Книга Зонтик для террориста - Иори Фудзивара

Я молчал. На мгновение мысли в моей голове остановились, а потом перед глазами одновременно пронеслись все картины прошлого. Дни студенческой борьбы. Время, которое мы проводили втроем. Все эти картины болью отзывались в сердце. Боль, резкая, как от яркого света, слепящего глаза, и тягучая, как щемящее воспоминание. Месяцы, годы утекали, подобно водным потокам. Двадцать с лишним лет, вслед за моим невежеством.

— Может статься, что… — Я запнулся. — Может статься, что ты сделал тогда бомбу, только чтобы посоперничать со мной?

— Вообще-то я и сам толком не знаю, для чего я это сделал. Но скорее всего именно поэтому. Наверное, я хотел победить тебя, сделав самую опасную вещь и обладая ею. Думаю, меня посещали именно такие мысли. Звучит весьма безответственно, но что поделаешь. Я слабак. А всякие штуковины, цель которых — разрушить и уничтожить, придуманы для слабых. Есть и такая точка зрения.

Наступила пауза. Я стал прислушиваться к тишине.

Он снова заговорил:

— Да, я прослушивал телефонные переговоры ее дочери. И это я украл танка. Но не для того, чтобы спрятать их от тебя. Мне самому хотелось почитать. Стихотворения, о котором ты сказал, в той рукописи не было. Многие из стихов посвящены тебе, любовная лирика… Вернемся в Нью-Йорк. Когда мы встретились с Юко вдали от родины, я вновь был очарован ею. А ее, наверное, излечило время. Или жизнь за границей повлияла. По крайней мере, встреча со мной не была для нее неприятной. Мы стали часто видеться. Она испытывала ко мне ностальгические чувства, не более. Так и не смогла забыть тебя. В разговорах мы всегда возвращались к воспоминаниям о конце шестидесятых. И всегда говорили о тебе. Тогда я впервые понял, что потерял всякую надежду, и пребывал в отчаянии. Ты знаешь, когда приходит отчаяние? Когда сталкиваешься с реальностью этого мира, которую нельзя изменить. У меня еще оставалась надежда, когда я стоял в электрическом ящике. Надежда на то, что когда-нибудь я оттуда выберусь. Но на этот раз все было кончено. Она делала вид, что не замечает, но, наверное, тоже знала об этом. И она сказала мне: «Прощай». Когда погиб ее муж. Точнее, когда я его убил. До тех пор у нее и в мыслях не было уехать обратно в Японию. Да, надо мной можно посмеяться. Прошло время. Много времени. В позапрошлом году я вернулся сюда. Другим человеком, не имевшим ничего общего с прежним мною. Я теперь другой человек с паспортом на имя Канелла. Ты, наверное, можешь догадаться, что я сделал, как только оказался в Японии?

Я долго смотрел на Кувано. Он все еще оставался черной тенью на фоне ослепляющего света. Наконец я сказал:

— Могу догадаться. Ты отмотал назад все эти двадцать с лишним лет. Будто сложил их в коробку с игрушками. А для этого ты разыскал разных людей. Юко. Тэцу Миядзаку. Меня. Так?

Голова в тени кивнула. Я спросил жестко:

— Но почему ты убил Юко?

— Так и не понял? То, что нельзя вернуть, следует разрушить. Так-то. Вот каким человеком я стал. Я изменился.

Я смотрел на Кувано. Лицо его не выражало ничего определенного. Вероятно, у него не было другого выхода.

Он продолжил:

— Разумеется, я хотел отомстить Миядзаке. Поэтому я на самом деле был изумлен, когда узнал, что раз в месяц они оказываются в одном и том же месте. Объекты разрушения и мести собрались в одной точке. Поняв это, я придумал свой план, он снизошел на меня, будто божественное откровение. Я говорил тебе, что мой тесть — влиятельный человек. Сейчас он занимает пост главы Министерства внутренних дел. Поэтому меня знают в японском посольстве его страны. Раздобыть военную взрывчатку оказалось проще простого. Я воспользовался дипломатической неприкосновенностью.

— Ты рассказывал Юко о том, как пользовался этой взрывчаткой.

— Да. Когда я рассказывал ей об этом в Нью-Йорке, она слушала меня с неиссякаемым интересом. Будто историю из далеких миров. Наверняка она не представляла ее в реальности. Я рассказал ей и об электрическом ящике, и о Миядзаке. И о том, что случилось в семьдесят первом году. Может, мне просто хотелось с помощью этих откровенных историй привлечь ее внимание к себе. Только ничего не получилось. Но из-за них она догадалась. Когда она была в парке вместе с Миядзакой, я специально сделал так, чтобы она меня увидела. Она взглянула на сумку, которая лежала неподалеку, и тут же поняла, что я задумал. Отпихнула дочку Миядзаки к цветнику. В это мгновение я нажал кнопку дистанционного управления. Площадь имела конусообразную форму. Так что я был в безопасности.

— Но ты просчитался.

— Да. Я совершил две ошибки. Первая моя ошибка — Нисио. Когда ты сейчас говорил о свидетеле взрыва, ты имел в виду дочку Миядзаки, да? Нисио должен был ее убить. Или, по крайней мере, увести с этого места. А он грохнулся в обморок: не ожидал увидеть столь страшной картины. Короче, мне попалась паршивая овца. Вторая моя ошибка — твой знакомый бомж. Я и представить себе не мог, что он знает старика. Ну и ты еще. Разнюхал все похлеще полицейских. Но представь, какой анекдот. Этот Миядзака был влюблен в нее. Так же, как кое-кто еще.

— Жертвами взрыва оказалось множество ни в чем не повинных людей. Ты и это назовешь анекдотом?

Кувано рассмеялся. Сначала тихонько. Постепенно он стал смеяться все громче и громче, и вскоре в его смехе появились истеричные повизгивания.

— Просто я действовал на южноамериканский манер. У нас особые методы. Ты слышал о взрыве «боинга» авиакомпании «Авианка» в восемьдесят девятом году? А как ты думаешь, почему его взорвали? Люди Медельина уничтожили стукача, который летел в самолете. Погибли свыше ста человек, не имевших к нему никакого отношения. Но это обычный метод для Южной Америки. Мы считаем его абсолютно нормальным.

— Только не мы, а ты. Ты даже не смог стать настоящим террористом. Превратился в жалкого убийцу.

Истерика Кувано набирала обороты.

— Нет, не только. Разве рядом с двумя жертвами не было еще одного человека?

— Ты обо мне?

— Да. Еще одно случайное совпадение, необходимое, чтобы начать игру.

— Игру?

— Я же сказал. Раньше ты уничтожал и подавлял меня. Поэтому я был очень рад узнать, что ты полюбил выпивать в парке. Теперь мы могли сыграть на равных. Вот какой у меня созрел план.

Он закончил говорить, и внезапно прекратился его дерганый смех. Наступила тишина. Стало так тихо, что делалось не по себе. Я стоял не шевелясь. Только ощущал дрожь в похолодевшем теле.

— Ты хочешь сказать, что все, происшедшее до сих пор, — игра? Ты убил старика по имени Гэндзо Кавахара, выдав его за себя. Оставил на месте взрыва свою руку. Попросил Нисио подойти и заговорить со мной в парке. Позвонил с доносом в полицию. Ночью меня избили бойцы клана Эгути. Когда я ехал с Асаи в машине, на нас напали парни на мотоцикле. То ли угрожали, то ли насмехались. Так ты пытался вызвать во мне панику. И ты хочешь сказать, что все это — часть игры? Да?

Он отвернулся. Теперь его лицо можно было разглядеть, хотя и нечетко. Но оно утратило выражение, став непроницаемым.