Книга Любовь требует жертв... Чувственный детектив - Диля Еникеева

— Вы верите, что я не убийца? — Лара посмотрела на Ароныча с надеждой.

— Конечно, Лариса Николаевна. Ведь все здесь шито белыми нитками. Ну, скажите на милость, при чем здесь бутылка джина и конфеты? Разве может столь выдержанная женщина, как вы, оставить на столе улику, если ее можно считать уликой? Разве не скинули бы вы и бутылку, и конфеты в ближайшую коробку на своем складе? Зачем все это хозяйство демонстративно оставлять на столе?

— Ну, обычно говорят, что убийцу кто-то спугнул, он поспешил, занервничал, забыл.

— Да? А сдать офис на охрану и запереть за собой дверь убийца не забыл? Хорошо же его спугнули, если он преспокойно проделал все это.

— Только свет забыл выключить.

— Возможно, убийца сделал это намеренно, — предположил Борис Аронович. — Например, он хотел, чтобы прохожие или жильцы дома обратили внимание и сообщили вам, что ночью, в выходные, в офисе горит свет. Вы бы приехали, открыли дверь и обнаружили труп. Тогда бы в вас вцепились мертвой хваткой. Почему-то наши правоохранительные органы предпочитают избирать в качестве подозреваемого именно того человека, который обнаружил труп.

— Видимо, убийца не учел, что окна той комнаты выходят на пустырь.

— Уже одно это должно было навести следствие на мысль, что этот человек — посторонний и не знает расположения комнат вашего офиса. Совершенно очевидно, что бутылку джина и конфеты принес с собой тот, кто хотел навести подозрение именно на вас. Я выяснил, что на бутылке и коробке не обнаружили никаких отпечатков пальцев, — разве это не наводит на размышления? Ведь кто-то должен был их касаться. Хотя бы тот же Костя, если предположить, что именно он выставил все на стол. А если их принес убийца, значит, он стер свои отпечатки. Если исходить из предпосылки, что это были вы, то подобные действия нелепы — стереть свои отпечатки пальцев, но оставить все на столе. А почему не было бокалов? Неужели Костя собирался предложить даме пить из горла? Почему не было водки, которую он предпочитал всем другим напиткам? Вот сколько вопросов, на которые нужны ответы. Убийца намеренно запер офис и сдал его на охрану, чтобы сузить круг подозреваемых. Ну неужели вы, благоразумная женщина, совершили бы столь опрометчивый поступок, который указывает, что убийца знал про код и имел ключи? И какими железными нервами нужно обладать, чтобы после убийства все это хладнокровно проделать? Вы же не киллер, а нормальная женщина. Затем, неужели вы оставили бы на виду свой “мерседес” и отправились стрелять в Костю? Да и как может женщина, далекая от криминала, с первого выстрела попасть точнехонько в сердце? Не каждому профессионалу это удастся. Если предположить, что убийство совершено импульсивно, после ссоры, то как у вас оказалось под рукой оружие? Ведь женщина не берет с собой пистолет, отправляясь на свидание. А если вы совершили заранее обдуманное убийство, то почему оставили свою приметную машину так близко от офиса? Да и вообще — зачем вам нужно было убивать Костю в собственном офисе? Вы могли договориться встретиться в ином месте и там застрелить его. Если бы труп обнаружили на улице, то подозреваемых было бы больше. А тут все указывает на вас, причем грубо и прямолинейно. Когда столько косвенных улик, которые очень легко организовать, следователь в первую очередь должен был задаться вопросом: а кому это выгодно? Ведь Прохоров изучал историю права. Основа основ: “Cui prodest?” — кому выгодно? Неужели вам было выгодно бросить на себя подозрение? Здесь же совершенно ясно, что кому-то нужно вас подставить.

— Почему же следователь не дает задание оперативникам найти ответы на все вопросы?

— Потому что это ему не надо. На все несостыковки Прохоров закрывает глаза. Он готов даже забыть о своих профессиональных обязанностях, так сильно ему хочется посадить вас в тюрьму. Ведь люди нашего с вами круга нечасто попадают в число его подопечных. Мы не убиваем людей выстрелом из пистолета. Заказные убийства в нашей среде имеют место быть, но пока они не по зубам правоохранительным органам. А вы — реальная возможность Прохорова взять реванш. Вот он за вас и взялся с остервенением фанатика, у которого отняли смысл жизни.

— Следователь меня обманул, что якобы на бутылке есть отпечатки пальцев, и именно этим вызвана срочнейшая необходимость снять мои отпечатки.

— Это обычный прием, когда нет настоящих улик. Он рассчитан на то, что вы испугаетесь, заволнуетесь и решите, будто в распоряжении следствия есть убойные улики.

— Я тогда так и подумала.

— Ничего существенного у них нет. Показания свидетеля, якобы видевшего вашу машину, — ерунда. Этот свидетель — тот же Прохоров, но в более мелком масштабе. Он ненавидит лично вас. Остальное можно не обсуждать. Не удивлюсь, если окажется, что этот человек подкуплен или на него оказано давление. Например, свидетеля спрашивали так, что внушили ему то, что в результате стало его показаниями. А теперь он и сам в это уверовал.

— Мне с самого начала показалось, что следствие ведется предвзято.

— Безусловно. Почему в качестве подозреваемой избрали только вас? Почему не ищут других? Лариса Николаевна, поверьте, я не собираюсь лезть в вашу личную жизнь, но ведь любому ясно, что рядом с вами есть и другие подозреваемые. Понимаю, что причиняю вам боль, но не могу об этом не сказать. Почему оперативники не проверили алиби вашего мужа и вашей подруги? Ведь они такие же подозреваемые, как и вы, — надеюсь, вы это понимаете.

— Понимаю, но не хочу верить.

— Но ведь следователь должен был проверить все версии. И у вашего мужа, и у вашей подруги есть мотив. У вас даже мотива, насколько я знаю, нет.

— Да, мотива у меня нет, — согласилась Лара.

— И что же это за немотивированное убийство такое?

— А бывает немотивированное убийство?

— Бывает, если человек психически болен.

Лариса вздрогнула, но Борис Аронович в этот момент клал сахар в кофе и не заметил ее испуга.

— Так что, Лариса Николаевна, адвокат вам обязательно нужен. По крайней мере, для того, чтобы все было в рамках закона. Постарайтесь пока уклониться от допросов до приезда Наташи. Запритесь дома, скажитесь больной, а потом на все допросы она будет вас сопровождать.

— Спасибо вам за все, Борис Аронович. — Лара уже справилась со страхом. — Если уж я ухожу в подполье, то сегодня нужно сделать как можно больше дел.

— Хорошо, Лариса Николаевна. Куда вас доставить?

— В офис.

До шести вечера Лара успела сделать почти все. Она внутренне сосредоточилась, отрешилась от сложившейся ситуации и работала в хорошем темпе. Потом с переговоров вернулся новый заместитель и отчитался за проделанную работу. Лариса осталась им довольна. Они просидели два часа, обсуждая планы на будущее, и Лара поняла, что может положиться на Олега.

В половине восьмого Лариса была дома. Пару часов пообщалась с сыном и легла спать. Впереди целых три выходных дня, которые она может провести с Алешкой.

“На вторник самое важное дело — налоговая инспекция, остальное уже по мелочи. Я смогу устроить себе маленький отпуск. Поваляюсь дома, постараюсь выбросить все из головы, почитаю детектив, побуду с сыном, встречусь с Игорем...”