Книга Отель на берегу Темзы - Эдгар Уоллес

Тэб несколько раз перечитал это письмо, прежде чем отправиться в Стоун-коттедж. По дороге он остановился, чтобы взглянуть на стройку И Линга, и был поражен красотой похожего на пагоду дома. Перед ним был разбит цветник. В начале главной аллеи уже высилась одна колонна. Около другой еще хлопотали рабочие.

Вскоре он увидел и самого хозяина, но не сразу его узнал. И Линг был одет в простую рабочую блузу.

— Поздравляю вас, И Линг! — сказал Тэб, подходя к китайцу. — Ваш дом поистине прекрасен!

— Я рад, что вам нравится мое новое жилище. Я ведь выписал из Китая лучшего мастера. И внутреннее убранство будет не хуже!

— Я вижу, что осталось лишь возвести вторую колонну.

— Да… — мечтательно проговорил китаец. — Она будет увенчана драконом, и тогда работа будет окончена. Я чувствую, что в глубине души вы считаете меня чудаком и дикарем. Не правда ли?.. И мои колонны кажутся вам, вероятно, нелепыми?..

— О нет!.. Помилуйте! Я даже не думал…

— Вы слишком хорошо воспитаны, чтобы прямо сказать об этом.

И Линг вынул из кармана блузы золотой портсигар и протянул его Тэбу. Закурив, он медленно, с расстановкой, заговорил:

— Для меня — моя колонна «Благодарственных воспоминаний», для вас — памятники погибшим на войне, осязаемый символ непреходящего чувства…

— Да вы, кажется, язычник? — удивился Тэб.

Китаец пожал плечами.

— Я верю в Бога как в высшую силу, не поддающуюся определению. Я верю, что Бог подобен ручью, стекающему с гор и питающему реки и озера… Приходят люди и набирают в кувшины воды, у иных эти кувшины прекрасны, у других безобразны… И каждый стремится убедить вас, что лишь вода из его сосуда утолит вашу жажду… Я предпочитаю пить прямо из ручья, встав на колени и зачерпнув ладонью ледяную струю…

— Да вы еще и поэт! — воскликнул Тэб, удивленно посмотрев на китайца.

И Линг ничего не ответил. И вдруг спросил:

— Вы узнали что-нибудь новое об убийстве Брауна?..

— Нет. Где он скрывался все это время?

— Он был в курильне опиума, — без всякого смущения ответил китаец. — Я завлек его туда по просьбе моего хозяина — Джесса Трэнсмира… Трэнсмир боялся встречи с ним… Из курильни Браун исчез столь неожиданно, что я не успел помешать ему… Я искал его всюду, но не нашел… О его смерти я узнал из газет.

Тэб некоторое время сидел в глубокой задумчивости.

— Не знаете, И Линг, были ли у него враги?..

— Брауна многие не любили! Должен сознаться, что я и сам его недолюбливал… Но… — Китаец, усмехнувшись, пожал плечами.

— Значит, вы совершенно не представляете себе, кто мог его убить?

И Линг посмотрел на Тэба и тихо сказал, глядя ему прямо в глаза:

— Я знаю, кто убил его!

— Вы не шутите? — спросил ошеломленный Тэб.

— Я говорю совершенно серьезно. Повторяю вам, что я знаю, кто убийца. Я несколько раз был в двух-трех шагах от него. Однако есть причины, по которым я не хочу называть его имя. И есть причины, по которым я должен убить его сам. — И сразу же, явно избегая вопросов, спросил: — Вероятно, вы едете к мисс Эрдферн? Советую вам теперь входить к ней в сад через переднюю калитку. С некоторых пор она обучается стрельбе, и один из моих служащих, которому я приказал следить за ее домом, едва не был убит…

Тэб рассмеялся и протянул руку китайцу.

— Вы странный человек, И Линг! Я решительно отказываюсь вас понимать.

— Все сыны Востока кажутся европейцам странными, — с лукавой усмешкой ответил китаец.

Мисс Эрдферн встретила Тэба у дома. Она была в простом платье и широкополой соломенной шляпе. Тэбу она показалась прекрасной как никогда.

— Я уже хорошо стреляю! — весело сообщила женщина, когда Тэб соскочил с мотоцикла. — Мне очень хотелось напугать вас и выстрелить, когда вы подъезжали, но я поборола это желание.

— И Линг, по-видимому, прав: вас теперь, пожалуй, и в самом деле следует опасаться!

Они вместе направились к дому, и Тэб взял свою спутницу под руку.

— Мне кажется, что вам будет легче вести мотоцикл обеими руками, — лукаво заметила мисс Эрдферн, высвобождая руку. — Но… как же вам удалось освободиться и приехать? Ведь вы так заняты!..

— Я действительно был очень занят.

— По-прежнему этим убийством?

— Да… Загадочное дело! Даже у Карвера больше нет надежды найти преступника… А уж он опытный сыщик…

— И никаких новых улик?

Тэб, вспомнив о своем обещании не говорить про булавку, ответил не сразу. Впрочем, поразмыслив и решив, что с мисс Эрдферн можно быть откровенным, сказал:

— Мы нашли две совсем новые булавки. Одну — после первого убийства в подвальном коридоре у двери, другую — после второго убийства в подвальной комнате, тоже около двери… Обе булавки слегка согнуты…

Она удивленно посмотрела на него и задумалась.

— Две булавки?.. — тихо повторила она. — Как странно! Что же вы думаете о них?..

Тэб развел руками.

— Убийца — несомненно, человек в черном, — уверенно произнесла мисс Эрдферн. — Я внимательно следила за тем, что писали в газетах: никто другой не мог убить Трэнсмира… Кстати, как смешон этот Скотт! — неожиданно добавила она. — Ведь это он, не правда ли, перепугался до смерти, когда мы с И Лингом вошли в дом за нашими бумагами?.. Вы слышите, я нарочно говорю «нашими»!

— Кстати, И Линг нашел, что искал?

— Не знаю. Иногда мне кажется, что И Линг что-то нашел, хотя он уверяет, что в бумагах Трэнсмира не оказалось ничего для меня интересного. Я думаю, что он не говорит, потому что щадит меня. Но ничего, когда-нибудь я все узнаю…

Они сидели в тени липы на зеленой лужайке. Рука мисс Эрдферн играла свесившейся цветущей веткой. Тэб осторожно к ней прикоснулся, и она не отняла руки.

— Урсула, — едва слышно сказал Тэб, — Урсула! Понимаете ли вы, что происходит в душе человека… который любит?

— Мне кажется, да… — После паузы так же тихо ответила она. — А понимаете ли вы, что женщина, изображающая в течение многих лет на сцене влюбленную восемь раз в неделю, считая утренние представления, может в такую минуту разрыдаться?.. Нет… Тернер может увидеть! Не надо!.. Не целуйте меня!..

Если бы Тэба спросили, что произошло потом, он не смог бы ответить: он помнил лишь, как прядь любимых волос коснулась его губ, помнил пленительную нежность щеки…

— Завтрак подан, госпожа, — провозгласил внезапно появившийся перед ними дворецкий, пожилой человек с бесстрастным бритым лицом; он, казалось, не видел ни Тэба, ни своей госпожи.

После того как он ушел, мисс Эрдферн сказала:

— Думаю, что мой дворецкий никогда не простит себе того, что поступил на службу к актрисе! Хорошего же он будет мнения обо мне!