Книга Конан и трон ведьмы - Ник Эндрюс

— Увы, — тяжело вздохнул северянин, — мое время ограничено.

Мужчины крепко пожали друг другу руки. Варвар быстро зашагал к воротам, а валвилцы молниеносно исчезли в густых зарослях кустарника. Когда Конан обернулся, на опушке не было уже ни души. Поднявшись на защитный вал, киммериец громко крикнул:

— Опустите мост!

— Кто ты такой? — донесся голос.

— Конан, — ответил северянин.

Его ждали. Тотчас зазвенели массивные цепи, заскрипели открывающиеся ворота. Два десятка солдат на всякий случай приготовились к отражению атаки. Не обращая внимания на ощетинившиеся копьями ряды трунсомцев, варвар быстро проследовал к главному зданию. На одном дыхании киммериец взбежал по лестнице на второй ярус и вошел в просторный зал. За столом сидели Селена, Тарих и Олбин. Фессалийцы уже давно поужинали и тихо беседовали, ожидая Конана.

— Приветствую вас, — вымолвил киммериец, бесцеремонно усаживаясь на скамью рядом с волшебницей. — Я ужасно проголодался. Альвы едва не загнали меня насмерть. Они передвигаются по лесу с быстротой лучших скаковых лошадей.

Гаран махнул рукой, и слуги молниеносно принесли северянину большой кувшин с вином и несколько блюд с едой. Залпом осушив наполненный до краев кубок, варвар оторвал ножку жареного гуся и впился зубами в сочное мясо.

Варвар ничуть не стеснялся присутствующих в зале рыцарей. Завтра его здесь уже не будет.

Выдержав небольшую паузу, правитель Трунсома с интересом спросил:

— Как дела в Хусорте?

— Отлично, — произнес Конан, принимаясь за копченую рыбу. — Мы овладели башнями и крепостными стенами. Валена в замке не оказалось. Его рыцарь Даран засел в главной башне, но участь защитников решена. Инхам привел четыре тысячи солдат. Осажденные не продержатся и суток…

— Когда же ты покинул гарана Корнирстона? — удивился Тарих.

— Два дня назад, — с безразличным видом ответил киммериец.

Рыцари невольно переглянулись. Преодолеть сорок лиг за столь короткое время можно, но как Конану удалось взять хорошо укрепленный замок за несколько суток? Олбин недоверчиво покачал головой.

— Сколько у Дарана было воинов? — уточнил правитель.

— Тысяча, — бесстрастно сказал северянин, осушая еще один кубок. Посмотрев на трунсомца, варвар невольно рассмеялся. — Мы обманули хусортцев, — пояснил Конан. — Они сами открыли ворота, и корнирстонцы ворвались в крепость. Салмир потом расскажет. А теперь, извините, нам с королевой нужно кое-что обсудить…

— Уже ночь! — изумленно проговорил гаран.

— Я знаю, — спокойно вымолвил киммериец.

Рыцарь хотел возмутиться, но Селена не позволила ему сказать ни единого слова.

Женщина встала из-за стола и с гордым видом произнесла:

— Конан завтра покидает нас, быть может, навсегда. Надеюсь, вы не забыли, что он мой соотечественник?

Мужчины тотчас поднялись и почтительно склонили головы. Высказать свои подозрения никто не посмел — это было бы не просто нарушением этикета, а оскорблением. Можно сколько угодно спорить с чужестранцем, но не с королевой. Она имеет право делать все, что угодно. И если правительница ведет в свои покои этого воина, значит, у нее есть на то основания.

Поправив волосы, женщина двинулась к лестнице. Следом за ней, вытирая руки об одежду, шел северянин. Пока они друг с другом не обменялись ни словом. Вот и нужный ярус. Служанки низко поклонились, приветствуя госпожу.

— Ко мне никого не пускать, — приказала волшебница. — И не беспокоить!

Как только дверь закрылась. Селена бросилась на шею варвара и впилась губами в его уста. Поцелуй длился необычайно долго.

— Я очень волновалась, — прошептала королева.

— Напрасно, — улыбнулся Конан, подхватывая ее на руки. — Киммерийцы никогда не нарушают данных обещаний.

Северянин нежно опустил женщину на роскошную кровать, скинул с себя рубаху и кольчугу. Его рука легла на грудь Селены. Прекрасно понимая, что именно сейчас произойдет, королева едва слышно проговорила:

— Мне нужно тебе что-то сказать…

— Потом, — тихо вымолвил варвар. — Утром…

Конан проснулся от яркого, бьющего в глаза света. Только теперь киммериец смог оценить красоту комнаты королевы. Без сомнения, Тарих отдал Селене лучшую спальню. Высокие побеленные потолки, на стенах сверкают красками лучшего шелка искусно вышитые гобелены, на полу лежит мягкий ковер. Возле окна стоит небольшой резной столик, на нем фрукты, кувшин с вином и золотой бокал. Факелы в бронзовых подставках почти догорели.

Это была прекрасная бурная ночь. Такого наслаждения от близости с женщиной северянин не испытывал давно. Варвар приподнялся на локте и посмотрел на возлюбленную. Спокойное, ровное дыхание, слегка приоткрытые алые губки, на щеке слабый румянец, длинные волосы разбросаны по подушке, из-под одеяла виднеется обнаженная грудь…

Конан вновь почувствовал желание. Он склонился, чтобы поцеловать королеву, и вдруг его осенило: наступило утро!

— Проклятье! — воскликнул киммериец, вскакивая с постели.

Северянин подбежал к окну и взглянул на пылающее око бога. Солар уже находился высоко над горизонтом.

— Что случилось? — с тревогой спросила волшебница, протирая глаза.

— Мы проспали слишком долго, — ответил варвар, натягивая штаны.

— Сколько тебе осталось… здесь? — произнесла женщина.

— Точно не знаю, — пожал плечами Конан. — Думаю, я покину Воланию в полдень.

— Тогда к чему такая спешка? — удивилась Селена.

— Не хочу оказаться в горах Иранистана совершенно голым, — проговорил киммериец. — Кто знает, может быть, трон этой страны еще не занят?.. Я должен войти в столицу, как подобает правителю, а не бродячему фигляру.

— А мой взгляд, без одежды ты выглядишь гораздо привлекательнее, — рассмеялась волшебница.

— Советую и тебе прикрыть наготу, — вымолвил северянин. — Не удивлюсь, если сейчас придет Тарих. Он очень печется о твоем нравственном облике. Королева Фессалии должна быть чиста и непорочна.

— Я женщина, — с грустью заметила Селена. — Мне всего двадцать пять лет. Красивые мужчины будоражат мою плоть… Скорбеть всю оставшуюся жизнь об Эдрике глупо. Я так часто нуждаюсь в ласке и участии…

Варвар приблизился к волшебнице, сел на край постели и обнял женщину за плечи. По щекам королевы текли слезы.

— Не надо плакать, — постарался успокоить ее киммериец. — Вдруг мы еще увидимся?

— Через сколько лет? — всхлипывая, проговорила Селена. — Через пять? Десять? Двадцать? А, может, боги никогда не дадут нам второго шанса… Я люблю тебя, Конан. Безумно люблю. Расставание разрывает мне сердце. Но я не смогу ждать вечно…

— Понимаю, — тяжело вздохнув, сказал северянин. — Мы не можем требовать друг от друга клятвы верности. У каждого из нас своя жизнь. А потому, предлагаю заключить сделку.