Книга Новая Земля - Ариф Алиев

Колонисты 4-го сектора смотрели на доходягу как на кусок мяса. И по их лицам я понял, что это мясо им не очень нравится.

Вот почему Сипа мне задал задачу про миссионеров и людоедов. Вот почему не хотел ничего рассказывать про 2-й барак. Он прав. Лучше вернуться и спокойно умереть на Краю Моего Мира. Мне расхотелось жить в стаде. Я не хочу пить кофе, играть в хоккей, охранником не хочу стоять на вышке. Я даже пастухом быть не хочу. Будьте вы все прокляты, люди.

Драка в тамбуре прекратилась.

Доходяга вполз на порог, но его пнули, постарались попасть по голове, и попали, он приподнялся на локтях и упал, повернул окровавленное лицо к солнцу, в последний раз посмотрел на небо.

Шрам скрестил руки над головой: дело сделано.

— Господин начальник, разрешите прирезать, он сейчас сдохнет!

Обезьян кивнул Гоге Звягинцеву, тот положил в ведро нож и опустил в сектор.

Колонисты приподняли доходягу, подставили ведро. Шрам перерезал горло — умело, кровь не брызгала, а лилась ровной струей.

Мне надоело смотреть. Я помог Сипе подняться, и мы спустились к окраине лагеря.

Мы обошли большой валун, вышли к большому кострищу. Здесь ветра не было совсем, природа расположила валуны уютным полукругом.

Сипа понюхал воздух:

— Шашлычками пахнет.

Он сделал несколько шагов, и новый запах заставил его скривиться:

— И падалью.

Я наклонился к кострищу. Толстый слой угольного шлака был еще теплым. Мы поворошили шлак, расстегнули куртки, пустили к телу тепло.

Повсюду были разбросаны обглоданные кости, челюсти, расколотые черепа. В отдельную кучу свалены скальпы, вываренная в котле кожа, челюсти. И высоким штабелем были сложены угольные брикеты.

— Это кухня. Они не сразу придут. Сначала тело разделают, потом замаринуют, посолят, посуду подготовят для супа, воды нальют. Сюда повара приходят, остальных из 2-го барака не выпускают. Обед ближе к вечеру.

Я подошел к штабелю. Мешков не нашел, только большой пластиковый пакет и еще один, поменьше и ручки рваные. Зря мы не взяли с собой мешки.

Я набил пакеты. А поднять не смог, тяжело.

— Помогай. Берем и уходим.

— Давай полежим минуту, Иван Георгиевич.

Я прислонился спиной к нагретому солнцем и костром валуну, тепло притянуло.

— Пойдем, а то и нас поджарят.

— Пойдем. Ну, встали и ушли.

Но мы не ушли.

— Не спать, Николай. Досчитаем до 50 — и подъем.

— Да, Иван Георгиевич, нам спать нельзя. Досчитаем до 100 — и на холод.

Я изо всех сил старался не заснуть, взял на ладонь горячий уголек, но сон был сильнее боли. Я закрыл глаза, безвольной щекой почувствовал теплый камень.

Прошло всего несколько секунд, или мне так показалось.

Я услышал близкие шаги, открыл глаза.

Сипа охнул, встал на четвереньки, быстро перебирая руками и ногами, добрался до валуна, полез зачем-то на него и — оглянулся.

— Иван Георгиевич, вставай!

Я не мог встать. Тело ослабло. Или заболел. Как понять, от холода дрожу или знобит.

— Не слышишь, Иван Георгиевич?

Я слышал, но встать не мог.

Сипа спрыгнул с валуна, пошел прочь.

И вернулся.

— Иван Георгиевич, просыпайся, я прошу тебя, я не хочу умирать.

К кострищу в сопровождении охранников пришли Шрам и еще 2 повара 4-го сектора. Они принесли котлы, миски, дубину мясо мягчить и молоток кости ломать, крючки для вытаскивания костного мозга, соль, ведро с кровью и пустое и труп доходяги, без одежды уже, руки и ноги связаны, на трубу подвесили и принесли.

Сипа ошибся, повара не стали разделывать труп во дворе, а принесли на кухню.

— Шире шаг, твари!

Повара положили труп и — увидели у валуна меня и Сипу. Шрам первым обрадовался. Он подошел, сбил с ног. Сипа ткнул его острогой, но промазал. Мы оба очень устали, и тепло разморило. Подоспевшие повара свалили Сипу, ударили по голове дубиной. И мне досталось по уху. И связали нас.

Охранники стояли в стороне. Оба туповатые, не знали, что им делать.

— Куртки синие.

— Ну и что?

— Из нашего барака.

— Хуй-то, наши сюда не ходят.

— Надо посмотреть, кто такие.

— И дальше?

— Ты дубового не включай. Как я могу сказать, что дальше, если я не знаю, кто они такие?

— Ну, пойди и посмотри.

— Ну и пойду, — И поварам: — Прекратить! 10 шагов назад, твари!

Повара и Шрам отошли.

Охранники схватили нас за волосы, вгляделись в лица.

— Вот этот — Сипа. Второго не узнаю.

— За Сипу 5 банок тушенки премия. А за этого сколько?

— Как я могу сказать, сколько за него банок, если я не знаю, кто это?

— Ты старший, ты должен знать.

— Короче, обоих тащим к Обезьяну.

— Тяжело, позови кого-нибудь.

— Чего тебе тяжело?

Старший охранник пнул меня:

— Вставай.

— Не встанет он. И Сипа в отключке. Крикни на вышку.

Подошел Шрам, поклонился.

— Отдайте их нам, господа охранники.

— Заткнись, людоед хуев. Десять шагов назад отошел!

— Виноват, господа охранники.

Повара сложили горкой брикеты, сунули под них растопку, укрепили подставки для котлов. Шрам перевернул труп поудобнее, подрезал шею, лоб, снял скальп.

В глазах у меня бесновались кровавые крабы.

Но нет, я не сейчас умру.

И скальп Шрам снял не с меня, а с трупа, на его голом красном черепе — блеск разожженного костра.

Шрам распоряжался приготовлениями, распределял обязанности:

— Башар, притуши костер, пепел летит. Евген, разделываем, не стоим.

Евген подержал ноги, а Шрам надрезал кожу от паха к левому бедру на пупок, отогнул, подрезал жир на животе, еще дважды взмахнул ножом — и вывалил в ведро внутренности.

Башар высыпал в котел специи.

Старший охранник крикнул, чтоб кого-нибудь прислали в помощь. Охранник на вышке потряс банками. Долго тряс. Скучно ему стоять целый день, а тут развлечение.

На помощь пришли Якут и еще колонист в синей куртке. Взялись, поволокли к Обезьяну.

— Господин начальник колонии, разрешите обратиться? Старший наряда охраны Саша Краснодеревщик.