Книга Рим. Цена величия - Юлия Голубева

Макрон тяжело поднялся с кровати. Спать ему расхотелось, и он направился в перистиль, где ожидал Лелий Бальб.

Этот дородный человек с пухлым, отечным лицом по-хозяйски расположился на огромной скамье среди цветущих кустов. При виде префекта претория его отвисшие губы сложились в дружелюбную улыбку. Он неловко поднялся и приветствовал Макрона. Вокруг уже были разбросаны косточки от оливок, объеденные куски сыра и корки хлеба. Серторий недовольно сдвинул брови и не удержался от едкого замечания:

– Ты, как всегда, прекрасно чувствуешь себя в гостях, уважаемый Афр.

Афр округлил глаза, Макрон неприязненно наблюдал, как двигается кадык на его толстой шее.

– Господин Невий Серторий! – наконец произнес гость. – Я хочу призвать тебя вмешаться в мою тяжбу с Юнием Отоном. Сенат приставил меня к награде после завершения дела против Акунции об оскорблении величия, но народный трибун воспротивился и распускает нелицеприятные слухи обо мне.

Макрон в задумчивости почесал затылок.

– Знаешь, уважаемый Лелий, – произнес он, намеренно делая ударение на слове «уважаемый», зная, как в Риме ненавидят этого недостойного обвинителя. – Свою четверть состояния осужденной ты получил, позабыв расплатиться со мной за ходатайство перед цезарем. Поэтому действуй сам, не вмешивая меня в свои дела. Я занят подготовкой к свадьбе моего друга.

Наблюдая, как вытягивается в злом недоумении толстое лицо Бальба, он злорадно думал о том, что доносчик скорее пожертвует жизнью, чем деньгами. Лелий предпочтет нажить врага, чем расстанется хоть с одним затертым ассом. Скорее всего, минуя Макрона, он направил щедрое пожертвование самому цезарю в казну.

Не прощаясь, префект претория вышел. Мысли его вернулись к свадьбе. Что ж, свой завтрашний триумф гордая Клавдилла вскоре омоет горькими слезами. И когда она наконец убедится в лицемерии и неверности Калигулы, он будет рядом, чтобы утешить ее.

Как бывают порой бесплодны надежды смертных!

Гай Цезарь, занятый подготовкой к обеду, лично наблюдал, как рабы украшают сцену, меняют занавеси, накрывают столы, ложа, проверил перечень блюд, возраст и крепость вина. Номенклатор разослал приглашения, ожидалась веселая компания. Ботер был отправлен в лупанар Лары Варус за танцовщицами. Калигула, зная пристрастия своих друзей к гетерам из разных уголков империи, постарался угодить каждому.

Номенклатор доложил о возничем Евтихе. Калигула вышел в атриум. Евтих, невысокий щуплый человек с гладко прилизанными волосами, в грубой темной тунике, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Приветствую тебя, Гай Цезарь! – Рука его взлетела вверх.

– Не думал, что мы увидимся сегодня, – ответил Калигула. – Что за спешка?

– Я подумал – ты заинтересуешься, – сказал Евтих. – Торговец лошадьми Калерий сегодня заглянул в конюшни. Я как раз в этот момент тренировал Инцитата. Калерий предложил купить у него кобылу. Она черная как ночь, с белым пятном на морде, бег ее быстр, походка безупречна, она просто создана для скачек. По красоте она может сравниться только с Инцитатом. На первых же соревнованиях эти лошади принесут победу.

– Сколько просит торговец? – задумчиво спросил Гай.

– Ты же знаешь, что испанские скакуны ценятся весьма дорого, – уклончиво ответил Евтих, нервно потирая ладони. – Нельзя ее упустить, иначе кто-нибудь перехватит. Если это будет приверженец партии другого цвета, то мы поделим все призы.

– Мы купим ее, Евтих, – твердо сказал Гай, – пусть торговец оставит ее в конюшнях. Я преподнесу эту кобылу вместе с драгоценной колесницей в дар моей невесте. Сейчас напишу государственному казначею, он выдаст тебе денег, и закажи от моего имени колесницу лучшему мастеру в Риме. Проследи, чтоб она была легка и подвижна, и подбери красивую сбрую.

Евтих, довольный, с поклоном удалился. Предчувствие скорых побед на скачках после долгого бездействия окрыляли его. Скорей бы Гай Цезарь наследовал власть! Тогда-то Евтих сказочно разбогатеет, ибо не было в Риме равных ему в умении управлять колесницей, ловко обходя и сбрасывая на поворотах соперников. В лошадях маленький возничий разбирался лучше всех торговцев. Он был рад, что Калигула послушал его и приобрел кобылу, – теперь наследник владел самыми лучшими и быстрыми лошадьми в империи. Но лавры достанутся ему, Евтиху, он прославится на весь мир, и золото само потечет к нему в руки. Выбрав партию «зеленых», он обеспечил себе будущее, заручившись поддержкой самого Гая Цезаря.

Калигула решил выспаться перед вечерней оргией. Что же поделывает его несравненная Юния? Наверное, волнуется перед свадьбой, крутясь перед зеркалом, примеряет свадебный наряд, готовит свои девические одежды для посвящения пенатам. Однако, узнав, чем занимается его невеста, Гай очень удивился бы, потому что как раз в тот момент, когда он клонил голову на подушку, она объясняла подругам свою дерзкую затею.

Калигула безмятежно проспал до того времени, когда зажгли первые огни, и тогда Ботер разбудил его сообщением, что пожаловали первые гости.

– Думаю, это Лициний или мои актеры, – сказал Гай, облачаясь в тунику.

– Ты прав, господин. – Ботер в это время затягивал ремешки его сандалий. – Господа Мнестер и Аппелес уже меряют шагами атриум, а господа Лициний и Эмилий Лепид только что прибыли.

Калигула вышел к прибывшим. Во время взаимных приветствий номенклатор доложил о Павле Фабии и префекте претория. Негромко переговариваясь, вступили в атриум и эти гости.

– Приветствую любимых друзей! Мы можем сразу пройти в триклиний, ложа готовы, – сказал Калигула. – Надеюсь, Мнестер и Аппелес порадуют нас в начале праздника своим представлением. Я пригласил лучших музыкантов.

– А танцовщицы? – поинтересовался с ехидцей роскошный Персик. – Храня верность своей прекрасной невесте, надеюсь, ты не забыл наши пристрастия во время шумных оргий.

– А ты все еще не можешь забыть пирушку у Статилия после собрания братьев? – поинтересовался Калигула с улыбкой. – Знаешь, мой Невий, Павел удивил нас, насладившись за вечер прелестями всех танцовщиц.

– Наверное, он брал на себя двух или трех сразу, – мудро заметил префект, тая усмешку.

Фабий покраснел под смех друзей.

Объявили о приходе Агенобарба. Огромный Домиций на мгновение заслонил узкий вход. На лице Макрона отразилась злоба, смешанная с брезгливостью, едва он завидел своего врага, но префект быстро овладел собой, спрятав чувства под личиной равнодушия. Они даже не обменялись приветствиями.

Последними прибыли Марк Виниций и благоухающий Ганимед в белоснежной тоге со множеством идеальных складок. Своим изяществом и манерностью он затмил даже Фабия Персика. Агенобарб, недолюбливая женоподобного Лепида, демонстративно зажал нос рукой, громко заявив, что, кажется, решили пировать без женщин. Ганимед тут же вспылил, раскрасневшись от злости:

– Помнится, как кто-то в загородном доме Ливиллы воображал себя Фебом, посыпав золотой пудрой медную бороду. Но от него до сих пор попахивает мышами и тюремной камерой.