электричеством. Женщины, немного уставшие от ожидания, морщились от уже начавшей осыпаться пудры. Стив сначала топтался сзади, затем, продираясь между завернутыми в меховые накидки плечами, миновал репортеров и мужчин в вечерних костюмах: как и он, эти люди ждали гостей, родственников, собираясь отвезти их в самые шикарные отели — «Ритц», «Плацца», «Вальдорф-Астория» — или же в какие-нибудь запретные speakeasy [69]. Наконец решетчатые ворота открылись, и началась обычная процедура встречи.

Впереди шли знаменитости. Среди них привлекала внимание переливающаяся в блеске обсыпавших ее драгоценностей скандальная screen-star[70], вернувшаяся из Европы. Ее тут же атаковали репортеры. Она небрежно скинула меха, припудрилась, предстала в своей самой выгодной позе перед фотографами и журналистами, потом, приняв несколько мелодраматических и мечтательных поз, опять накинула вуаль и отказалась от дальнейшего общения с прессой. Не смутившись, фотографы без умолку щелкали вспышками. Стив понятия не имел, кто она такая, — он читал только финансовые газеты, несмотря на свои проекты гигантских кинозалов. Но не сомневался в том, что она была из тех кидавшихся с коварными улыбками на шею мужчинам современных и жестких американок, которых прозвали «вамп». Все девушки теперь хотели на них походить, а он бежал от них, как от чумы.

Другие знаменитости тоже привлекли внимание репортеров. В сопровождении пожилых претенциозных дам из высшего общества они дефилировали к своим машинам. Как можно было судить по ярлычкам, облепившим их багаж, лето они провели в Италии. Следом за ними, — с еще более развязным видом, чем обычно, в шляпках «колоколом» и с цепочками на шее — с корабля сошли три совсем юные эмансипированные девицы, совершенствовавшие свое образование в Лондоне или в Швейцарии. Тут же, среди чемоданов и носильщиков, рассредоточилась обычная публика трансатлантических лайнеров — молодые, богатые и праздные люди, дипломаты, одинокие леди.

Стив уже начал беспокоиться, как вдруг заметил красивого белокурого человека, одетого с непривычной для Америки изысканностью. Он выходил перед сильно накрашенной англичанкой и подал ей сумку, которую она уронила. Без сомнения, это был тот, кого он ждал. Но без усов, волосы уже не такие густые, разделенные посередине пробором. Измученный вид.

«Значит, я правильно все понял, — подумал Стив, — я прочитал это между строк». Теперь он был уверен: несмотря на видимую непринужденность, письмо, полученное сегодня утром, взывало о помощи. Стив сразу успокоился и поздравил себя с тем, что заранее принял правильное решение отвезти гостя в свои владения на Лонг-Айленде, минуя сумасшедшую жизнь Нью-Йорка. Пробираясь между носильщиками, он кинулся к разъединявшему их барьеру, задев при этом чьи-то чемоданы:

— Макс! Сколько лет…

* * *

Они приехали в окрестности «Небесной долины» около полуночи. Стив быстро вел машину. В то время американские дороги были еще довольно плохи, но все же лучше, чем ухабистые французские дороги, насколько он их помнил по поездке в Шармаль.

Шармаль, Файя: он ощущал незримое присутствие этих образов, хотя имена еще и не были произнесены. С тех пор как они выехали из города, Макс хранил молчание. В первые минуты, как и все европейцы, он долго не мог отвести взгляд от небоскребов. Потом, по мере того как автомобиль въезжал в город, его напряженность при встрече сменилась нервным оживлением: электрическое сияние Нью-Йорка всегда радостно будоражило вновь прибывших. Макс не восхитился «Пирс Эрроу», едва ли обратил внимание на мягкие бежевые кожаные подушки, на панель приборов из блестящей стали. Его интересовал только город: четко расчерченные под прямым углом проспекты, огромные мосты, потоки электрического света, стройные высокие женщины, пудрившиеся под уличными фонарями, машинистки, возвращавшиеся после работы в свои меблированные комнаты, светские дамы у Вальдорфских ворот — все одинаково его завораживали. Он наблюдал, как американки, совершенно не смущаясь, уверенно лавировали в толпе мужчин — прямые, подтянутые, со свойственным им веселым, задорным взглядом.

— Я не думал, что Нью-Йорк так красив, — простодушно заметил Макс, когда они проехали Бруклинский мост.

— Успех — вот душа этого города. Если здесь что-то красиво, значит, оно чему-то служит. — Стив знал, что Макс имел в виду женщин, но притворился, что не понял, и продолжал, без труда вспоминая французские слова: — Но это утомительный город, опустошающий — для иностранцев.

Макс не ответил, и остаток пути прошел в молчании.

Они довольно сдержанно восстанавливали отношения, тем не менее Стив без труда убедил друга поехать к нему в «Небесную долину», вместо того чтобы останавливаться, как тот намеревался, в «Плацце». Планируя поездку, Макс предусмотрел несколько свободных дней, до того как начать заниматься делами. Он с важностью изложил Стиву видимую цель своего путешествия, и того изумило, насколько искусно Макс придумал повод для визита: будучи известным адвокатом, он был тесно связан с Герриотом[71], возглавившим Картель левых сил в борьбе за власть. И тот дал ему задание внести последние штрихи в план Дэвиса[72]с банкирами Уолл-стрит и функционерами из Вашингтона, исходя из дальнейших намерений реорганизации немецких финансов, истощенных из-за возмещения убытков союзникам. Американские инвесторы согласились на существенную ссуду, которую оставалось только обставить надлежащим образом. Стив досконально знал это дело, решенное в Лондоне двумя месяцами раньше, и понимал, что для того, чтобы добиться этого поручения, бывшего лишь прикрытием, Максу понадобилась особая изобретательность.