Книга Огненный след - Александр Воробьев

— Всего вам хорошего! — на прощание почти прокричал счастливый ученый и несколько громче правил хлопнул дверью.

Смеющаяся Салия еще какое-то время не могла вернуться к работе. Даже будучи президентом, женщина всегда остается женщиной.

* * *

Эдельштейн свое обещание выполнила, она позвонила ректору, и после недолгих переговоров университет выделил Майклу кое-какие ресурсы. Он получил небольшую лабораторию, с него сняли немного преподавательской нагрузки и разрешили пользоваться добровольными помощниками из числа студентов и аспирантов. Спасибо и на этом, по крайней мере, университет не урезал ему зарплату в счет снятых лекционных часов. Супруга, в очередной раз проявившая чудеса понимания, поддерживала мужа во всем, терпеливо снося его частые задержки за полночь в лаборатории.

У Майкла довольно быстро сложилась команда из двух десятков человек, в основном студентов. Как и следовало ожидать, парни и девушки работали бесплатно, во имя большой науки, ну и надеясь на поблажки при сдаче экзаменов в будущем. Правда, всем вместе им удавалось собраться крайне редко, обычно в лаборатории бывало пять, редко шесть человек, которые и доводили до ума свое детище.

Детали им приходилось собирать едва ли не на помойке, хотя порой случалось и оттуда. В частности мощный запальный лазер, чей импульс должен был превращать в плазму водород, студенты демонтировали со старой станции межпланетной связи, которая удачно нашлась на свалке неподалеку от города. В итоге установка выглядела как наспех сляпанный набор разнокалиберных устройств, облепивших большой стальной ящик — сердце прибора, его плазменную камеру. Место, где впрыснутый водород под действием мощнейшего лазерного луча превращался в ионизированную плазму.

Собственно, получать плазму люди научились уже очень давно, как и удерживать ее в коконе магнитных ловушек. Повсеместно распространенные термоядерные реакторы все работали на этом принципе. Проблема была в другом. В прошлом некоторые корпорации пытались разработать применение плазменных генераторов в качестве оружия. Получалось не очень: едва выйдя из ствола, а соответственно, из разгонного магнитного поля, плазменный сгусток начинал стремительно рассеиваться и остывать. Максимум, чего сумели добиться, это прототип ручного огнемета, где генератор непрерывного действия выбрасывал поток плазмы в цель. Но дальность эффективного действия не превышала сотни метров, после чего рассеявшаяся и остывшая плазма максимум могла лишь опалить волосы. Проект сочли бесперспективным и забросили…

Обеденный перерыв закончился, и Майкл Дюффек, сверившись с расписанием, где обнаружилось окно в занятиях, спустился в выделенное ему помещение. Лаборатория располагалась в полуподвале его родного физического факультета. Длинная комната, тридцать метров на четыре, скорее очень широкий коридор, выкрашенная в желтовато-белые тона, характерные для дешевых красок. На одной стене, под самым потолком шел ряд маленьких окошек, зато на другой, напротив, протянулись несколько разнокалиберных труб, откуда иногда слышалось глухое рычание воды. Хоть Майкл и не был сантехником, он догадывался, что, скорее всего, там текла канализация. Даже вмешательство Эдельштейн не помогло выбить более комфортного помещения. Он подозревал, что и это-то ректор выделил лишь в знак уважения к Кадди. Под каждую сумасбродную идею отдельных лабораторий не напасешься.

Особенно теперь, когда над Лигой витал дух скорой войны. Майкл мало следил за политикой, но даже ему было известно про случившийся в далеком космосе контакт и про то, что у контактеров там все пошло наперекосяк, и даже кажется уже была стрельба. А в таких условиях могут и вовсе урезать финансирование, по крайней мере, ничего более страшного Дюффек не мог представить. Если университет лишат части финансирования, то могут забрать и те скудные средства, что выкраивает для него бюджет вуза. Майкл истово надеялся, что этого не произойдет.

В лаборатории опять витал ставший уже привычным аромат смеси разогретого металла, озона и легчайшего амбре из канализации. Столетия прогресса так и не смогли полностью избавиться от него. Сегодня здесь было многолюдно — аж шестеро студентов, суетясь, монтировали к вакуумной камере новую обмотку, а в дальнем от входа углу, над сенсорным планшетом склонился Дим Кроу, механик из технического управления. Сегодня на нем опять был черный комбинезон, на котором практически не различались множественные пятна грязи. Механик, не оборачиваясь командовал студентами и, судя по их реакции, каким-то чудом команды приходились в тему.

Майкл нацепил прямо поверх костюма несвежий лабораторный халат и подошел к суетящимся студентам. Молодежь заканчивала крепить последний контур обмотки, а Майкл наконец понял, каким образом Кроу командовал, не отрываясь от планшета. Прямо над установкой висело несколько наспех приделанных камер, они-то и транслировали механику место работы студентов.

Вакуумная камера все еще была открыта, одна ее стенка лежала рядом, обнажая полированную внутреннюю поверхность. Плазма, даже не касаясь стенок камеры, одним тепловым излучением очень сильно нагревала ее, поэтому сверху металлокерамического ящика уже была смонтирована система охлаждения на жидком азоте. Охлаждающие трубки, снятые со списанного промышленного холодильника, красоты прототипу не добавляли, но без них металлокерамика вакуумной камеры продержалась бы не более двух, максимум трех импульсов.

Майкл, проходя мимо помощников, поздоровался первым:

— Здравствуйте, коллеги.

Наконец-то заметившие его студенты ответили нестройным хором:

— Здравствуйте, профессор!

Один из них, третьекурсник Давид Ли, оторвался от работы и подошел поближе:

— Профессор, я, кажется, придумал, как осуществить плавный переход от плазменной камеры к разгонному полю.

Он протянул Майклу карту памяти.

— Посмотрите сами, профессор, это может сработать!

— Спасибо, Давид. Если идея толковая, то учту это на экзамене.

— Только на одном экзамене?

Майкл усмехнулся:

— Тебе мало? Не лишай себя мотивации, а меня умного помощника.

— Кто же в здравом уме откажется от такой практики, профессор.

— Ну хватит подхалимничать! — Майкл с трудом сдержал улыбку, и тут его глаза зацепились за что-то неправильное. Он еще раз вгляделся в выведенные на экране-доске формулы и разочарованно нахмурился. — Так, господа, кто это рассчитывал?

Давид замялся, прежде чем сознаться:

— Я, профессор, а в чем дело?

— Ничего не замечаешь?

Студент кинулся к доске, остановился, почти уткнувшись в нее носом, помолчал около минуты, потом повернулся к Дюффеку:

— Кажется, все верно, профессор.

— Кажется, я поторопился, Давид. Какой формулой определяется дебаевская длина?

Давид быстро набросал нужную формулу. Майкл кивнул.

— Правильно.

— Тогда где ошибка?