Книга Аромат розы - Нэн Райан

— Это все, сэр? — Панчу не терпелось выйти отсюда.

— Да, да, идите, ребятки. — Баррет помахал заверенной бумагой в сторону двери. — Я хочу пойти к жене. Она ждет не дождется, когда я снова лягу с ней в постель, — сказал он, похотливо хихикая.

Кивнув, Аза и Панч вышли в коридор и тихо застонали от отвращения, когда за их спинами Баррет приказал:

— Займите свои места у дверей. Знаю, вы устали, но я не хочу, чтобы мою жену и меня побеспокоили. Возможно, позже, когда я выполню свою… — Он захлопнул за ними дверь, все еще хихикая.

Баррет скользнул назад в свою спальню и прошел мимо кровати к столу. Он положил заверенную приписку на завещание и поспешил в ванну. Едва в состоянии сдержать свое возбуждение, он прихорашивался там для своей спящей жены. Побрившись, выкупавшись и расчесав седые волосы, вернулся назад в спальню. Со стола взял оба документа, аккуратно свернул их в трубочку, перевязал голубой лентой и нетерпеливо пошел к кровати.

Баррет сел рядом с крепко спящей Анжи. Чувствуя, что он, без сомнения, самый везучий человек во всем Техасе, он ласково погладил ее свернутым завещанием по бархатистой щечке. Анжи слегка вздрогнула, но не проснулась. Баррет облизнулся и засунул документ под отворот серого атласа, медленно проталкивая сверток к ее груди. Анжи проснулась. Ее густые ресницы тревожно затрепетали, красивые изумрудные глаза открылись.

Она увидела голого Баррета МакКлэйна, который склонился над ней и чем-то щекотал. Ей тут же захотелось закричать. Ее губы приоткрылись; рука автоматически поднялась, чтобы оттолкнуть бумажный свиток. Но она быстро пришла в себя, решив довести все до конца с наименьшими мучениями. Анжи вспомнила, что решила прошлой ночью быть жесткой и расчетливой и заставить этого злого мужчину думать, что это он лишил ее девственности. Ей это было нужно, чтобы завладеть его состоянием. Видимо, первая часть плана удалась. Теперь пришло время для более трудной ее части. Нравится ей это или нет, но она должна смириться с тем, что это отвратительное создание будет спать с ней время от времени. Она позаботится о том, чтобы это было не слишком часто, но придется пережить несколько кошмарных ночей, чтобы поддерживать его счастливое неведение.

— Доброе утро, жена, — хрипло сказал Баррет, медленно, уверенно откидывая полу атласного халата.

Анжи потянулась и замурлыкала, как ленивая довольная кошка.

— Баррет, муж мой, — пробормотала она, соблазнительно выгибаясь.

Горящие глаза Баррета смотрели на ее обнажившуюся левую грудь, и Анжи поборола отвращение, подступающее к горлу. Она бессознательно вздрогнула: небольшой бумажный сверток опять прикоснулся к ее телу. Баррет, ухмыляясь, пытался протолкнуть его под халат между ее колен и дальше, между ног. От возбуждения на его губе под белыми усами выступил пот, а его дыхание участилось и стало громче. Анжи почувствовала, как у нее задрожала губа, и закусила ее, чтобы унять эту предательскую дрожь. Похотливый сладострастный распутник просовывал бумагу между ее трепещущих бедер, щекоча ее.

— Тебе приятно, женушка? Раздвинь ножки пошире, дорогая. Дай мне приготовить твое сладкое тело к тому, чтобы оно приняло меня.

Сдерживаясь изо всех сил, Анжи сказала спокойно:

— Дорогой, я такая грязная. Дай мне принять ванну, и тогда… — Она приподнялась на локте, запахивая халат.

— Нет, Анжи, — сказал он и повалил ее на спину. — Я не могу ждать так долго. Кроме того, я хочу рассказать тебе, что это за важный документ. Понимаешь, радость моя? — Даже когда он говорил, странная стимуляция продолжалась. Баррет грубо водил пергаментом по ее нежному телу. — Я скажу тебе кое-что, о чем ты не догадываешься. — Его глаза сияли. — Это мое последнее завещание, Анжи. В нем я все передаю тебе, все, чем я владею, дорогая. Пекос ничего не получит, все переходит к тебе. Было только одно условие: я должен был получить твою девственность. — Он порывисто наклонился и поцеловал ее грудь. Анжи почувствовала, как ее охватывает омерзение. Но Баррет не заметил этого. Он поднял седую голову и продолжал:

— Это условие было выполнено прошлой ночью. О, дорогая, дорогая, — воскликнул он в экстазе, — я так счастлив! Это было прекрасно, прекрасно. Допускаю, что выпил слишком много на празднике, но я помню все. — Его глаза блестели, и он хрипло добавил: — Ты — капризное дитя. Я видел царапины на спине этим утром. Ты, должно быть, была как дикая кошка, лапочка. Ты даже оставила на мне следы зубов.

Притворяясь счастливой, Анжи очаровательно улыбнулась:

— Ты превосходный любовник, Баррет. Я была на седьмом небе от счастья.

— Боже, Анжи! — Он воспламенился и отбросил завещание в сторону. Полностью распахнув ее халат, он наклонился и стал жадно целовать ее обнаженный живот. Тяжело дыша, он забрался на кровать.

— Я собирался провести все утро, целуя и лаская тебя. Но ты видишь, — он склонил голову и кивнул на поднявшуюся вверх затвердевшую плоть меж его бледными, покрытыми венами ногами, — я не могу больше ждать.

Анжи полными ужаса глазами смотрела, как он широко раздвигает ее ноги и ложится между ними. Внезапно она поняла, что не сможет вытерпеть этого даже ради осуществления ее планов. Она не сможет! Ни за какие деньги, даже за все деньги мира!

— Нет! — закричала она и начала вырываться. — Убирайся, ты, отвратительный старый лицемер!

Он уставился на нее расширенными глазами, потрясенный.

— Дорогая, дорогая, не говори так со мной. Ты ведь не настолько напугана после нашей прошлой ночи, ведь боль…

Уперевшись изо всех сил руками в его широкую грудь, Анжи дико извивалась, успешно сопротивляясь ненавистному для нее проникновению, которого он отчаянно добивался.

— Ничего не было прошлой ночью! Ничего! Ты меня слышишь? И никогда не будет. Я ненавижу тебя, мне противно даже смотреть на тебя, выносить твои прикосновения ко мне.

— Анжи, Анжи, — бормотал он, ошарашенный, — что ты говоришь, ты не можешь так говорить. Я любил тебя прошлой ночью; я взял…

— Ты ничего не взял и никогда не возьмешь! Твой сынок опередил тебя, ты, мерзкое, жалкое подобие мужчины! — Она видела, какая боль отразилась в его глазах. Она продолжала, держа его на расстоянии:

— Я вышла за тебя замуж, чтобы обезопасить себя от Пекоса, но ты солгал, и теперь я ненавижу тебя больше, чем его.

Лицо Баррета побагровело. Чувственное возбуждение и шок раздирали его на части. Оскорбленный, униженный, не верящий в то, что только что услышал, он все еще пытался овладеть своей женой.

— Нет, Анжи, нет. Это не… Ты… Доктор сказал мне, что…

Анжи молотила руками по пыхтящему старику. Ее пальцы коснулись его потных волос под подмышками, и омерзение, охватившее ее после этого прикосновения, придало ей новые силы. Она боролась как дикое животное, но Баррет атаковал ее ожесточеннее. Анжи отчетливо дала ему понять, как она к нему относится.

— Ты, скользкая изворотливая змея, — выкрикивала она, — ты подверг меня этому осмотру, но слишком рано доверился доктору, ты, тупой, властолюбивый дурак. Пекос овладел мной почти сразу после этого. — Она начала смеяться и истерически плакать одновременно, слезы текли по ее пылающим щекам. Несчастное выражение лица Баррета, вызванное ее словами, сменилось выражением неподдельного физического страдания.