Книга Сокровище троллей - Ольга Голотвина

Сыч с черной бранью вбросил меч в ножны. Шагнул к молодому господину. Спросил тихо и страшно:

— Ты хоть догадался часть денег припрятать? В сапог или еще куда…

Восфио, сжавшись, молчал.

— Всё отдал?

Юнец подавленно кивнул. Он ждал удара, но Сыч, немного помолчав, сказал:

— Ты говорил, поганец, что в Джангаше у тебя ни родни, ни знакомых. Стало быть, расплатиться со мной по уговору не сможешь. Тащиться в столицу просто так мне резону нету, я лучше в Фатимир подамся, у меня там дружки. Но раз уж я задаток получил, могу за эти деньги проводить тебя обратно до Шаугоса, все равно по пути. А не хочешь — валяй один в столицу. Как сказал этот разбойник — в добрый час, легкой дороги!

Наемник успокоительно потрепал по шее Красотку, вскочил в седло и повернул лошадь в ту сторону, откуда приехал. Красотка еще не успокоилась, но подчинилась. Сыч даже не оглянулся, чтобы посмотреть, какое решение принял его бывший хозяин.

А Восфио, вернувшись в седло, погнал Незабудку следом за Красоткой. По щекам юнца текли слезы. Он плакал от бессильного гнева, унижения и предчувствия неминуемой трепки от отца.

* * *

— Отлично! — произнес переливчатый женский голос за спиной Подранка.

Разбойник оглянулся, без особого удивления встретил взгляд смеющихся голубых глаз и спокойно продолжил собирать в моток длинную веревку.

Уанаи подошла ближе:

— Ты чем-то намазал эту веревку?

— Волчьим жиром. Потом протянул ее поперек дороги и припорошил снежком.

— Понятно, что лошади испугались! — Смех ксуури звоном льдинок разнесся по лесу. — Занятная уловка, я о ней не слыхала.

Тонкие ноздри дрогнули: ксуури принюхалась, запоминая запах волчьего жира.

Разбойник усмехнулся, снял с пояса только что добытый кошелек и с поклоном подал атаманше. Та привязала добычу на свой пояс и предложила:

— Мы забрались далеко, парни слопают обед без нас. Я тут подшибла тетерку. Давай разведем костер и зажарим ее? А заодно побеседуем. Есть для тебя поручение…

* * *

Серебряная монета взлетела в воздух. Это была та самая монета, которою не так давно юный Намиэл решал непосильный для себя вопрос: на какой из сестер-близнецов ему жениться? На этот раз монета ни в какую щель не закатывалась и на ребро не становилась. Аккуратно упала на пол к сапогам кучера Джайчи — именно ему, как человеку незаинтересованному, доверено было бросить жребий (после того как Маринга и Аймара выразили друг другу взаимное недоверие).

— Персона! — возгласил кучер, вглядевшись в отчеканенный на серебре королевский лик. — Стало быть, я госпожу Аймару по лесу сопровождаю. И господина дарнигара. А госпоже Маринге до завтра придется в «Посохе чародея» поскучать.

Аймара издала победный клич и в танце прошлась по комнате. Маринга едва удержалась, чтоб не подставить сестре ножку.

— До вечера, милая! — пропела Аймара. — К завтрашнему дню мы с господином Литисаем все-все найдем!

Она повернулась к улыбающемуся Литисаю:

— В нашем отряде десятником буду я!

— Повинуюсь, командир! — склонил голову Литисай.

— Не будем терять времени. Сейчас я надену шубку, а ты, Джайчи, возьми у хозяина снегоступы для нас троих. И еще надо захватить что-нибудь из еды…

Последние распоряжения она отдавала, уже выбежав из комнаты. «Отряд» последовал за ней, и вскоре голоса всех троих уже не слышны были за дверью.

Маринга кусала губы.

— И найдут! — яростно прошептала она. — Обязательно найдут сокровище, пока я тут буду сидеть, как наседка в лукошке с яйцами!

— А зачем, — мягко спросил Челивис, — зачем моей госпоже тут сидеть, как наседке в лукошке с яйцами?

Игрок не верил, что Аймара и ее вояка за один день разыщут сокровище, скрытое пять веков назад. Но говорить об этом Маринге не собирался: она так очаровательно волнуется!

— Я дала слово отцу! — прошипела барышня. — Я и Аймара! Что мы никуда не будем уходить без кого-нибудь из слуг для сопровождения! Летом эта рыжая дура, моя сестрица, убежала из дому, чтобы поглазеть на представление бродячего цирка. Вернулась мокрая и со щенком-дворняжкой на руках. Она спрыгнула в реку, чтобы спасти этого лопоухого недокормыша… Вот с нее бы и брали обещание, что за ней всегда будет присмотр, а меня-то за что?.. О-о, что же мне делать?

— Что делать? — хладнокровно переспросил Челивис. — Подождать, пока эта компания уйдет подальше. Сказать служанке, что ты ляжешь спать. Потом надеть шубку и выйти за ворота так, чтобы этого никто не заметил. А я уйду вроде как сам по себе — ну, захотелось погулять… Жизнь — это игра, и выигрывает в ней тот, кто плюет на правила!

— О! — подняла Маринга тонкую бровку. — Это сказал какой-то древний философ?

— Пожалуй, что и философ. Только не такой уж древний, всего-то двадцать семь лет назад на свет родился… Так что барышня изволит решить?

— Мне нравится такая философия! — улыбнулась Маринга. Но тут же стала серьезной. — Увы, на этот раз ничего не получится. Мои поступки не всегда… ну, безупречны. Но если я что-то обещаю тому, кого люблю, то слова не нарушу. А отца я люблю.

— А зачем нарушать-то, зачем нарушать? — убедительно заговорил Челивис. — Если легонько обойти обещание…

— Как? Взять с собой Бириту? Мой господин не знает, какая это трусиха. Она будет шарахаться от каждого куста и визжать так, что здешние тролли сбегут за Лунные горы.

Челивису и в голову не приходило тащить в лес горничную. Он придумал кое-что поизящнее.

Игрок повертел в пальцах монету, которая только что дала выигрыш Аймаре и Литисаю.

— Не угодно ли моей госпоже взять эту монету… спасибо, а теперь прошу положить ее мне на ладонь…

Заинтригованная Маринга молча глядела, как рука мужчины сжалась в кулак, пряча монету. Челивис дунул на кулак, разжал пальцы — ладонь была пуста.

— Вот! Эта монетка — мое жалованье, выплаченное тобою, ясная госпожа. Ты только что наняла меня в слуги на то время, что живешь в «Посохе чародея». И если тебе угодно отправиться на поиски сокровища — умоляю, хозяйка, не ходи одна! Возьми с собой своего верного слугу Челивиса.

Маринга восхищенно захлопала в ладоши:

— Возьму! Конечно, возьму! Ах, как это славно придумано!

* * *

Подранок хлопотал над углями костра сноровисто и ловко. Каждый кусок тетерки он насадил не на один тонкий прутик, а на два (на одном прутике, объяснил он Уанаи, мясо скользит, проворачивается и обугливается с одной стороны). И расстояние над углями он выбрал правильное, чтоб жаркое не пересохло.

Уанаи, сидевшая рядом на старом пне, одобрительно сказала:

— Я заметила, что у тебя хорошо получается все, за что ни возьмешься.