Книга Обретенный май - Мария Ветрова

— Как раз это-то нам известно, — вмешалась Калинкина. — Насколько знаю, капитан Ребров даже знаком с мальчиком лично…

— Вот, оказывается, что, точнее кого, скрывала Маша от Женьки. — Эля вздохнула и покачала головой. — И свекровь это знала… Ну и ну!

— Нина Владимировна не только знала, она видела мальчика, — пояснил Ребров. — Несколько дней назад попросила вашего мужа съездить с ней в детский дом… Тот, в котором мальчик находится.

— Володю? — Эля недоверчиво посмотрела на Павла. — И он мне ничего не сказал?.. Но такого просто не может быть!..

— Может, но совсем не потому, что намеренно скрыл от вас эту оглушительную новость, — возразил Ребров. — Он так и не понял, куда, а главное, зачем они с матерью ездили… Во всяком случае, так утверждает ваша свекровь… Вы уверены, что Она в состоянии разговаривать с нами?

— Совсем не уверена, — покачала Эля головой. — Но ее не переупрямишь…

— Мне кажется, вы отвлеклись, — сухо бросила Аня. — Итак, как вы говорите, все бросились в комнату Нины Владимировны… Что дальше?

— Все, кроме Нюси. Но никто ее отсутствия просто не заметил, мы страшно перепугались за Нину Владимировну, а Маша вообще была в истерике, потому что в тот момент поняла, что сделала глупость, брякнув все это вот так, сразу, и боялась, что со свекровью по ее вине случится приступ… Конечно, она не предполагала, что именно произойдет…

В общем, когда Нина Владимировна упомянула мальчика… Ну так уж вышло, что она сказала, в сущности, пророческую фразу — насчет того, что у этого Машиного сына должна быть хотя бы одна бабушка, имея в виду себя, а… совсем не то, что случилось реально…

— Так и сказала? — переспросила Аня.

— Да, представьте себе… Конечно, она имела в виду, что Нюсю теперь посадят… Ну в любом случае она не могла больше оставаться здесь… Так ведь?.. В общем, когда свекровь это сказала, Женя задал какой-то вопрос матери, ну, по поводу мальчика, что ли… Точно не помню. А потом до него наконец дошло то, что остальные уже поняли.

— Что именно?

— Я бы сказала, он увидел, наконец, всю ситуацию целиком, в ее подлинном виде, без лжи и обмана… И тогда Женя, пока Нина Владимировна пыталась успокоить Машу, кинулся к Нюсе… В общем-то, можно сказать, главной обманщице, понимаете?.. Наверное, собирался задать ей что-нибудь вроде патетического вопроса «Как ты могла?..». Он это умеет… Я так поняла, его потрясло даже не то, что няня, у которой он был любимчиком, оказалась убийцей, а то, что она его обвела вокруг пальца… Грубо говоря, «подсунула» свою дочку ему… Наверняка ведь специально как-нибудь подсунула… Представить не могу, что сейчас будет!

Эля всплеснула руками и бессильно уронила их на колени.

— Значит, нашел ее Евгений Константинович? — вмешался на этот раз Ребров.

— Да… Почти сразу, как только побежал, выскочил из комнаты свекрови, он закричал так ужасно… Мы в первую секунду застыли от его крика, а потом все бросились туда, на этот крик, забыв даже про свекровь… Ну и… В общем, помочь ей было уже нельзя, поздно…

— Пойдем, Павел, — Калинкина вздохнула и поднялась с кресла. — Надеюсь, никто там ни к чему не прикасался?

— Доктор со «скорой», но так, можно сказать, поверхностно… Я сказала, что вызвала вас, и он почти сразу ушел.

— Где он сейчас?

— У Маши… Она в жутком состоянии… Вот она точно не сможет с вами поговорить, по-моему, еще долго…

— Вы сразу сказали Нине Владимировне, что произошло? — поинтересовался Ребров, поднимаясь вслед за Калинкиной.

— Мы ж не сумасшедшие, — через силу усмехнулась Эля. — Конечно нет, хотя она сама догадалась… Но Маша нас все-таки выдала тем, что потеряла сознание… Ей Женя сказал, глупец несчастный… Господи, вот уж кто меня раздражает, так это он, взрослый уже мужик, умный вроде…

На мгновение Эля вновь стала походить на ту Эльвиру Сергеевну Панину, какой Калинкина впервые увидела ее в этом доме, но почти тут же, махнув рукой, вновь преобразилась в уставшую и немолодую женщину, охваченную отчаянием и растерянностью.

— Вы не поверите, — она покачала головой, — но я впервые в жизни увидела, как свекровь плачет… Она же у нас… Ну в общем, сами знаете, железный Феликс, а не женщина… Я когда к ней вошла, чтобы попробовать солгать насчет того, почему орал Женька, она словно окаменела вся, а потом вижу — из глаз слезы катятся… Как-то странно так, все виски мокрые, а щеки сухие… Вот тут я и кинулась вызывать «скорую», а потом — вас…

— Записку какую-нибудь умершая оставила? — сухо спросила Калинкина.

— Что-то вроде плаката…

— Что-о?.. — Аня зябко поежилась.

— Сами увидите… Она прямо над своей кроватью повесилась, а на груди — листочек приколот, всего две фразы: «Прости меня Господи! Простите меня, мои родные!»

— Пойдем, — Ребров первым шагнул в сторону кухонного коридорчика, который вел к комнатке Нюси.

Аня, прежде чем двинуться за ним, обернулась к Эле:

— Попросите доктора, когда он освободится, туда зайти… Кроме того, вот-вот должна подъехать экспертная группа и машина нашего морга.

— Я понимаю. Я встречу… — Эля тоже встала и, поежившись, сделала шаг к комнате свекрови. — Пойду туда, попробую ее все-таки уговорить на укол…

Она вопросительно посмотрела на Калинкину и вдруг добавила:

— Никогда не думала, что материнский инстинкт — такая страшная вещь… Бедная Маша! Каково ей будет с этим жить?.. Жить и помнить, что из-за ее благополучия ее же мать… Боже мой!..

Анна Алексеевна не нашлась что ответить, с нескрываемым удивлением уставившись на Элю. Зато нашелся Павел:

— Если вы и впредь будете считать, что все дело в материнском инстинкте, а не в его извращенном варианте — материнском эгоизме, Мария Александровна и впрямь сойдет с ума… Надеюсь, хоть у кого-то в вашем доме хватит ума понять, что убийцами становятся не по чьей-то вине и не ради кого-то… даже не ради детей, понимаете?.. В конечном итоге это всегда собственная корысть!

— Какая корысть могла быть у Нюси? Что вы!..

— Обычная — проще не бывает… Корысть, чтобы ее дочь, дочь служанки — будем называть вещи своими именами — добилась в этой жизни равенства с ее, Нюсиными, хозяевами, как говорится, «утерла» всем нос! Вот эта ее корысть и стала причиной всего… Понимаете? Так что Мария Александровна тут скорее жертва, чем причина… Только не говорите мне, что домработница любила всех Паниных, включая собственного зятя… Конечно, любила! А как же?.. Потому и затеяла все это здесь, а не где-нибудь на стороне…

— Ну просто психоанализ какой-то! — криво усмехнулась Эля. — Извините… Вы, вероятно, правы. Просто и представить не могу, как теперь из этого кошмара всем нам выбираться… И как она могла, если вы правы, наложить на себя руки?!

— От стыда, Эля… — Никто из присутствующих не увидел, как открылась дверь в комнату Нины Владимировны, и та, поддерживаемая старшим сыном, возникла на пороге. Бледная, со сбившимся в сторону шарфиком и растрепавшейся прической. — От стыда, — тихо повторила Нина Владимировна. — Он сжигал ее изнутри, понимаешь? Она ведь действительно любила наших мальчиков, а Женю — больше всех… И еще не факт, что столкнула их с Машей специально… Маша сказала, что нет, а она сейчас лгать не в состоянии… Это — судьба, все дело в том, что это действительно судьба… Извините, Анна Алексеевна, но я, кажется, оказалась на этот раз не права, лучше мне все-таки лечь, а с вами поговорить завтра…