Книга Забавы негодяев - Татьяна Луганцева

– На каком основании? – удивился Борис Всеволодович, увлекшийся салатом оливье.

– Мы работали с Наумом вместе…

– Многие с ним работали, но он выбрал Петра, он же не знал, что он окажется в тюрьме, – возразил Дмитрий Игоревич.

– Но не все родили от него ребенка! – гордо заявила Галина Петровна, и воцарилась торжественная пауза.

У всех присутствующих открылся рот. Насте стало очень неприятно. Они только что похоронили женщину, и тут другая женщина заявляет, что гуляла с ее мужем и родила от него ребенка.

– Так много до чего договориться можно, – отвел глаза Дмитрий Игоревич. – Наум ничего никогда не говорил, вы в своем уме?

– Он был женат и, если честно, не хотел признавать Мишу, но от биологического отцовства ему не отвертеться! Я просто ждала своего момента и готова пройти любые генетические экспертизы. Миша мой всегда готов, а профессор…

– Эксгумация? – икнула Настя.

– Глупости! Когда он умер пять лет назад, я срезала с его головы немного волос, они тоже у меня дома! Я берегла их как зеницу ока! Мой генный материал, наше наследство! – причмокивая, сказала она, и Насте представилось, что она и спит с этими волосами, сберегая их как зеницу ока.

Почему-то никто не усомнился, что Галина Петровна говорит правду и что эта экспертиза подтвердит ее слова полностью.

– И долго ты ждала этого момента? – спросила за их спинами выходящая со стороны кухни Зоя Федоровна собственной персоной.

Она была одета в скромное шерстяное платье благородного стального цвета. Черные нитки жемчуга украшали ее шею, на голове как всегда была прическа и как обычно яркий макияж. Из всех присутствующих на этих импровизированных поминках удивилась только Галина Петровна. Сначала она побледнела и потеряла дар речи, затем побагровела и затряслась.

– Ты?! Это не мираж? Ты жива?! Что это за издевательство?! Почему вы молчите?! Борис Всеволодович, вы же из органов! Арестуйте ее за мошенничество! Что за комедия?! – забрызгала она слюной.

– Успокойся, Галина, – села во главе стола Зоя Федоровна. – Все присутствующие здесь, кроме тебя, знали, что я жива.

– Что это значит?! Я не понимаю?!

– Мы правильно вычислили тебя, – вздохнула Зоя Федоровна. – Мне по-женски жаль тебя, но это надо было как-то остановить. Потому что ты, Галина, не просто ждала своего звездного часа, ты приближала его, как могла. А я очень хорошо знала амбиции своего мужа, и когда речь зашла о наследстве, о завещании, я поняла одну вещь. Наум Борисович был слишком амбициозен, чтобы остаться без наследника. И если я не могла ему родить, значит, сто процентов он должен был сделать это на стороне. В его устах это звучало бы не «красивый роман», не «страстное желание иметь ребенка», а, скорее всего, просто «передача генетического материала», «свое продолжение». Что? Угадала? Эх, Галя, ты стала его заложницей, всего лишь еще одной жертвой его гениального разума. Ты радовалась, что на тебя обратил внимание такого уровня человек? А ты для него была всего лишь маткой для вынашивания его генов.

– Замолчи! – затряслась Галина.

– Нет уж, сегодня мои поминки, и сегодня я говорю! Кстати, поминки так себе, – скривила лицо Зоя Федоровна. – Когда отброшу копыта по-настоящему, таких посиделок не хочу. Учли? Так вот, при мыслях о том, чтобы найти наследника профессора, мы обратились к тем, с кем он работал. Он все свое свободное время отдавал работе, с пациенткой, с поврежденной, по его разумению, он бы спариваться не стал. Значит, оставалось искать среди сотрудников. Причем среди сотрудников, не требующих никаких прав и не предъявивших никаких претензий, а смотрящих ему в рот. Для этой роли очень подходила медсестра, с которой он проводил свои гениальные опыты, то есть операции. Мы навели справки о вас и о вашем Мише. Родили вы его без мужа как раз после того, как я сделала все возможное и невозможное для того, чтобы вылечиться от бесплодия. Все сходилось.

– Все просчитала, – сквозь плотно сжатые зубы прошипела Галина Петровна.

– Все, дорогуша, все… Хотя, как показывает практика, все в нашей жизни просчитать невозможно. Ошибся даже Наум Борисович. Передача генетического материала, то есть, извините, рождение вашего ребенка, прошло не так, как он предполагал. Миша родился копией вас и внешностью, и характером, и умом.

– Да, он мой сын!

– Никто и не сомневался! Но профессору нужен был его клон, его начало. И он очень сильно разочаровался! Ребенок был обычным и звезд с неба не хватал. Наум понял, что его дело он продолжить не сможет. И он просто отвернулся от вас. Я сочувствую тебе, Галина. Ты плохо его знала, ты знала Наума Борисовича только с его лучшей стороны, как гениального человека. Ты не знала, что он не способен любить. Не было у него того органа, чем любят, или не функционировали те клетки в мозге, я не знаю… Но он любил только себя.

– А ты не жалей меня, – исподлобья посмотрела на нее Галина Петровна. – Я все равно свое возьму!

– Да я и так дала бы наследнику Наума Борисовича все, что ты захотела, но ты пошла по криминальному пути. Покушения на меня твои рук дело? Миша помогал?

– Его не троньте! Миша абсолютно не в курсе! Он даже не знает, кто его отец! – закричала Галина Петровна.

– Ну что ж, пусть будет так… – Зоя Федоровна присела за стол и стала накладывать к себе в тарелку еду. – Хоть на поминках собственных поесть. Совсем проголодалась в этой больнице, кормят какими-то комбикормами.

– Да, я хотела, чтобы тебя не было! – со злобой произнесла Галина Петровна. – На всех почетных мероприятиях ты с ним рядом. В почете, в богатстве – ты с ним. А за что? За печать в паспорте? А на всех операциях, сложнейших и длительных, – я с ним. Ребенка родила от него я! Вот я и захотела со страшной силой изничтожить тебя. Сначала ждала, а потом поняла, что не дождусь! Вот и решила помочь тебе. Но какая же ты оказалась, стерва, живучая! – сокрушалась Галина Петровна, опрокидывая рюмку водки в рот и размазывая помаду по толстым щекам.

Настя содрогнулась. Она вспомнила, как они с Петром пили из ее рук. А ведь женщина с таким потенциалом и запредельной обидой и озлобленностью запросто могла напоить их цианидом.

– Дело ясное, – сказал потрясенный Борис Всеволодович, хоть и не подававший виду.

– Показала я вам класс? – прищурила глаза Зоя Федоровна, сплевывая через левое плечо. – Хорошо, что я не суеверная. Ведь я сама напросилась на такой кошмар. А сколько можно было продлевать эту агонию? Ведь всем было ясно, что преступник проявит себя только после моей гибели. А я вот еще пожить захотела… Вот и разыграли мою кончину, конечно, долго пришлось уговаривать Бориса Всеволодовича, но думаю, что сейчас он не жалеет.

– Нисколько, – подтвердил следователь.

– Что же вы захоронили? – сдулась Галина Петровна, как воздушный шарик.

– Так… пыль дорог, а дороги, как известно, мы выбираем себе сами, – отмахнулась Зоя Федоровна. – То, что Петр не способен на преступление, я знала с самого начала, но как это надо было доказать? И тогда, напоив Настеньку снотворным, на меня нашла просто-таки волна храбрости и отчаяния. Я вышла из дома спровоцировать убийцу, в душе надеясь, что ничего не произойдет. Но я ошиблась, произошло и, слава богу, что я сейчас сижу здесь, на своих поминках, живая и здоровая. Извините за каламбур, ну а в больнице, когда я пришла в себя, у меня все события прошедших лет выстроились в одну стройную цепь. Мне этот удар даже на пользу пошел, все мысли на свое место встали. Я одного не могу понять…