Книга Калинов мост - Алексей Гравицкий

Дом был старый, пахло сыростью. Стены, выкрашенные в ровный грязно-зеленый цвет, поражали разнообразием наскальной росписи, рассказывающей о том кто здесь был, кто плюс что чему равняется, что сделает Спартак с Московским Динамо и куда должен пойти тот, кто это написал.

Оборотень нажал домофонную кнопку, отпер дверь, выглянул на улицу. На этот раз вышел первым. Людей на улице было сильно меньше чем днем. Да и днем народ больше толпился у моста. В конце дома возле арки стояло оцепление. Кот не стал отходить от дома, заскользил вдоль стены в обратную сторону. Через несколько домов метнулся на другую сторону дороги, остановился возле Игорева внедорожника, что остался припаркованным здесь с утра, хоть и казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.

Кот бесцеремонно залез в карман к так и не пришедшему в сознание бородачу. Выволок ключи от машины, пискнул сигнализацией. Распахнул заднюю дверь.

— Садись, — велел Бычичу. — Только его сперва посади.

Богатырь опустил Игоря на сидение, сдвинул чуть к центру, неумело, головой вперед полез следом. Кот фыркнул, перекинул ключи, подоспевшему Степе. Тот едва успел поймать мелькнувшее в воздухе железо. Звякнуло.

— Заводись, — приказал Кот. — Поехали. Едем быстро. Дорогу покажу. Правила не нарушать, на автоинспекцию у нас времени нет.

Генерал Голубев привык решать все молниеносно и резко. Не сам научился, жизнь научила. Как научила не раздумывая исполнять приказы. Потому приказ сверху обсуждать не стал и вечными вопросами, какими мучается гнилая интеллигенция, заморачиваться посчитал ненужным.

Рота в ружье. И вот уже грохочут слаженно десятки ног. Мечутся командиры. Построение. Задачу объяснить. Задача ясна. По БТРам и вперед. Сам генерал поехал вместе со спецназом. Такое дело нужно контролировать самому. Шутка ли, приказ из Кремля.

Мощные колеса вертелись не так споро, как у новых легковушек, но и дороги дробили совсем иначе. Голубев хотел было выпендриться и прокатиться на броне, покрасоваться перед солдатней, но посмотрел на БТР и пришел к выводу, что это не по возрасту. Потому ехал теперь впереди, в салоне роскошного джипа, позади водителя и глазел в окошко.

Последний раз военная техника въезжала в столицу с агрессивными намерениями в начале девяностых прошлого века. Тогда в середине лета автобусы везли детей в пионерлагеря, а навстречу колонной шли танки. А потом была мелкая революция с попыткой гражданской войнушки. Но войны не получилось, хотя граждан перебили внушительное количество. А танки шарашили по дому правительства делая его из белого черным.

Теперь БТРы со спецназом ехали к Крымскому мосту. Бороться предстояло с аномалией, что не сильно отличало теперешних вояк от тех, что ехали к Белому дому в девяностых. Борьба с политиками, рвущимися к власти, и борьба с аномалией — вещи одного порядка.

Эту шутку выдал командир второго взвода. Голубев ее, по счастью, не слышал. По счастью для комвзвода, разумеется. Чувство юмора у генерала было на грани замерзания, потому когда другие смеялись, а он не мог понять над чем, это кончалось плачевно для шутника. Не понимая шутки генерал чувствовал себя дураком, а так как подобного чувства не любил, то отрывался на тех, кто шутит, выставляя командира идиотом.

Толпа на крымском валу поредела. Любопытство любопытством, но иногда ведь и спать хочется. Любопытствующих полуночников оказалось не так много. Однако толпа приняла БТРы восторженными воплями.

Возле оцепления колонна остановилась. Генерал вышел из джипа, прошел вперед. На ОМОН не обратил внимания, рявкнул только:

— Разойдись.

ОМОНовцы на погоны смотреть умели. Кто-то задергался, пытаясь порвать строй. Кто-то наоборот замер, выполняя полученный приказ.

— Оглохли? — не понял Голубев.

— Товарищ генерал, — подал голос робко тот из ОМОНовцев, что стоял против военного. — Был приказ никого не пропускать на территорию.

— Бардак, — недовольно рыкнул генерал. — Кто тут старший?

Один из оцепления побежал назад к мосту, где стояла сливаясь с пейзажем черная машина с потухшими фарами и заглушенным мотором. Генерал злился и ждал. Через несколько минут ОМОНовец вернулся. С ним шел милицейский полковник. Выглядел он паршиво. Отекшее, посеревшее лицо, красные, словно пил неделю без просыху, глазки. Небритый, взлохмаченый. Китель расстегнут. Генерал скривился. Милиция, что с них взять. Попал бы этот полкан под его начало…

— Вы меня звали? — спросил мент хрипло.

— Убери оцепление, полковник, — брезгливо распорядился армейский генерал. — И приведи себя в порядок, смотреть противно.

Старуха ждала их стоя на балконе. Уже все знала, все видела, чуяла. Когда внизу припарковалась знакомая машина, не дожидаясь звонка в дверь вышла на лестницу, открыла все нараспашку до самого лифта.

Мужчин встретила со спокойной решительностью. С Бычичем поздоровалась отдельно, остальным только кивнула. Чего слова месить, коли виделись уже.

— Проходи, — велела богатырю, словно забыв и про оборотня, и про Милонега с приятелем.

— Это ты, значит, та ведьма, — полюбопытствовал богатырь.

— Не говори, — отрезала Яга. — Когда молчишь умнее выглядишь. Иди сюда.

Подождав пока Бычич протиснется сквозь двери квартиры прошла в комнату.

— Давай сюда его, на диван.

Витязь послушно уложил бессознательного Игоря на странного вида ложе. Впрочем, как и просили, старался странностям не удивляться. В дверях появились Кот, Милонег и Степа.

— Чего набились, — взвилась старуха. — Топайте на кухню и не мешайте. Кот, там на плите ковшик с отваром. Разогрей и принеси.

Мужчины вышли. Старуха проворно стянула с Игоря обезрукавленную куртку, драную, пропитавшуюся кровью майку. Размотала бинты. Кожа вокруг раны в боку почернела. Да и сам Игорь выглядел сказать, что не важно — ничего не сказать.

Подхватив влажную, загодя заготовленную тряпицу, она обтерло тело. Бородатый дрогнул. Веки затрепетали, но сил открыть глаза видимо не хватило. Или в сознание так и не пришел.

— Тихо, Игоряша. Потерпи, родимый, — зашептала старуха.

Сзади тихо подошел Кот. В руке держал ковшик. Старуха приняла емкость, плеснула в кружку. Подула, зашептала что-то над парующимся отваром. По комнате пошел травяной дух.

Яга поднесла кружку ко рту бородатого, попыталась влить. Губы Игоря оказались плотно сжаты, зубы сцеплены до судорог. Отвар потек по лицу, бороде. Старуха повернулась, бросила сердито:

— Чего смотришь? Нож дай.

Кот спорить не стал, молча протянул любимую «гюрзу». Память зацепилась за ассоциацию, подбросила воспоминаний, давя на эмоции. Старуха подхватила нож. Черное лезвие мелькнуло, словно маленькая молния, ткнулось между стиснутых зубов. Старческая рука надавила, разжимая сведенные болью челюсти. Осторожно влила Игорю в рот отвар.