Книга На полпути к могиле - Джанин Фрост

Он был уже в дверях, когда я сообразила:

— Ты уходишь? Ты… ты меня бросаешь?

Кости обернулся.

— Нет, Котенок, просто даю тебе возможность всеобдумать, не отвлекаясь на меня.

— А как же Хеннесси?

Сейчас это был только предлог.

— Франческа так и не выяснила ничего конкретного, а мысами сделали все, что могли. Небольшой отпуск не повредит. Если что-топоявится, я тебе позвоню. Обещаю. — Он напоследок послал мне долгийвзгляд. — До свидания.

Я услышала, как закрылась дверь, но в сознании звук неотозвался. Еще двадцать минут я сидела, уставившись на нее, и вот —чудо! — в дверь постучали.

Я радостно вскочила:

— Кости!

Это был паренек в униформе.

— Доставка пиццы, — с заученной бодростьюотбарабанил он. — С вас семнадцать двадцать пять.

Я как в тумане дала ему двадцатку, сказала, что сдачи ненадо, закрыла за ним дверь и расплакалась.

20

Тимми разглядывал меня испуганно и завороженно, словнонеожиданно обнаружил под микроскопом вирус.

— Ты новую открываешь?

Я задержала ложку над блюдечком с шоколадным мороженым,вызывающе вздернула бровь:

— А что?

Он покосился на две пустые банки у меня под ногами. А может,он рассматривал бутылку джина, которую я пристроила рядом с собой. Все равно!

— Зачем? — спросил он.

Я уже четыре дня не видела Кости и не говорила с ним. Кажется,не так уж долго, да? Ну а для меня каждый день тянулся неделями. Тимми знал,что что-то не так. По деликатности или из страха он не спрашивал, почему впоследнее время около нашего подъезда не видно знакомого мотоцикла.

Я совершала движения. Ходила на занятия. Лихорадочнозубрила. Поглощала сахар и полуфабрикаты, не заботясь об уровне инсулина вкрови. А вот спать не могла. Не могла даже улежать в постели — все времятянулась к кому-то, кого в ней не было. Я по сто раз в день снимала трубку ироняла снова, не набрав номера, потому что не знала, что сказать.

Тимми не давал мне лезть на стену. Он заходил, до ночисмотрел в телевизор, разговаривал или молчал, смотря по моему настроению,просто был рядом. Я была благодарна от всей души, и все равно мне было одиноко.Не его вина, что мне приходилось притворяться, следить за каждым словом ивообще носить маску, немного похожую на меня прежнюю. Нет, не его вина.Виновата была я — оттолкнула единственного, кто принимал меня как есть, совсеми недостатками и странностями обеих половин моего существа.

— Знаешь, это ведь правда, — вдруг сказал он,кивая на экран. — Они существуют.

Я почти не следила за сюжетом, погрузившись в своппереживания.

— Люди в черном. Секретные агенты правительства,контролирующие и следящие за порядком среди внеземлян и сверхъестественныхсозданий. Они существуют.

— Угу, — равнодушно протянула я.

И вампиры тоже, дружок. Ты как раз сидишь рядом с такой. Внекотором роде.

— Знаешь, я слышал, этот фильм основан на реальныхсобытиях.

Я мельком глянула на экран, где Уилл Смит колошматилинопланетного монстра. А, «Люди в черном»…

— Возможно. — Гигантский таракан-пришелец,питающийся людьми?

Мне ли говорить, что так не бывает?

— Эй! Ты не хочешь мне сказать, почему вы расстались?

Этот вопрос вернул меня к действительности.

— Мы не расстались, — уверенно заявила я,успокаивая не столько Тимми, сколько себя. — Мы, э… взяли тайм-аут, чтобыоценить положение и… мм… разобраться в наших отношениях, так что… Я запихалаего в шкаф! — вырвалось у меня в припадке стыда.

Тимми вылупил глаза:

— Он и сейчас там?

Сцена из классической комедии, только вот чувство юмора уменя отказало.

— В воскресенье неожиданно заявилась моя мать, и яперетрусила, загнала его в шкаф, пока она не ушла. Вот после этого он ипредложил «оценить»… Думаю, он сыт по горло моими проблемами, и хуже всего, чтоя не могу его винить.

Тимми уже опомнился:

— А почему твоя мать так не любит иностранцев?

Как ему объяснить?

— Ну… помнишь, я говорила, что между нами есть что-тообщее, потому что мы оба росли без отца. Только у меня случай немножко сложнее,чем твой. Мой отец был… англичанин. Он изнасиловал мою мать, и поэтому… с техпор она ненавидит англичан. Ты же знаешь, мой парень англичанин, и я тоже…наполовину англичанка, и ее это, по правде сказать, никогда не радовало. Еслиона узнает, что я встречаюсь с англичанином, она, мне кажется, отвернется отменя… станет чужой.

Тимми приглушил звук телевизора. Его лицо подергивалось, выражаянерешительность, но все-таки он набрался смелости:

— Кэти… Это самая нелепая причина, о какой мнеприходилось слышать!

Я вздохнула:

— Тебе не понять.

— Слушай, я сам боюсь твоего приятеля, — серьезнопродолжая Тимми. — Но если тебе с ним хорошо, а твоя мама против толькопотому, что он англичанин, — ну, я уже сказал, это просто глупо. Не можетже твоя мама из-за одного типа возненавидеть целую страну? В каждом человекеесть что-нибудь, что осложняет жизнь, но твоей маме следовало бы думать не отом, откуда он родом, а о том, чтобы ты с ним была счастлива.

В его изложении все звучало так просто! Элементарно, какдважды два четыре. Чуточку подправив предмет ее ненависти, я свела ситуацию ксамой сути и вдруг поняла, как все просто. Либо я всю жизнь буду казнить себяза свое происхождение — расплачиваться, сказал Кости, либо не буду. Невероятнопросто! Так просто, это до меня до сих пор не доходило.

— Тимми, — убежденно заявила я, — ты гений!

Он снова вылупил глаза:

— Чего?

Я вскочила, поцеловала его в губы и бросилась к телефону.

— Звоню ему, — объявила я. — Не посоветуешь,как надо извиняться? Я ведь даже этого не умею.

Тимми обалдело таращил глаза:

— Что? О… Скажи: «Извини, пожалуйста».

Я ухмыльнулась во весь рот:

— Гений!

Он отозвался после первого гудка:

— Франческа?

Я замерла, внезапно лишившись дара речи. Да, этого я непредвидела. Секунду спустя он снова заговорил:

— Котенок, это ты… Я уже на выходе. Что-то случилось.

— Что там? — Я мигом забыла, что он ждал не моегозвонка.