Книга Офицерский мятеж - Леонид Смирнов

Офицеры пили без тостов — по своему усмотрению. Иногда закусывали — они ведь не жрать собрались.

— Я про чукчей тоже историю знаю, — подал голос лейтенант Сидоров, начальник БЧ-семь. — И про подлодки, кстати. Рассказать?

— Валяй, — разрешил старпом.

— Плывет наш противолодочный корабль, акустик докладывает командиру: «Под нами неопознанная подводная лодка!» Командир вызывает аквалангиста, приказывает погрузиться и выяснить принадлежность лодки. Через несколько минут тот выныривает. «Лодка японская». «Почему?» — спрашивает командир. «На корпусе нарисованы иероглифы». «Чепуха, — заявляет командир. — Сейчас японцы производят половину всей подводной техники. У кого ее только нет. Ныряй по новой». Аквалангист ныряет, выныривает, докладывает: «Лодка английская». — «Это почему?» — «Я ухо к борту приложил — там по-английски разговаривают». — «Треть человечества говорит по-английски. Ныряй по новой», — говорит командир. Аквалангист ныряет, выныривает, докладывает: «Лодка была чукотская». — «Почему?» — «А я постучал в люк — они и открыли…»

— А почему именно чукчи? — не понял Ваня Чонг, начальник БЧ-три. Он, как видно, плохо знал российскую историю и особенно культуру, да и немудрено.

— Чукчей, конечно, жалко, — осушив стакан чая с ромом, ответил за всех присутствующих Бульбиев. — Но ты пойми, голуба мой, у каждого народа есть свои чукчи. Это всего лишь фольклорные персонажи. У финнов их роль играют шведы. А у шведов… Вот послушай анекдот, что рассказал мне один шведский моряк.

Офицеры с удовольствием приготовились слушать.

— Как потопить норвежскую подводную лодку? Надо подплыть, постучать сверху. Норвежцы откроют и спросят: «Кто там?..» А как финскую? Надо стучать, стучать, пока они наконец не откроют и не скажут: «Ну, мы же не такие дураки, как норвежцы!..» Ну, и как потопить шведскую подводную лодку? Посадить туда норвежцев…

Военморы захохотали.

— Ты понял, о чем я толкую, сынок? — обратился старпом к Чонгу.

— О чем?

Карие, слегка навыкате глаза — и ни грана понимания. Вот оно, молодое поколение — одни бицепсы и музычка из вживленного чипа, вечно звучащая в тебе…

— О теории относительности, голова ты садовая.

На планете Малайя много русских моряков — действующих и отставных. Захватить тамошнюю базу ВКС не составит труда — равно как и космопорт, доки и зенитные батареи на каменистых островах. Орбитальная оборона уже под контролем.

Гораздо сложнее поднять мятеж в боевых порядках юнитских флотов. Командиры военных кораблей и доверенные лица среди офицеров и мичманов ждали сигнала. Русские корабли должны помочь русским военморам на кораблях со смешанными экипажами. И сделать это непросто — тут уж как карта ляжет… А вот овладеть теми кораблями, где русских в экипажах можно пересчитать по пальцам, шансов нет вовсе.

Маленьким быстроходным суденышкам поручено захватывать лайнеры-трансгалы и гипербаржи со стратегическими грузами. Космические десанты будут высажены на десятки горнодобывающих планет. В руки мятежников попадут стратегические объекты, в том числе и на большом удалении от Старой Земли — изначально отрезанные расстоянием и юнитским флотом. Специфика этого мятежа и новизна в истории человечества — его рассеянность по Галактике. Место действия — треть Млечного Пути.

Бульбиев хватанул рома из граненого стакана и занюхал его головкой зеленого лука, который выращивали в корабельной оранжерее вместе с петрушкой и укропом. Есть свежий, сочный лучок было жалко, а нюхать — в самый раз.

— Хохмить-то можно о чем угодно. Соврешь — недорого возьмешь… А ты чистую правду вспомни да расскажи — так расскажи, чтоб все от смеха упали, — настаивал лейтенант Сидоров. — Случилось это на захолустной планете с гордым именем Тмутаракань. Сейчас там ничего не осталось после взрыва Сверхновой, а когда-то была база Седьмого флота. И вот представьте себе… Очередная годовщина Объединенных Наций. На планете разгар зимы. Праздничный парад флотского резерва и гарнизона — словом, все тыловики и планетарный отстой. С покрытой ледяной коркой площади перед трибуной вымели грязный песок и для эстетики присыпали тонким слоем чистенького снега. Это была первая стратегическая ошибка…

Начальник БЧ-семь отхлебнул винца — для чистоты звучания.

— Сочная картина: стройные, тонкоусые красавцы каплейты, убеленные сединами каперанги, слегка хмельные от морозца и вчерашнего розовощекие лейтенанты. Все выглажены, кортики на боку «чух-чух» в такт уверенному шагу, боевые знамена приготовлены, золотые погоны сверкают, как вершина Эльбруса на рассветном небе. На трибуне, до особой торжественности утыканной серебристыми шишками микрофонов, командующий Седьмым флотом — полный адмирал Жан-Пьер Паризьон. Короче — самый цвет, ну просто элита юнитского Флота!.. До сих пор не пойму, зачем адмирал решил впервые за историю гарнизона вывести на парад и офицеров военно-строительного батальона. Только по странному стечению жизненных обстоятельств они считались офицерами флота со всей атрибутикой.

Это славное воинство носило пыльные шинели, мятые погоны, бесформенные головные уборы, брюки, напрочь позабывшие о стрелках… О ремнях скромно умолчу. Командир строителей с какого-то перепугу прибыл в фуражке с белым чехлом, перепачканным красной и зеленой краской. Он отменно смотрелся на фоне белоснежных кашне и перчаток, антрацитовой черни шинелей и золота погон, кортиков и «капусты» лакированных козырьков. Одним словом, — картина Верещагина «Войска атамана Ермака перед штурмом Бастилии». Вокруг войскового каре на площади перед штабом базы толпились скучающие гражданские.

Командующий флотом прочел здравицу славному юнитскому государству, толерантному человечеству, мудрому руководству Генеральной Ассамблеи и лично его высокопревосходительству генсеку ООН. Прозвучала команда: «Первая шеренга — прямо, остальные — напра-аво! На одного линейного, ма-арш!» И тут в центр нашего каре ворвалась стая бродячих собак, а их главковерх начал отмечать праздник Весны и Любви со своей хвостатой подругой. Толпа гражданских радостно загудела. Комфлота недоуменно крякнул. Патруль бросился растаскивать кобелька и сучку. Войска оживились. Сучонка лаяла и визжала, кобелек гавкал и пытался кусаться.

Дирижер оркестра, стоящий спиной к происходящему, взмахнул руками. Грянул марш «Янки Дудль». Знаменная группа, печатая шаг, двинулась строевым вдоль трибуны. Чистенький снежок, которым был присыпан гололед перед трибуной, сделал свое дело. Знаменосец с ассистентами, как Тарас Бульба в гопаке, всплеснув руками и ногами, «прилег отдохнуть» на импровизированный каток. Нестройная толпа строителей, налетев на них, увеличила кучу-малу. Дирижер, не сразу поняв, почему оркестр внезапно поперхнулся, сделал страшные глаза и вновь взмахнул руками. Музыканты грянули «Марсельезу».

Гражданские заходились от хохота. Командир батареи, отвечавший за салют, замахнулся сигнальным жезлом на приблизившуюся собачью свадьбу. Вышколенные матросики, приняв это движение за сигнал, дали залп. Разноцветные ракеты фейерверка усилили праздничное настроение участников торжества. Комфлота метался по трибуне, предчувствуя поросшей ракушками задницей звездопад со своих погон. Короче — праздник удался на славу…