Книга Несущие кони - Юкио Мисима

Или, может быть, лейтенант про себя уже все это решил и собирается открыть свои намерения, достаточно помучив Исао?

— Значит, вы не будете участвовать в нашем выступлении.

— Нет, совсем не так… — лейтенант возразил не задумываясь, и у Исао сверкнули глаза.

— Значит, будете с нами?

— Нет, военный приказ есть приказ. Вот если акция состоится до пятнадцатого ноября, я с радостью приму в ней участие.

Услышав это, Исао сразу понял, что речь идет о невозможном, очевидно, что у лейтенанта нет желания присоединяться к ним. Тот хорошо знал, что за оставшуюся неделю подготовить выступление невозможно, потому и говорил так. Больше, чем сам факт, что Хори не может быть с ними, Исао удручала эта игра словами.

Если вникнуть, то можно предположить, что, наверное, не случайно лейтенант был сейчас в военной форме. Чтобы произнести приговор, ему необходимо было держаться с достоинством. И действительно, он в строгой позе сидел по другую сторону простого низенького столика, выпяченная грудь обтянута военной формой, на широких, надежных плечах сверкают погоны, сильный твердый подбородок над красными петлицами пехоты с золотыми цифрами «3». Для приговора «Не могу вам помочь» нужно больше силы, чем обычно.

— Это невозможно, — ответил Исао, но его ответ не означал поражение, он неожиданно почувствовал свободу.

Лейтенант, видно, не обратил внимания на мгновенную перемену в Исао и, теряя присутствие духа, повысил тон:

— Если ты считаешь, что это невозможно, откажитесь от выступления. Договорились? Мне кажется, что погрешности в плане, ничтожно малое число участников — сомнительно, что можно будет издать указ о чрезвычайном положении, поспешность… некоторые сомнения, которые были у меня с самого начала, — все как-то выходит из-под контроля. Сейчас ни время, ни боги нам не союзники. Ваши помыслы высоки, я потому и пришел к вам, но сейчас бесполезно предпринимать что-то кардинальное. Давай дождемся момента. Может, моим срочным переводом боги говорят нам: «Остановитесь!» Вряд ли я пробуду в Маньчжурии долго. Дождитесь, пока я вернусь. Я с радостью снова присоединюсь к вам, а до того переработаем как следует план сражения, изучим его…Даже в Маньчжурии я буду вспоминать эти приятные для меня встречи с вами, молодежью…Ну как? Послушайся моего совета, откажитесь сейчас от действий. Ты что думаешь, что настоящий мужчина — это тот, кто принимает решение независимо от обстоятельств?

Исао молчал. Однако он был поражен тем, что его нисколько не удивили слова лейтенанта. Он знал даже, что чем дольше будет длиться его молчание, тем больше будет нервничать лейтенант.

Одна реальность рухнула, и сразу начала выкристаллизовываться другая. Исао замечал в себе, что быстро начал свыкаться с идеей создания новой системы. Из нового кристалла лейтенант Хори был уже изгнан. И надменная фигура в военной форме в тревоге бродила вокруг кристалла, не зная, как проникнуть внутрь. Исао достиг другого уровня чистоты, другого уровня надежности.

Лейтенант, наверное, воображал, что потупивший голову Исао испуган и сейчас уставился вниз полными слез глазами. Но вид у Исао, который молча смотрел на свои обтянутые школьной формой колени, было скорее холодный, высокомерный. Его следующие слова были настолько далеки от его настоящих мыслей, что он даже испугался, не подумает ли лейтенант, что его дразнят.

— Ну, тогда, может быть, вы сведете нас с лейтенантом Сигой. Мы хотим попросить его только разбросать листовки.

Исао решил обязательно показать лейтенанту Хори черновик текста, который был у него с собой в портфеле, но лейтенант, по-прежнему не замечая произошедших с Исао перемен, ответил прямо:

— Нет. Так не пойдет. Я сказал: «Откажемся», и ты с этим согласился, ведь так? Мне очень не хотелось этого говорить. Я с болью в сердце даю тебе этот совет, и только потому, что условия для решительных действий пока не сложились. Это результат серьезных раздумий, поэтому когда я сказал: «Откажемся» — я имел в виду, что военной помощи не будет. Мое решение — это, конечно, и решение лейтенанта Сиги. Надеюсь, ты это понимаешь?…Конечно, вы вольны поступать так, как считаете нужным. Но как человек, которому позволено давать советы, я искренне хочу удержать вас от этого шага. Я не могу смотреть, как вы безжалостно бросаетесь своими судьбами. Все. Откажись. — Лейтенант произнес последние слова громким голосом, каким отдают приказы, глядя Исао в лоб.

Исао подумал, что может сейчас, чтобы обмануть лейтенанта, даже взять и поклясться, что они откажутся от своих планов. Да, именно так. Если ответить уклончиво, то Хори забеспокоится и оставшуюся до своего отъезда неделю потратит на то, чтобы помешать им. Однако ложная клятва все-таки противоречит принципу чистоты.

Последовавшие за этим слова лейтенанта слегка изменили настроение Исао.

— Давай договоримся вот еще о чем. Нигде, ни в каких записях не должно остаться ни моего имени, ни имени Сиги. Тем более если вдруг тебе придет в голову желание пренебречь моим советом. Немедленно уничтожь наши имена.

— Хорошо, я это сделаю, — немедленно ответил Исао. — Я все хорошо понял. Имена тщательно уничтожу. Я не смогу убедить всех отказаться от наших планов, поэтому остановимся на том, что акция переносится на неопределенный срок. А фактически это будет отказ.

— Так ты меня понял? — лейтенант слегка улыбнулся.

— Понял.

— Ну и хорошо. Не стоит продолжать трагедию «Союза возмездия». Так или иначе, обновление обязательно должно осуществиться. Когда-нибудь нам представится случай сражаться за это вместе. Давай-ка выпьем.

Лейтенант достал из шкафчика бутылку виски и предложил Исао, но Исао решительно отказался и стал прощаться. Злиться было неприятно, поэтому следовало скорее уйти.

Он вышел из решетчатой двери с табличкой «Китадзаки». Уходил он не так, как тогда, когда появился здесь впервые: зимний дождь посеребрил вечернюю улицу. У Исао не было с собой ни зонта, ни плаща, но он решил пройтись, чтобы привести в порядок мысли, и зашагал к кварталу Рюдомати. Слева тянулась высокая красного кирпича стена, отгораживавшая территорию Третьего полка, в слабом свете уличных фонарей мокрая от дождя поверхность стены завораживающе поблескивала. Исао все пытался сосредоточиться, а тут вдруг неожиданно подвели глаза — на них выступили слезы.

Когда Исао еще с увлечением занимался кэндо, их иногда тренировал известный кэндоист Фукути, Исао вспомнил слова, сказанные из глубины маски тихим, хриплым голосом, когда под градом сыпавшихся на него ударов он невольно отступил, потеряв возможность ответить ударом:

— Отступать нельзя. Это твоя работа.

28

В тайном убежище — доме, недавно снятом в квартале Самонтё в районе Ёцуи, товарищи, собравшись, ожидали возвращения Исао. Все полагали, что раз Исао позвали к лейтенанту одного, значит, последует важное указание.

Убежище в честь «Союза возмездия» на их тайном языке именовалось «божественный ветер». Когда говорили: «Соберемся у божественного ветра» — это означало, что соберутся они в снятом двухэтажном домике в четыре комнаты, расположенном примерно в квартале от остановки городского трамвая в Самонтё.