Книга Рамзес. Сын света - Кристиан Жак

— Мне противны льстецы.

— Кажется, я вам не слишком нравлюсь.

— Надеюсь, это взаимно.

— Я прибыл сюда, чтобы собраться с мыслями и обрести равновесие; признаюсь, назначение Рамзеса регентом было для меня большим потрясением, однако следует признать очевидное. Покой, царящий в этом храме, поможет мне.

— Тем лучше для вас.

— Ваше дружеское расположение к Рамзесу не должно ослеплять вас; намерения моего брата совсем нельзя назвать благими. Если вы почитаете порядок и справедливость, не закрывайте глаза.

— Вы осмеливаетесь критиковать решение Сети?

— Мой отец исключительный человек, но кто в этом мире безупречен? Для меня путь к власти прегражден навсегда, и я не жалею об этом. Занятие протоколом совершенно не оставляет мне свободного времени, однако что станет с Египтом, если власть попадет в руки никчемного человека, занятого исключительно собственными амбициями?

— Чего же вы хотите, Шенар?

— Открыть вам глаза. Я убежден, что вам предначертана великая судьба. Делать ставку на Рамзеса было бы для вас губительно. Завтра, когда он взойдет на трон, он забудет всех своих друзей, и вас в том числе.

— Что вы предлагаете?

— Перестанем терпеть и подумаем о собственном будущем.

— О вашем, если точнее.

— Моя персона значит для меня не так много.

— Мне так не кажется.

— Вы ошибаетесь на мой счет; моя единственная цель — служить своей стране.

— Да услышат вас боги, Шенар! Вы знаете, что они ненавидят ложь?

— Политику делают люди, а не боги. Я хочу вашей дружбы; вместе мы сумеем добиться желаемого.

— Не надейтесь и… не пора ли вам идти?

— Вы ошибаетесь.

— Я не желаю ни повышать голос, ни применять силу в таком месте, как это; если вы настаиваете, мы можем продолжить этот разговор снаружи.

— В этом нет необходимости; но не забывайте, о чем я вас предупредил. Однажды вы еще скажете мне спасибо.

Гневный взгляд Моиса ясно показал Шенару, что настаивать не стоит. Он побаивался этого еврея, поэтому не удалось его убедить. С ним договориться было не так просто, как с Ашой. Однако и у него были свои слабости, которые со временем должны были проявиться.

Долент смела Амени, который не устоял перед напором разгневанной женщины. Сестра Рамзеса толкнула дверь и ворвалась в кабинет регента, как ураган.

Рамзес, сидя на коленях на циновке, переписывал постановление Сети, касающееся охраны деревьев.

— Ты, наконец, займешься делом?

— Какова причина столь стремительного вторжения, дорогая сестра?

— Как будто ты не знаешь!

— Освежи мою память.

— Мой муж ждет повышения.

— Обратись к фараону.

— Он отказывается предоставлять членам семьи посты, которые ему кажутся… несправедливыми!

— Чего же ты хочешь?

Долент совсем взбесилась.

— Само это решение несправедливо! Сари заслуживает повышения, а ты как регент должен назначить его смотрителем амбаров!

— Неужели регент должен идти против воли фараона?

— Ты поступаешь как трус!

— Я не пойду против высшей власти.

— Ты смеешься?

— Дай мне то, что положено.

— Успокойся, прошу тебя.

— Невозможно.

— Не притворяйся неподкупным! Ты такой же, как все… Лучше объединись со своими же!

— Ты такая спокойная… обычно.

— Я освободилась от тирании Шенара не для того, чтобы попасть под твою. Так ты отказываешься?

— Довольствуйся тем, что имеешь, Долент; жадность — смертный грех.

— Прибереги для себя свою кислую мораль.

И она вылетела из кабинета, расточая проклятия.

В саду имения красавицы Исет росли величественные сикоморы, давая благодатную тень; молодая женщина отдыхала в их тени, в то время как Рамзес пересаживал саженцы в рыхлую подготовленную землю. Над головой у регента шумела листва, тревожимая легким бризом. Дерево, в котором хотела воплотиться богиня Хатхор, тянулось к небу, простирая свои зеленые ветви к другому миру, утоляя и голод, и жажду праведников, обволакивая их божественным запахом, который очаровывал самого хозяина вечности.

Красавица Исет собрала букет лотосов и украсила ими свою прическу.

— Хочешь гроздь винограда?

— Через двадцать лет великолепный сикомор сделает этот сад еще более приятным.

— Через двадцать лет я буду уже старой.

Рамзес внимательно посмотрел на нее.

— Если ты и дальше будешь так же умело использовать мази и притирания, ты будешь еще красивее.

— Буду ли я тогда уже замужем за человеком, которого люблю?

— Я не прорицатель.

Она ударила его в грудь цветком лотоса.

— Поговаривают о каком-то происшествии, которое чуть было не лишило тебя жизни в карьерах Асуана.

— Под защитой Сети я неуязвим.

— Так нападения на тебя не прекратились?

— Будь спокойна, виновного скоро найдут.

Она сняла свой парик, распустила длинные косы и прижалась к Рамзесу. Жаркими губами она покрыла его поцелуями.

— Разве это так сложно, быть счастливым?

— Если ты нашла свое счастье, бери его.

— Единственное, чего я хочу, это быть с тобой, когда же ты это поймешь?

— Скоро.

Они повалились на траву; красавица Исет принимала ласки любовника в забытьи счастливой женщины.

Производство папируса являлось одним из главных направлений деятельности египетских мастеров. Цена изменялась в зависимости от качества и длины свитков; некоторые, содержавшие отрывки из «Книги обретения света»[10], были предназначены для захоронений, другие — для школ и университетов, большинство же — для административных нужд. Без папируса было невозможно управлять страной как следует.

Сети доверил регенту регулярно проверять производство папируса и следить за его распределением. В каждой области жаловались, что не получают нужного количества необходимого материала, и пытались оправдать это жадностью соседа.

Рамзес как раз только что обнаружил злоупотребление, допущенное писцами, работающими на Шенара, поэтому он вызвал своего старшего брата, чтобы положить конец безобразию.

Шенар, казалось, пребывал в прекрасном расположении духа.