Книга Фантазии мужчины средних лет - Анатолий Тосс

Через неделю появились первые обнадеживающие результаты. Уколотые фаллосы сначала быстро подсыхали, скукоживались, а потом по большей части вообще отпадали. Так происходило и с петухами, и с баранами, и с козлами. Даже с двумя попугаями, которых мои боевые друзья отловили в лесу. И при этом подопытные, лабораторные животные не только не умирали, но даже не болели, вообще отлично себя чувствовали: блеяли, кукарекали, а попугаи… те по-прежнему пытались передразнивать наших хорошо вооруженных бойцов. Которые с интересом наблюдали за моими исследованиями, не понимая, для чего идеологический Коменданте пристает к рогато-копытным.

Вскоре мне доставили группу пленных. Среди них были и пчелки, и биг-бэны, и паучки, да кого там только не было. В прошлой, двупольной жизни они все считались мужчинами, иными словами, они все имели фаллосы и, соответственно, двойную идентификацию.

Конечно, проводить эксперименты на людях, пусть даже и на врагах, – большая ответственность. Но я пошел на риск. Во-первых, у меня набралась достаточная статистика по козлам и баранам, а во-вторых, все же на карте стояла судьба всей густонаселенной нашей планеты.

Через неделю я понял, что я на правильном пути. *censored*ы пленных отпадали, не оставляя ни ран, ни следов. Я подождал еще несколько недель и обнаружил, что изменился и характер пленных. Если совсем недавно они представляли из себя безжалостных, потерявших человеческие ориентиры карателей, то после фаллического отпада они повеселели, подобрели, стали улыбаться, шутить, некоторые подружились и со мной, и с другими бойцами. Я не возражал, я понимал, что у них камень с плеч свалился. Ведь жить в двойной идентификации – тяжелейшая обуза.

Я поделился результатами с обоими Коменданте – Бэ и Рэ. И мы выработали план. Дерзкий, опасный, но единственно возможный, дающий последний шанс остановить сползающий в бездонную пропасть обезумевший мир.

– Только будь осторожен, – крепко пожал мне руку Коменданте Бэ на прощание. – Ты нужен человечеству. Не рискуй собой напрасно.

А с Коменданте Рэ мы даже обнялись.

А еще через неделю невзрачный человек, придурок с венесуэльским паспортом, прошел по трапу самолета Каракас-Москва.

Москва выглядела как блокадный город. Нет смысла здесь описывать подробно, как выглядят блокадные города, достаточно посмотреть видеохронику Бейрута или Белграда в плохие для них времена. Нет, конечно, далеко не все было разрушено, скорее опустошено – от поблекших зданий, пустынных, заваленных мусором улиц, перекрытых баррикадами бульваров исходило ощущение тоски, всепоглощающей безрадостности и подстерегающей опасности. Тем не менее, насколько я мог понять, город приспособился, и люди в нем приспособились тоже и худо-бедно жили своими ежедневными радостями и заботами. Хотя забот, похоже, было куда как больше, чем радостей.

В знакомой башне на Баррикадной квартир в аренду предлагалось предостаточно – многие жильцы покинули столицу, предпочитая переждать тяжелые времена в глубинке. Мне повезло, я снял студию прямо над квартирой Аркадии. Оформив документы и заплатив вперед за три месяца, я быстро получил ключи.

Передо мной стояли две задачи. Во-первых, не попадаться на глаза Аркадии. Хотя я и был закамуфлирован под придурка, но наметанный плевритный взгляд все равно мог без труда меня распознать. А во-вторых, я поджидал, когда «дорогой гость» посетит апартаменты моей бывшей пассии. А в том, что он рано или поздно их посетит, можно было не сомневаться – даже до горной Боливии доходили слухи об отношениях между всесильным Ч1 и знаменитой в прошлом артисткой Аркадьевой.

Ждать пришлось долго, почти целую неделю. Впрочем, времени я не терял. Улучив момент, когда Аркадия ушла из дома, я проник в ее квартиру и установил там «жучки», да так, что обнаружить их было практически невозможно – помимо прочих военных хитростей, я был изощрен в искусстве разведывательного подслушивания.

И вот однажды вечером к нашей башенке подкатил внушительный кортеж. А еще через несколько минут в моем радиоприемнике, принимающем сигналы «жучка», раздались знакомые голоса.

Сначала Ч1 и Аркадия обедали, болтая о разной ерунде, но вскоре в разговоре стали проскакивать хорошо известные мне темы и имена.

– Что-нибудь слышно про нашего друга? – проговорила плавным голосом плеврита.

– В Боливии он, в горах прячется, – ответил другой голос, поинтенсивнее и порезче.

– Ты не скучаешь по нему? – спросила Аркадия.

– Есть немного, – вздохнул Ч1. – Все-таки близкий для меня человек. Целый мир открыл. А ты?

– Зачем ты спрашиваешь? И так понятно. Он же цельным мужиком был, не половинчатым, как все остальные.

Сейчас таких почти не осталось. – Она выдержала паузу и добавила: – Извини, я тебя не имела в виду.

– Ничего, я понимаю, – согласился Ч1.

– Как же он тогда из дома на Бронной все-таки ухитрился исчезнуть? – снова задала вопрос Аркадия.

– Непонятно. Заперся у себя в кабинете, никого не пускал. А через четыре недели еду перестал забирать. Мы ее под дверью оставляли. Каждый день забирал, а тут перестал. Пару дней мы подождали, а потом волноваться стали, дверь взломали, а в комнате никого. Пусто. Только рукопись осталась. Я читал потом, хорошая книга получилась. Про параллельные миры. Рукопись осталась, а автор исчез. Будто испарился.

– А через окно он выпрыгнуть не мог?

– Исключено. На них чугунные решетки установлены. Да и охрана днем и ночью следила. И видеонаблюдение к тому же. Я же говорю, бесследно исчез, словно Гудини какой-нибудь, – снова вздохнул Ч1. Что-то часто он стал вздыхать, подумал я. Видимо, все же двойная идентификация давит на человека непомерным грузом.

– Но ведь в Боливию как-то попал, – промолвила Аркадия.

– Да, загадка, – раздался еще один вздох.

Они помолчали, я слышал только, как они прожевывают пищу, запивая ее, наверное, вином.

– А зря я тебе все-таки рассказала про его поездку в Швейцарию на Конгресс Вселенских Мужиков. Если бы не рассказала, если бы вы его на Бронную не упрятали, глядишь, все бы обошлось. Ни войны, ни репрессий, глядишь, он бы ситуацию, как всегда, распутал.

Теперь вздохнула она. Нет, подумал я, она тоже не звучит счастливой. А еще я подумал, что мои предположения оказались верны: у этих двоих отношения сложились еще задолго до моего исчезновения. И она ему докладывала обо мне. Все без исключения. Вот пойди, доверяй людям с раздвоенной идентификацией.

– Возможно, ты права, – вздохнул Ч1. Я думал, он станет возражать, но он не стал, он согласился. – Впрочем, Иван сам виноват. Всегда идеалистом был. Оттого и подход к идентификации выработал идеалистический. Не работающий в реальной жизни.

– Ты думаешь? – спросила Аркадия после паузы. Голос у нее был вялым, лишенным жизни. Совсем не такой голос, как прежде.

– Ну да, ведь что получилось… Он надеялся, что, получив новую идентификацию, мы о старой забудем. Но как можно забыть о том, с чем ты родился, детство прожил, юность? Понимаешь, в чем разница: мы получили новую идентификацию не взамен старой, как считал Иван… А в дополнение к ней! Впрочем, ты сама знаешь, как это восхитительно: быть и плевритой и женщиной одновременно.