Книга Дважды благословенная - Ли Бристол

Подойдя к могиле, Тори бросила на гроб первую, символическую горсть земли. С минуту она постояла у могилы с опущенной головой.

— Прощай, папа!

Священник уже давно произнес последнее «аминь», а Тори все стояла рядом с мужем, не в силах уйти. Итан не торопил ее. Адам предложил руку Консуэло, и, мгновение поколебавшись, она оперлась на нее. Вместе со священником они направились к дому.

К могиле подошел дон Диего Салинас де Ортега. Лицо его было торжественным, раненая рука — на черной перевязи. Медленно перекрестившись, он постоял с минуту над могилой старого врага. Затем направился к Итану.

Диего подал руку, и Итан пожал ее.

— Кэмп Мередит был достойным противником, — признал мексиканец. — Таким врагом можно только гордиться. Уверен, сеньор Кантрелл, вы станете его достойным преемником. Не знаю еще, куда приведут наши дороги, но, чует мое сердце, нам еще предстоит встретиться. А пока прощайте, желаю вам удачи.

Повернувшись к Тори, Диего склонил голову и, поцеловав ее руку, отошел.

Итан обнял Тори за плечи и посмотрел на свежий могильный холмик.

— Любимая женщина, — задумчиво проговорил он, — достойный противник и ребенок, которому предстоит стать наследником, — что еще нужно мужчине для полного счастья?

— Да. — Тори посмотрела на него, улыбаясь сквозь слезы. — Моего отца в этом смысле можно назвать вполне счастливым человеком. Теперь я это понимаю. Но ведь и мы можем быть счастливы? — тихо добавила она.

Итан обнял Тори за плечи еще крепче, чтобы успокоить и вселить уверенность, и повел ее к дому.

Они молчали всю дорогу, но, когда дошли до дома, Итан вдруг заговорил:

— Теперь я понимаю, что Кэмп Мередит был одним из главных людей в моей жизни. Оглядываясь назад, я вижу: все, что бы я ни делал, было так или иначе связано с ним. Когда я приехал сюда, я его ненавидел, но постепенно мое отношение к нему менялось, и в конце концов я его даже по-своему полюбил. — Он покачал головой. — Да, забавно иногда оборачивается жизнь!

— Ведь было время, когда и я ненавидела тебя, — кивнула Тори в знак согласия. — Возможно, Консуэло права — от ненависти до любви один шаг.

— Как бы то ни было, — заключил Итан, — если бы не он, я бы не встретил тебя. Все эти годы я ненавидел его, но мог ли я знать, что именно благодаря ему я избавлюсь от этой ненависти…

На крыльце Итан вдруг остановился и посмотрел на Тори. Сквозь пелену грусти в его глазах пробивался огонек надежды.

— Однажды я сказал тебе очень горькие, очень несправедливые слова. Я сказал, что ты никогда по-настоящему не будешь моей женой… — Тори коснулась пальцем его губ, словно говоря: «Молчи!» — Но Итан продолжал: — У нас не было настоящего брака, настоящей свадьбы. Еще не поздно все исправить…

Тори с недоумением посмотрела на него, но вместо ответа Итан повел ее в дом.

— Подожди немного, — остановил он ее в холле, — я поговорю со священником.

Вернувшись через пару минут, он торжественно произнес:

— Виктория Мередит, вы окажете мне честь стать моей настоящей женой?

Глаза Тори светились от счастья. Итан взял ее под руку.

Эпилог

Каса-Верде, 1883 год

Горы, окружавшие ранчо, покрылись буйной летней зеленью, небо было таким синим, что резало глаза. День был бы нестерпимо жарким, если бы не легкий ветерок с гор. Адаму нравилось это мирное, спокойное место — многие годы ему так не хватало покоя… Пару месяцев назад он, уставший телом и душой, ушел из рейнджеров. Рана в плече зажила, Адам вполне мог бы сесть на лошадь и уехать отсюда, но он предпочел осесть здесь. Теперь ранчо Каса-Верде стало для него домом, Итан и Тори семьей.

Адам сидел в кабинете, листая книги, как обычно в жаркую погоду. Кабинет за прошедшие годы мало изменился. Деловая атмосфера, царившая в этой комнате при Кэмпе, осталась той же, когда его сменил Итан.

Адам поднял глаза, улыбаясь Консуэло, входившей в кабинет с кофейником и чашками на подносе. Консуэло тоже мало изменилась за эти годы. Все такая же красивая, она лишь выглядела чуть старше и немного усталой.

Больше всего изменился Адам. Во многом ему пришлось принять участие, многое повидать — чаще всего это было малоприятным. Он так устал от бесконечной борьбы, от всех этих перестрелок…

Черты его лица, некогда по-детски округлые, стали резче, кожа огрубела, взгляд стал острее и циничнее — теперь он смотрел на мир по-другому.

Адам не знал, что его ждет, знал лишь, что к рейнджерам он уже не вернется. Адам завидовал той легкости в принятии решений, которая всегда отличала Итана, его старшего друга. Но у Итана ведь была Тори, у Адама же — никого.

Консуэло налила Адаму и себе по чашечке кофе, и, как обычно по вечерам, оба сели у большого окна, выходившего во двор, глядя на угасающий день, на заигравшихся детей, упорно не желавших идти спать… В последних лучах предзакатного солнца три рыженькие головки казались огненными. Дети окружили мать, рассказывая ей о чем-то своем, и весело смеявшаяся, запрокинув голову, Тори в этот момент сама походила на ребенка. Итан сидел рядом на скамейке, чиня уздечку, но на самом деле больше поглядывая на жену и детей.

— Как они счастливы! — с завистью вздохнул Адам.

Консуэло кивнула:

— Да, Кэмп в свое время не ошибся — Итан оказался хорошим мужем для Тори…

Адам решил сказать то, в чем мог признаться лишь Консуэло.

— Честно говоря, — задумчиво начал он, — поначалу я сомневался, что Тори — та женщина, которая нужна Итану. Но со временем убедился, что лучшее в жизни Итана — это его женитьба на Тори. Кто бы мог подумать, что она в столь короткий срок подарит ему троих? И я втайне тешу себя мыслью, что это еще не предел…

— Да, — согласилась Консуэло, — дети — это то, ради чего стоит жить! С годами я все больше жалею, что… — Она вдруг осеклась, закусив губу.

Адам ждал, но Консуэло по-прежнему молчала. В глазах ее снова стояла боль, которую Адаму приходилось замечать уже не раз, но он никогда не спрашивал о причине, хотя не мог не чувствовать, что с этой болью связана какая-то тайна.

Консуэло посмотрела на него, и Адам понял, что она собирается открыть ему какой-то свой секрет, гораздо более важный, чем все, какими она уже поделилась с ним. Взгляд Консуэло был спокоен, но Адам чувствовал, какое усилие этой женщине пришлось сделать над собой, чтобы закончить фразу.

— С годами я все больше жалею, что моя дочь росла без меня…

Адам ошарашенно уставился на нее. Консуэло опустила глаза.

— Это долгая история. Если хочешь, расскажу. Но очень прошу: когда я закончу, подумай, как мне помочь.

Адам долго молчал, а когда заговорил, голос не слушался его.

— Ты знаешь, что для тебя я готов на все.