Книга Весы - Дон Делилло

— Там не все напечатано.

— Ради бога, у меня есть своя фирма, и там, знаете ли, бумага, ручки, девушки-машинистки. Я отдам вам копию, разумеется, и рукопись.

— Мистеру Коллингзу вы тоже дадите копию.

— Естественно. Они собирают и анализируют информацию. Человеку в вашем положении сотрудничество может помочь. Согласитесь, ведь положение у вас стесненное. Если какой-нибудь мистер Коллингз видит, что человек готов сотрудничать, достоин лучшей работы, то он скорее всего сделает звонок. Так всегда и бывает.

Ли укачивал дочь на колене, чтобы та успокоилась.

— Джордж, еще я хочу издать «Коллектив».

— Я бы вам не советовал. Потому что сейчас не время. Давайте сначала посмотрим вашу работу. Там и поговорим о публикации. Так или иначе, вас вознаградят, будьте уверены. У этих людей масса вариантов. Связи по всему миру. Это удивительно. Думаете, каким образом вы вернулись в эту страну? Когда человек дезертирует, ФБР заносит его в список наблюдения. В таких случаях заводят карту наблюдения. Но вам вернули паспорт. Пропустили Марину. Дали вам ссуду.

— За мной постоянно следили.

— За вами и сейчас следят. Вы интересный субъект. Я уверен, им бы очень хотелось узнать о ваших знакомствах в Советском Союзе. Мы с вами как-нибудь побеседуем тет-а-тет, чтобы ребенок не слышал.

Джордж рассмеялся. Ли тоже рассмеялся.

Сначала Фрейтаг с напарником, теперь этот Коллингз. Они облепили его, как муравьи дынную корку.

Он посмотрел на Марину. Она стояла, чуть согнувшись, и внимательно слушала кого-то. Даже в духоте среди табачного дыма она казалась свежей и сияющей. Не люби меня за слабости, хотелось сказать ему. Не бери мою вину на себя. Никогда не думай, что виновата ты, если виноват я. Виноват всегда я.

Он хлопнул ее по голове, и она замахнулась. Он сел и открыл журнал. Она видела, что он перелистывает страницы, не читая. Ей хотелось что-то бросить. Она схватила бумажку, скомкала и запустила в него. Бумажка отскочила от его руки, но он не пошевелился. Она подошла к столу и немного поела, пристально глядя на него. Ей хотелось, чтобы ему стало неловко, чтобы он не мог читать. Глупо было бросать бумажку.

— Никаких сигарет, — сказал он. — Не хочу, чтобы ты курила. С этим покончено раз и навсегда.

— Подумаешь, одну сигарету.

— Это вредно для ребенка. Очень вредно. Почему ты мне ванну не приготовила? Я что, так много прошу — горячую ванну после грязной и шумной работы?

— Я много не курю. Я курю в меру.

— Какая же ты лентяйка.

— Я готовлю обед. И драю полы.

Он отшвырнул журнал, громко хлопнув им по стене. Ребенок заплакал. Он встал и подошел к Марине.

— Я драю полы, — сказал он и ударил ее по лицу.

Она села на стул, в тарелке лежали остатки еды.

— Я драю полы.

Она закрылась руками. Он снова ударил ее. Затем сел в кресло и взял книгу. Она положила тарелку в раковину, не выбросив объедки в ведерко. Он все вымоет потом. После ссоры всегда оставалось то, что он тщательно отмывал.

— Ты рассказываешь этим русским, как мы живем, про наш секс, нашу личную жизнь.

— Я так общаюсь с друзьями, — ответила она.

— Ты все выставляешь напоказ.

— Я доверяю друзьям, они меня понимают. А с кем еще мне говорить? Мне нужны друзья.

— Незачем болтать о личной жизни. Я не хочу, чтобы они приходили. Не пускай их.

— Сначала твою маму не пускать, теперь друзей.

— Мой родной брат донес на меня ФБР.

— Подумаешь, сказал, где мы живем. Это не секрет, все знают, где мы живем. Этого не скроешь.

Он читал книгу. Она пустила воду из крана и смотрела, как та уходит в сток. Ребенок плакал.

— Ты любишь пить вино, — сказал он куда-то в пространство.

— Научи меня английскому.

— Ты их ждешь, чтобы они тебе вина принесли.

— Я тебя никогда не любила. Просто пожалела иностранца.

— И сигареты тоже.

— Я рассказываю друзьям, как ты бьешь меня. Сильно он не бьет, говорю. Просто у меня нежная кожа. Поэтому и синяки.

Она стояла лицом к раковине. Услышала, как он встал и подошел. Взяла губку и принялась мыть края раковины. Он ударил ее по щеке. Постоял, подумал, не ударить ли еще. Затем отошел и снова сел, а она стала оттирать губкой пятно с кухонного стола.

Через дорогу разгружали машины. Слышался шум грузовиков, голоса рабочих. Она съела еще кусок с тарелки и вымыла подоконник за раковиной.

— Я говорю им, что он заботится о моем состоянии. И бьет совсем несильно. Просто у меня такая кожа, и кажется, будто сильно.

Он подошел снова и начал колотить ее по обеим рукам. Она закрыла кран. Он бил ее по плечам ладонями.

— Я говорю им — он же не виноват, что у меня сразу синяки.

Она прикрыла руками голову. Он продолжал бить ее, словно в детской игре «ладушки», ритмично, сначала правой, потом левой, раз-два. Шумно дышал носом за ее спиной. Чувствовалось, насколько он сосредоточен.

Она лежала в темноте и думала о бумажке, которую скомкала и швырнула. Там был седьмой урок. Пожилой человек из русской общины присылал ей по почте задания, чтобы она учила английский. На первом листе он написал большими русскими буквами: «Меня зовут Марина». А она должна была подписать внизу, как это по-английски. Урок номер два: «Я живу в Форт-Уорте». Урок номер три: «Мы покупаем продукты по вторникам». Каждый урок на отдельной странице. Она отправляла ему страницы с переводом, он исправлял и отсылал снова, с новым заданием. И вот урок номер семь измят. Что он теперь подумает?

Ли вышел из ванной и лег в постель. Она чувствовала, как осторожно он залез под одеяло, чтобы не разбудить, если она спит. Разумеется, она лежала к нему спиной.

Она снова вспомнила Голландию. С недавних пор она вдруг стала вспоминать, как во время путешествия на поезде через Европу увидела голландские деревни и услышала звон церковных колоколов. Она поразилась — то была самая чистая страна в мире, невероятно чистая, с уютными домиками, аккуратными улицами и безупречно ровными изгородями на лугах.

Ей не хотелось кормить ребенка в нервном состоянии.

Она думала, что их жизнь останется прежней. Просто кое-что добавится. У них одинаковые шрамы на руках, значит, судьбой им предназначено встретиться и полюбить друг друга.

Она вспомнила, как гуляла по супермаркету. После уличной жары она попала в мир тихой музыки и звона колокольчиков. Полы сверкали. Проходы оказались необычайно длинными, по бокам — полки с косметикой, прилавки заставлены блестящими дамскими сумочками, а одежда занимает несколько залов. И повсюду приятный аромат.