Книга Ветер полыни - Алексей Пехов

— И не стыдно тебе? Разбила прекрасный сказочный мир малыша.

— Быть может, теперь он поймет, что мир не всегда похож на сказку. Малыши должны взрослеть, иначе им не выжить.

Глава 16

Спал я не сказать чтобы хорошо.

Всю ночь донимали кошмары. Один сменялся другим. Поначалу это была поджидавшая меня на пирсах Портовой сторонки Тиф. Я чувствовал ее жгучий взгляд, знал, что следует как можно скорее бежать прочь, но не мог сдвинуться с места, потому что вокруг меня бушевала страшная буря…

Далеко на горизонте небо наливалось цветом спелых урских слив.[27]Тяжелые черные тучи, похожие на больших неповоротливых черепах, угрожающе ползли в сторону Цейры Асани. Она брела босиком по бескрайнему полю, заросшему высокой полынью. На волосах Матери было тяжелое белое покрывало, вместо привычной одежды Ходящих — длинная, до пят, крестьянская рубаха, испещренная красными пятнами. Из уголка рта властительницы Башни, не переставая, текла кровь.

Налетел ветер, и полынь с испугом пригнулась к земле. Резкий порыв сорвал с головы Цейры покрывало, и я увидел, что волосы у нее точно такие же, как у Холеры — медно-рыжие и непокорные.

Ослепительная жемчужная нить рухнула с небес, ударив под ноги Матери. Споткнувшись, Ходящая упала в траву. Подоспевшие тучи закрыли солнце, на мир густой пеленой упали мрачные сумерки, с неба посыпались багровые искры. Я присмотрелся к ним и понял, что это не искры, а миллиарды огненных снежинок. Подхваченные ветром, они упали в полынь. Взметнувшееся пламя ревущей рекой растеклось по полю от горизонта до горизонта. Оно поглотило тело Матери, и грянул гром, в котором мне послышался то ли смех, то ли плач. А может, и то, и другое. Отчего-то я ни на миг не сомневался, что слышу Тиф и…

Я оказался в плохо освещенной комнате. На массивном столе догорал оплывший огарок свечи. Он источал бледный, словно робкая утренняя заря, свет. Но вот пламя побагровело, взметнулось, облизало потолок, и я увидел, что за столом сидит Йуола. За ее спиной стоял мой старый знакомый — Гаррет.

— Смотри! Будущее уже близко! — прокудахтала йе-арре. — Найди ее! И поскорее!

«Кого «ее»?» — хотел спросить я, но язык не слушался меня.

Перед летуньей лежал расклад. «Ключ» и «Безумец» — в центре. Вокруг них — множество карт — все рубашками вниз. Я знал, что одной, самой важной, той, о которой сказала летунья, среди них нет.

Йуола и вор молчали, не собираясь подсказывать. Наконец, не дождавшись моего ответа, йе-арре раздраженно пошевелила огромными крыльями и начала собирать карты.

— Если ты думаешь, что успел отыскать и поймать ветер Хаоса за хвост, то ошибаешься. Но скоро. Совсем скоро. И бури уже почти нельзя избежать.

Йуола неожиданно метнула в меня стопку карт. Они, подхваченные внезапным, отдающим горечью вихрем, разлетелись по всей комнате. Одна оказалась у моих ног. Я поднял ее и увидел, что это «Вор». Нарисованное на картонке лицо было точь-в-точь таким же, как у Гаррета.

— Это не та карта! — с сожалением произнесла летунья, мир, словно огромное зеркало, раскололся на тысячу осколков и…

Я долго-долго брел в тумане. Он пожирал звуки и висел перед глазами непроницаемой завесой. Когда мне удалось вырваться из него, вокруг уже властвовала ночь. Было холодно. Небо казалось глубоким, ясным и по-осеннему звездным. Полная луна освещала древние, заросшие чахлым вереском холмы, оплывшие неухоженные могилы и растрескавшуюся тропинку. Огромное кладбище завершалось возле мрачного, похожего на терновый частокол, леса.

Погост не понравился мне сразу. Опасное и неприятное место. Следовало как можно быстрее уходить. Но куда бы я ни повернулся — везде был один и тот же вид — тропинка, могилы и темнеющий на горизонте лес. Пришлось идти туда, куда мне предоставили возможность.

Первый шаг дался с большим трудом, будто я продирался через вязкое болото. Но затем стало легче, словно чьи-то руки подталкивали меня в спину. Поглядывая на опрокинутые памятники, расколотые гранитные плиты и развороченные могилы, я жалел, что не имею при себе оружия. С ним было бы гораздо спокойнее.

Когда я проходил мимо склепа с разбитой горгульей у входа, за спиной почудилось движение. Я резко обернулся и… не увидел никого. Пустая тропа в лунном свете. Ни души. Ни движения. Все тихо и мирно, если не считать того, что ветви давно растерявшего часть своей листвы куста едва заметно покачивались. Словно всего лишь уну назад их кто-то задел.

Я оставался неподвижен, хотя внутри меня все кипело, и готовился взорваться бегом при малейшем намеке на опасность. Сражаться голыми руками против тех, кто давно уже умер — по меньшей мере, безумие.

Да. Не исключаю. Возможно, шиповник потревожил ветер. А может, и не он. Время тянулось бесконечно медленно. Сердце неслось галопом, кровь гудела в ушах.

Никого. Ни живого. Ни мертвого. Но это не вселяло в меня уверенности. Я кожей чувствовал затаившуюся опасность. Да и туман опять появился. Он лазутчиком выбрался из-за холмов, затопил их, пожрав до верхушек, и оказался у начала кладбища, вот-вот готовясь скрыть и его.

Плохо. Если я не обгоню туман, придется бродить по недружелюбному месту в густом мареве, ничего не видя дальше собственного носа. Я буду беспомощным, точно неоперившийся птенчик. И тогда стану легкой добычей.

Первые, пока еще робкие струйки серебристой мглы заскользили среди могильных плит, и я бросился бежать к лесу, выжав из себя все, что можно. Приходилось быть осторожным. Мало радости свалиться в открытую могилу и переломать собственные кости. Когда я достиг спящих деревьев, почти весь погост оказался скрыт в белом тумане.

Следовало, не останавливаясь, как можно быстрее выйти на открытое пространство, а еще лучше — на возвышенность. Тропка, вопреки моим ожиданиям, и не думала никуда исчезать. Стала еще тоньше, превратилась в ниточку, но ее без труда можно было видеть. Среди сонных грабов, мимо ленивого, засыпанного гнилыми листьями ручья, она вывела меня на опушку. Всего лишь миг назад я был в лесу и вот уже вступил на неширокие, мощенные растрескавшимся камнем улицы города.

Даббская плешь.

Город, похоже, давно стоял мертвым и покинутым. Я не встретил ни души. В окнах не горело ни одного огонька. Во дворах не было слышно собак. Двери в домах оказались выломаны, ставни раскурочены. И снова я пожалел, что нет оружия…

Я вышел на площадь, где раньше находился местный рынок. Его торговые ряды алчно пожирало багровое пламя, выросшее до высоты двухэтажных домов. Но жара от огня не чувствовалось. Было так холодно, что у меня зуб на зуб не попадал.

Земля под ногами смерзлась, а редкая щеточка выбивающейся из-под камней травы, превратилась в хрупкое стекло. Стоило мне задеть несколько травинок, и они с нежным звоном рассыпались на множество льдинок.