Книга Идиотам просьба не беспокоиться - Тибор Фишер

– Какая-то она сонная, – заметила она.

– У нас был трудный учебный день: учиться никогда не рано, – сказала Миранда. Мамашка выписала ей чек, хотя изначально речь шла о наличных. Все как обычно: когда тебе что-то нужно, ты обещаешь золотые горы, но как только ты это получишь, ты начинаешь жаться. Миранда боялась, что чек не примут, и отнюдь не ввиду отсутствия средств на счету плательщика – все в доме так и вопило о благоденствии и состоятельности, – а потому что мамаша была из тех ловких деловых женщин, у которых все всегда происходит через задний проход. Скорее всего деньги будут лежать на сберегательном счету, и Миранде придется потратить неделю, чтобы их все-таки выцепить. В итоге все сводится к одному: ты никогда не жалеешь о проявленном бессердечии.

В автобусе по дороге домой Миранда размышляла над следующей простой истиной: если ты знаешь хоть одного человека, который сделает для тебя что-то – хотя бы перейдет на ту сторону улицы, – не дожидаясь ответной услуги, значит, тебе повезло.

Тони ничего для нее не делал; то, что он делал якобы для нее, он делал для себя – в перспективе. Она была, вероятно, самой красивой девушкой из всех, с кем он когда-либо спал, и она видела по его лицу, на котором благоговение боролось с безмерной и искренней благодарностью, что овес, предназначенный для Пони, еще никогда не был ему так сладок.

Но он все-таки ее растрогал, вдруг поняла Миранда. Она обязательно сделает что-нибудь для кого-то, кого она даже не знает, для кого-то на другой стороне земли, кто оказался в глубокой заднице – для кого-то, кто никогда ничего не сделает для нее и кто, вполне вероятно, жутко бы ей не понравился, если бы им довелось познакомиться.

Тони был уже дома, на кухне – жарил какую-то пикшу, рисуясь своей хозяйственностью.

– Твой выход, солнышко, – сказала она.

* * *

– Зачем крокодил переплыл через реку?

– Я не знаю. Спросите у крокодила.

Миранда засела на телефоне и выяснила, что в Бирме арестовали двух эстрадных комиков. Ей потребовалось всего три звонка, что однозначно указывало на то, что это – сама судьба. Двое собратьев по ремеслу в тисках старомодной добротной диктатуры, которая не признает смешного. Достойная причина, лучше и не придумаешь. Миранда сильно подозревала, что самое юморное в этих двоих страдальцах – их имена, что их лучшие шутки не выходят за рамки крокодилов, переплывших реку, что они, вероятно, избивают своих жен, и что милитаристский режим, который, вполне вероятно, делает все, чтобы обеспечить самым необходимым неблагодарные массы, имел все основания заключить их под стражу по причине их полной и неподдающейся исправлению дефективности. И тем не менее никто бы не смог обвинить ее в том, что она ввязывается в это дело ради какой-то личной выгоды. Она не была их другом, она их вообще не знала. Чем они смогут ей отплатить? Пришлют ей по почте лохань риса со специями? Или устроят ей выступление посреди джунглей?

Все разрешилось буквально за полдня. Около дюжины телефонных звонков. Она даже слегка растерялась. Конечно, хотя это было такое мероприятие, в котором все потенциальные участники проявляют поразительный эгоизм и леность, именно из-за этих двух качеств они с охотой подписываются на благородные филантропические дела. Никто не любит участвовать в благотворительных концертах, потому что никто не любит работать задаром, но еще хуже – если тебя не зовут в них участвовать.

Саму Миранду пригласили принять участие в благотворительной программе только однажды. Это было громадное облегчение, что ее пригласили – потому что если ты не участвуешь в благотворительных выступлениях, ты не можешь считаться полноправным членом гильдии, – но она не смогла поехать, потому что концерт проходил в Карлисле, по ту сторону огненной стены. Концерт был в пользу забастовщиков-рабочих матрасной фабрики; он был назначен на воскресенье, и рабочие уже два дня как пришли к соглашению с руководством, но никто об этом не сообщил организаторам концерта, которые вместо того, чтобы собрать хоть какие-то деньги, еще и попали на тридцать фунтов, ушедших на выпивку для артистов.

Френку она позвонила первому. Френк всегда и на все соглашался, он согласился бы приехать к тебе домой и пропылесосить ковры, не говоря уже о том, чтобы выступить в благотворительном концерте. Все остальные тоже не отказались. Состав участников сложился легко, как хорошо подогнанные кусочки картинки-головоломки. Потом она позвонила в новый концертный клуб в Брикстоне, который отчаянно нуждался в рекламе, и там им охотно предоставили сцену. Вот так все просто.

Может быть, это такой непреложный принцип бытия, что делать хорошее проще, чем продвигать собственную карьеру? Была в этом какая-то обреченность, которая Миранде не нравилась. И обреченность непреодолимая. Ближайшее будущее представлялось ей в виде двух крайностей. Либо полный провал, либо взрывной успех – причем и то, и другое ее пугало. Она не хотела, чтобы какие-то никчемные личности были связаны с ее карьерой, и она не хотела войти в историю как Миранда Мандалей. Она обнаружила, что Мандалей – это такой город в Бирме, когда взяла атлас, чтобы посмотреть, где вообще эта Бирма находится. Но единственный путь вперед – это вперед.

Она обзвонила всех, кого знала. Дважды. Потом обзвонила тех, кого не знала, и озадачила и их тоже. А за телефон платит Тони.

* * *

Миранду никогда особенно не волновало, сколько зрителей будет в зале. Это ошибка – думать о том, сколько народу придет на тебя посмотреть; тебя должно волновать качество представления – если в зале будет всего лишь шесть человек, все равно придется выкладываться, как если бы их было шестьдесят. Если не больше. Однако на этот раз все было по-другому; она посвятила несколько недель своей жизни на подготовку этого мероприятия.

Вечер уже начинался, а зрителей было всего человек десять; при том, что артистов должно было выступить двенадцать. Миранда специально пригласила так много, зная, что низкое качество большинства номеров компенсируется их количеством. Тем более, что зная то раздолбайство, которое распространено в эстрадно-артистических кругах, можно было с уверенностью предположить, что кто-нибудь из участников обязательно не появится.

Она украдкой выглянула в зал и попыталась догадаться, кто эти люди: один очевидный представитель городского дна, несколько животноводов – заводчиков скунсов, которые рассматривали свою дремучую ординарность как мощный удар против межконтинентального беззакония, один кислого вида профессор с унылыми длинными патлами, щеголеватый врач (разведенный гинеколог, который теперь вовсю развлекается), три невнятные расплывчатые тетки, настолько незапоминающиеся, что Миранда забыла про них, на них глядя (как общие фразы в тексте), и пожилая пара – скорее всего родители кого-то из артистов. Ни одного журналиста не наблюдалось. Телепродюсеров – тоже. Она уже пожалела о том, что не разрешила Тони прийти. Она заставила его купить пять билетов, но она никогда не пускала его на свои представления.

В такие моменты Миранда задумывалась о своей идеальной работе. Для нее идеальной работой было бы сидеть в маленькой комнате, смежной со спортивным или тренажерным залом, где большое количество привлекательных (по крайней мере не шибко страшных) молодых людей, сильных и рьяных, будут обслуживать ее весь день, в плане расслабиться после упорных физических упражнений. Альпинисты, боксеры, пловцы относились к числу наиболее любимых Мирандой тел. Это была соблазнительная идея, но и пугающая тоже. Соблазнительная – потому что она сгладит все мысли, сотрет все остальное. Пугающая – по той же самой причине; она боялась, что не устанет от скачек в постели весь день напролет, хотя на – практике это, наверное, надоедает после трех-четырех часов. Конечно, истории рассказывают всякие – каждый любит приврать, похваляясь своими успехами, – но реальный предел лежит где-то в этих пределах. Да, конечно, можно провести в кровати все выходные с перерывами на дозаправку и заездами на пит-стопы, но если наяривать без перерыва, то по времени так и получится.