Книга Сладкая измена - Санта Монтефиоре

Оливье стал подробно рассказывать, что было ему несвойственно.

— Они в отличной форме. Джоэ даже удостоился награды за прилежание. Он был очень счастлив и сам показал мне похвальный лист. Он скучает по тебе, так же как и все мы. Однако он не выглядит несчастным, поэтому можешь не волноваться. Он просто считает дни до твоего приезда. Изабель повздорила с Дельфин, но в этом нет ничего удивительного. Они, похоже, то ссорятся, то мирятся по десять раз на день, насколько я понимаю. Вместе с Джоэ Изабель сделала бумажную гусеницу, поделив ее на столько же частей, сколько дней ты отсутствуешь, и они отрывают от нее по сегменту. Каждый день я угощаю их чем-нибудь вкусненьким. Вчера я повел их в кафе «Патиссери-Валери» на ужин с чаем. Им там очень понравилось, и они попробовали эти пирожные с малиновой начинкой. Дети, конечно, устроили страшный беспорядок, но это не важно, главное, что мы прекрасно провели время.

— Ты, должно быть, рано уходишь с работы.

— Я просто счастлив, что в настоящее время могу это сделать. Мы занимаемся только тем, что пытаемся выстоять, а в этом мало приятного. В действительности я наслаждаюсь тем, что провожу время со своими детьми. Они невероятно забавные. Кандейс пригласила нас к себе на выходные, что очень великодушно с ее стороны и отличная помощь мне, поскольку я не очень компетентен, как ты знаешь.

Анжелика почувствовала приступ сострадания. Оливье изо всех сил старался быть преданным отцом.

— Скажи Кандейс, что я ее просто обожаю. И очень благодарна ей за то, что она пришла тебе на выручку. Дети отлично проведут время за городом.

— Я собираюсь взять в понедельник выходной, чтобы встретить тебя в аэропорту.

— Вообще-то ты не обязан этого делать.

— Знаю. Но я хочу. У меня было достаточно времени, чтобы как следует обо всем поразмыслить. Я признаю свою ошибку и готов исправиться. Иногда даже самой непродолжительной разлуки достаточно для того, чтобы лишний раз понять, как сильно мы любим друг друга.

— Давай просто забудем о случившемся.

— Да, пожалуйста, если можно. — У него явно отлегло от сердца. — А теперь расскажи-ка мне, как до сегодняшнего момента проходили все твои рабочие мероприятия?

Анита вела машину, делая вид, что не слушает. Но, повесив трубку, Анжелика почувствовала, что должна объясниться.

— У нас с мужем произошла ссора накануне моего отъезда. А мой супруг очень темпераментный человек. Я рада, что он извинился.

— Вот досада, — сказала Анита, на ее лице отразилось сочувствие.

— Нет-нет, на самом деле это огромное достижение. Он ведь француз, и очень гордый.

— Мы здесь говорим «досада», когда подразумеваем нечто очень приятное.

Анжелика засмеялась.

— Досада, роботы… Мне следовало бы завести словарь и записывать в него новые слова.

— А как ваши дети?

— Представляете, они сделали бумажную гусеницу, поделив ее на сегменты, число которых соответствует количеству дней моего отсутствия. Каждый день они отрывают один сегмент.

Анита, посмотрев на нее, усмехнулась.

— Досада!

— Если бы вы увидели моего мужа в приступе ярости, вы бы не спешили говорить «досада».

— Мне кажется, он скучает по вас.

— Так и есть.

— Все мужчины одинаковы. Как только ты отлучаешься в поездку и они вынуждены сами вести хозяйство и заботиться о детях, они начинают ценить тебя и перестают воспринимать как само собой разумеющееся.

— Он полон признательности.

— По крайней мере, у вас здесь есть кузен, который присматривает за вами.

Анжелика едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, и, открыв крышку своего телефона, решила написать сообщение Кандейс.

— Я знаю, что, если бы не Джек, мне бы вообще не позволили сюда приехать.

Ее рука в нерешительности застыла. Наверное, было бы совсем неплохо упомянуть в разговоре с Оливье, когда он позвонит в следующий раз, о Джеке и об Анне, и об их приглашении в Розенбош, так, на всякий случай, чтобы подстраховаться. Учитывая то, как в Лондоне распространяются новости, у нее не было ни единого шанса скрыть факт своего трехдневного пребывания в гостях у Джека. Слух об этом так или иначе дойдет до ее мужа.

«Дорогая Кандейс, спасибо тебе за то, что пригласила мое семейство на выходные. Ты просто прелесть. Оливье очень признателен! Скучаю по тебе. У меня все прекрасно. Погода тут чудесная, вернее восхитительная! Об остальном расскажу по возвращении».

Спустя несколько минут Кандейс ответила: «Я рада, что у тебя все в порядке. Жду не дождусь, когда услышу твой рассказ. Мы все скучаем по тебе. Ты будешь биться в истерике, узнав о самом последнем кризисе из жизни Кейт! С любовью, Кандейс». И, конечно же, она просто не могла удержаться, чтобы напоследок не написать: «Будь осторожна!»

Хотя Анжелике было бы любопытно узнать об очередной жизненной драме Кейт, она не желала даже думать об этом до следующего понедельника. Она не хотела, чтобы все заканчивалось. Анжелика была еще не готова влезть в свою старую шкуру и, конечно же, меньше всего желала видеть, как Кандейс держит зеркало, в котором отражается ее нечистая совесть.

Благодаря текстовым сообщениям, приходящим от Джека, и его ночным телефонным звонкам, Анжелика почти не заметила, как пролетела неделя. Попрощавшись с Анитой в Йоханнесбурге, она вылетела в Кейптаун, где в аэропорту ее ждала уже другая репортерша по имени Джоанна.

Когда они ехали в город, Анжелика пришла в ужас от вида безбрежного океана маленьких поселений, состоящих в основном из жалких лачуг. Палящие солнечные лучи, мерцая, отражались от гофрированных железных крыш, служивших ничтожным защитным покровом разноцветным коробкам, которые люди называли своими домами, а телефонные столбы взмывали в небо, словно мачты кораблей, осажденных в результате страшной битвы. Анжелика с трудом верила, что смогла бы жить в стране, где нищета была столь очевидной и столь ужасающей. И, конечно же, вряд ли представлялось возможным найти счастье среди бедности.

Наконец жалкие поселения остались позади, сменившись красивыми видами опрятного сверкающего Кейптауна, и можно было почти забыть о существовании лачуг, проезжая вдоль широкой аллеи, обсаженной пальмами, по направлению к отелю «Маунт Нельсон», расположенному в тени величественной Тейбл Маунтин.

Анжелика сразу же влюбилась в этот город. От него веяло свободой, особенно после испытанного в Йоханнесбурге ощущения страха. Лазурное небо здесь раскинулось над океаном, на поверхности которого тихонько качались сияющие белые яхты и ярко выкрашенные рыболовецкие лодки. Их покой время от времени нарушали проплывающие мимо холеные круизные лайнеры и огромные контейнерные суда, перевозящие товары со всего земного шара. Скалистая береговая линия чем-то напоминала французскую Ривьеру, однако различия были столь очевидны, что ошибиться было просто невозможно. Солнце нещадно обжигало остроконечные крыши строений в датском стиле вместе со зданиями шумных африканских рынков и мощеными улицами, которые оглашались криками муэдзинов, призывающих верующих к молитве. Восхитительная смесь европейской, африканской и исламской культур придавала этому городу уникальный колорит. Трудно было представить, что в этом городке есть уязвимое место — злые нищие африканцы, столь же опасные, как и их собратья, живущие за пределами Йоханнесбурга.