Книга Операция "КЛОНдайк" - Неонилла Самухина

– И тебе, как пишет Сергей, может понадобиться моя помощь…

– Да, – опять повторил Леонид, чувствуя себя попугаем, повторяющим одно и то же.

– Что «да»? – спросил его Федор, насмешливо глянув на Леонида. – Коли нужна помощь, так проси ее, как положено по закону в людской жизни…

И тут Леонида словно прорвало! Он начал торопливо и захлебываясь в словах рассказывать Федору историю, произошедшую с ним и Есенией.

Федор, не отрываясь, смотрел на Леонида, внимательно слушая.

Когда Леонид закончил со словами: «Мне, действительно, без вас не справиться», Федор встал и молча вышел из комнаты.

Вернувшись через минуту, он поставил на стол бутылку водки и сказал:

– Вижу, правду ты говоришь… И устал ты от этой правды очень… Даже сам не ведаешь, насколько устал! Вот сейчас мы выпьем с тобой по стакашику и ляжем спать, а решать все будем завтра.

– Хорошо, – согласился Леонид и, опрокинув в рот предложенный «стакашик» водки, тут же почувствовал, что у него, действительно, начали слипаться глаза. Правда, он не мог понять: то ли его разморило от тепла и плотного ужина, то ли так захотел его необычный хозяин… Сквозь неожиданно навалившуюся на него дрему он почувствовал, как Федор куда-то повел его и положил на что-то мягкое. Это было последнее, что запомнил Леонид перед тем, как погрузиться в глубокий сон.

Объект «Озерный», 3 января 1998 года

Упаковка оборудования близилась к концу. Большая часть ящиков уже была отправлена на грузовике к тоннелю, где их сразу же начали грузить на платформу, стоящую в тупике и ожидающую прихода поезда. Чтобы ящики не сдвинулись во время движения, их тут же принайтовывали стальной «катанкой».

Круглов следил за погрузкой. Бригадир грузчиков, которому было не по себе от этого надзора, покрикивал на подчиненных, чтобы те были поосторожнее с ящиками, в которых находилась ценная и хрупкая аппаратура.

Еще на комплексе Николай Первачев, подчиненный Круглова, специально распределил груз так, чтобы в последнюю партию можно было незаметно включить ящик, в котором Круглов приказал спрятать мальчишку. Накануне у них по этому поводу состоялся серьезный разговор.

Связанный с Николаем по операциям с «левым» трансплантационным товаром, Круглов знал, что может поручить ему любое задание. Любое… Потому он без особых обиняков разъяснил стоящую перед Николаем задачу: до Новосибирска пацана везти не нужно, а на перевале, в двух часах от Крутояра, сбросить ящик с ним с поезда и, ликвидировав Лёню, сжечь его тело вместе с ящиком. Потом добираться пешком по шпалам до Крутояра, где платформа с грузом будет стоять два дня и, решив вопрос с составом, идущим до Новосибирска, сопроводить груз в Институт репродуктивной генетики. Но, конечно, перед этим он должен будет позвонить из Крутояра и доложить Круглову о выполнении первой части задания.

Николай, не моргнув глазом, выслушал Круглова, и пообещав: «Сделаю все, как надо!..», отправился готовить для пацана ящик-контейнер, который станет также топливом для его погребального костра.

И вот теперь, стоя рядом с платформой, Круглов наблюдал, как среди трех якобы припоздавших, ящиков подвезли и ящик с Лёней. Грузчики разворчались, что придется теперь раскручивать «катанку», чтобы поставить их рядом с остальным грузом, но Круглов сказал им, чтобы они не мучились и попросту подсунули ящики под проволоку у края платформы, мол, никуда они оттуда не денутся.

«И Николаю легче будет спихнуть, меньше возни…» – подумал он про себя.

Через полчаса прибыл поезд, и платформу с оборудованием спешно подцепили к тепловозу вместо двух товарных вагонов, в которых был доставлен груз для рудника.

Поезд, который должен был через час вернуться к пакгаузу, выполняющему роль станции по ту сторону сопок, обычно не задерживался на руднике. Вход и выход поезда из секретного тоннеля всегда происходил в темное время суток, во избежание лишних глаз на той стороне… Поэтому время для маневра было ограниченным.

Круглов с облегчением убедился, что поезд скрылся в тоннеле и, не задерживаясь, сел в машину и поехал на комплекс, приготовившись ждать у себя в кабинете известий от Николая.

Был третий час ночи.

Подъезжая к комплексу, Круглов увидел, что в доме Есении светятся все окна. «С ума сошла! – рассердился он. – Навлечет на себя подозрение и провалит все дело!» Притормозив у ее дома, он вышел из машины. Свет в доме тут же погас, а на одном из окон шевельнулась занавеска.

Поднявшись на крыльцо, Круглов тихо постучал. Дверь мгновенно распахнулась, и он увидел Есению, смотрящую на него тревожными глазами.

Втолкнув ее в коридор, он приложил палец к губам, а потом, оттопырив большой палец, показал, что все нормально.

– Есения Викторовна, – официально обратился он к ней, давая ей понять, что у стен есть уши. – Вы почему не спите? Еду мимо, смотрю: свет у вас горит…

– Да вот Лёне что-то нехорошо стало, давала ему лекарство, – включаясь в игру, ответила Есения.

– А что с ним?

– Простудился, наверное. Каникулы, сами понимаете, вчера с друзьями бегал по улице до потери пульса. Но это ничего, поправится. Он уже уснул, а завтра все будет в порядке.

Есения выжидающе посмотрела на Круглова.

– Тогда и вы ложитесь спать, вам ведь рано на работу, – сказал Леонид и подкрепил свои слова недвусмысленным предупреждающим взглядом.

Есения кивнула. Ее лицо выдавало тревогу за сына, и ему вдруг стало ее безумно жалко, хотя то, что он решил сделать с ее Лёней, не вызывало у него никаких угрызений совести. Он воспринимал это как часть своей работы, и не собирался переживать по этому поводу: есть дела поважнее. Сейчас самое время приступать к подготовке их с Есенией побега…

Глядя на Есению, стоящую перед ним с распущенными густыми волосами, спадавшими на ее плечи, надетый на нее домашний халатик, ноги, обутые в меховые тапочки, Круглов вдруг почувствовал, как на него пахнуло семейным уютом и, не сдержавшись, шагнул к Есении и обнял ее, крепко прижав к своему полушубку.

– Не волнуйся, с ним все будет в порядке, и ты его скоро увидишь, – едва слышно прошептал он ей на ухо, и в этот момент неожиданно сам поверил в это.

Встряхнув головой, освобождаясь от наваждения, он отпустил Есению и, круто развернувшись, вышел из дома.

Есения застыла посреди комнаты, ошеломленно глядя на закрывшуюся за ним дверь.

«Неужели он ко мне, действительно, неравнодушен?! – в смятении подумала она. – Господи, спаси и сохрани меня от такого поклонника!..»

А Круглов, сидя в машине, уставился невидящим взглядом в лобовое стекло, вспоминая, какие неожиданные чувства охватили его, когда он обнял Есению. Его ладони еще хранили ощущение от прикосновения к ее теплому телу.

«А ведь я ее люблю…» – вдруг осознал он и, потянувшись в бардачок за пачкой с сигаретами, заметил, как пальцы его слегка подрагивают.