Книга Портрет Дориана Грея - Оскар Уайльд

— А я был бы рад поменяться с любым человеком на свете! Несмейтесь, Гарри, я вам правду говорю. Злополучный крестьянин, который убиттолько что, счастливее меня. Смерти я не боюсь — страшно только ее приближение.Мне кажется, будто ее чудовищные крылья уже шумят надо мной в свинцовой духоте.О господи! Разве вы не видите, что какой-то человек прячется за деревьями,подстерегает, ждет меня?

Лорд Генри посмотрел туда, куда указывала дрожащая рука вперчатке.

— Да, — сказал он с улыбкой, — вижу садовника, которыйдействительно поджидает нас. Наверное, хочет узнать, какие цветы срезать кстолу. До чего же у вас нервы развинтились, мой милый! Непременно посоветуйтесьс моим врачом, когда мы вернемся в город.

Дориан вздохнул с облегчением, узнав в подходившемсадовника. Тот приподнял шляпу, смущенно покосился на лорда Генри и, достав изкармана письмо, подал его хозяину.

— Ее светлость приказала мне подождать ответа, — промолвилон вполголоса.

Дориан сунул письмо в карман.

— Скажите ее светлости, что я сейчас приду, — сказал онсухо. Садовник торопливо пошел к дому.

— Как женщины любят делать рискованные вещи! — с улыбкойзаметил лорд Генри. — Эта черта мне в них очень нравится. Женщина готовафлиртовать с кем угодно до тех пор, пока другие на это обращают внимание.

— А вы любите говорить рискованные вещи, Гарри. И в данномслучае вы глубоко ошибаетесь. Герцогиня мне очень нравится, но я не влюблен внее.

— А она в вас очень влюблена, но нравитесь вы ей меньше. Такчто вы составите прекрасную пару.

— Вы сплетничаете, Гарри! И сплетничаете без всякихоснований.

— Основание для всякой сплетни — вера в безнравственность, —изрек лорд Генри, закуривая папиросу.

— Гарри, Гарри, вы ради красного словца готовы кого угоднопринести в жертву!

— Люди сами восходят на алтарь, чтобы принести себя вжертву.

— Ах, если бы я мог кого-нибудь полюбить! — воскликнулДориан с ноткой пафоса в голосе. — Но я, кажется, утратил эту способность иразучился желать. Я всегда был слишком занят собой — и вот стал уже в тягостьсамому себе. Мне хочется бежать от всего, уйти, забыть!.. Глупо было ехатьсюда. Я, пожалуй, телеграфирую Харви, чтобы яхта была наготове. На яхтечувствуешь себя в безопасности.

— В безопасности от чего, Дориан? С вами случиласькакая-нибудь беда? Почему же вы молчите? Вы знаете, что я всегда готов помочьвам.

— Я не могу вам ничего рассказать, Гарри, — ответил Дориануныло. — И, наверное, все — просто моя фантазия. Это несчастье меня расстроило,я предчувствую, что и со мной случится что-нибудь в таком роде.

— Какой вздор!

— Надеюсь, вы правы, но ничего не могу с собой поделать.Ага, вот и герцогиня! Настоящая Артемида в английском костюме. Как видите, мывернулись, герцогиня.

— Я уже все знаю, мистер Грей, — сказала герцогиня. — БедныйДжеффри ужасно огорчен. И, говорят, вы просили его не стрелять в зайца. Какоестранное совпадение!

— Да, очень странное. Не знаю даже, что меня побудилосказать это. Простая прихоть, вероятно. Заяц был так мил… Однако очень жаль,что они вам рассказали про это. Ужасная история…

— Досадная история, — поправил его лорд Генри. — Ипсихологически ничуть не любопытная. Вот если бы Джеффри убил его нарочно, —как это было бы интересно! Хотел бы я познакомиться с настоящим убийцей!

— Гарри, вы невозможный человек! — воскликнула герцогиня. —Не правда ли, мистер Грей?.. Ох, Гарри, мистеру Грею, кажется, опять дурно! Онсейчас упадет!

Дориан с трудом овладел собой и улыбнулся.

— Это пустяки, не беспокойтесь, герцогиня. Нервы у менясильно расстроены, вот и все. Пожалуй, я слишком много ходил сегодня… Что такоеГарри опять изрек? Что-нибудь очень циничное? Вы мне потом расскажете. А сейчасвы меня извините — мне, пожалуй, лучше пойти прилечь.

Они дошли до широкой лестницы, которая вела из оранжереи натеррасу. Когда стеклянная дверь закрылась за Дорианом, лорд Генри повернулся кгерцогине и посмотрел на нее в упор своими томными глазами.

— Вы сильно в него влюблены? — спросил он. Герцогинянекоторое время молчала, глядя на расстилавшуюся перед ними картину.

— Хотела бы я сама это знать, — сказала она наконец. ЛордГенри покачал головой.

— Знание пагубно для любви. Только неизвестность пленяетнас. В тумане все кажется необыкновенным.

— Но в тумане можно сбиться с пути.

— Ах, милая Глэдис, все пути ведут к одному.

— К чему же?

— К разочарованию.

— С него я начала свой жизненный путь, — со вздохомотозвалась герцогиня.

— Оно пришло к вам в герцогской короне.

— Мне надоели земляничные листья.

— Но вы их носите с подобающим достоинством.

— Только на людях.

— Смотрите, вам трудно будет обойтись без них!

— А они останутся при мне, все до единого.

— Но у Монмаута есть уши.

— Старость туга на ухо.

— Неужели он никогда не ревнует?

— Нет. Хоть бы раз приревновал!

Лорд Генри осмотрелся вокруг, словно ища чего-то.

— Чего вы ищете? — спросила герцогиня.

— Шишечку от вашей рапиры, — отвечал он. — Вы ее обронили.

Герцогиня расхохоталась.

— Но маска еще на мне.

— Из-под нее ваши глаза кажутся еще красивее, — был ответ.

Герцогиня снова рассмеялась. Зубы ее блеснули меж губ, какбелые зернышки в алой мякоти плода.

А наверху, в своей спальне, лежал на диване Дориан, и каждаяжилка в нем дрожала от ужаса. Жизнь внезапно стала для него невыносимымбременем. Смерть злополучного загонщика, которого подстрелили в лесу, какдикого зверя, казалась Дориану прообразом его собственного конца. Услышав словалорда Генри, сказанные с такой циничной шутливостью, он чуть не лишился чувств.