Книга Смертельная измена - Сабина Тислер

— Ты что делаешь? — спросила она, удивленная его испуганным и беспомощным видом.

— Ничего. Я думаю.

— О чем ты думаешь?

— Знаешь, я хотел поговорить с тобой… Может быть, купим акции? Я как раз смотрел в Интернете, ценные бумаги «Дакс» в настоящее время очень выгодно…

Магда перебила его:

— Пожалуйста, оставь меня в покое с этой ерундой хотя бы на время отпуска, хорошо? Поговорим об этом, когда вернемся в Берлин.

— Если мы будем ждать, то можем опоздать!

Магда сделала рукой такое движение, будто отбрасывала что-то, и это означало, что ей все равно.

— Ты случайно не видел мои кроссовки? Я ищу их с утра. Я думала, что сняла их в гостиной, но там их нет.

— Извини, но я тоже не знаю, где они. Ты смотрела в кладовке? Там, где стоят резиновые сапоги? Мне кажется, я видел их там.

Магда улыбнулась, сказала: «Хорошая идея» — и вышла из комнаты.

Лукас уселся в кресло возле окна.

Что происходит с Магдой? Она вытесняла из своей памяти смерть Торбена. Может быть, она таким же образом вытесняла и смерть Йоганнеса?

Арабелла была еще красивее, чем на фотографии, и Торбен никак не мог поверить, что она на самом деле стоит перед ним и он не просто выдумал свою любовь.

Держась за руки, они шли по городу. За небольшой химчисткой, в которой в качестве декорации висела картина, изображающая какой-то пейзаж, была ниша, где стояла полностью высохшая комнатная березка.

Торбен притянул Арабеллу к себе. Немножко неуклюже и неумело, но она тут же прижалась к его груди. Они стояли так несколько минут. Его сердце бешено стучало, голова гудела, в ушах шумело так, словно он оказался на берегу моря во время шторма. А потом он поцеловал ее. Ее губы были теплыми и мягкими, и вкус у них был такой, будто она только что съела ванильный пудинг.

В Европейском центре они купили мороженое и сели возле одного из фонтанов.

— Завтра пойдем на озеро, — сказала она. — Город не годится для орлов.

Торбен попросил мать разрешить ему брать уроки игры на гитаре. Дважды в неделю.

— Уроки игры на гитаре? Да ты и так очень хорошо играешь на ней. Почему бы тебе не брать уроки игры на рояле?

— Я сочиняю песни на рояле, и получается хорошо, очень хорошо, но мелодии, которые я нахожу, слишком сложные. Я не могу сыграть зонг на гитаре, и это выводит меня из себя.

— Хорошо. Как хочешь. Бери уроки игры на гитаре. А времени у тебя на это хватит?

— Легко.

Магда знала, что это было преувеличением. Она получила письмо из школы, в котором сообщалось, что в этом году, после окончания десятого класса, Торбен должен покинуть учебное заведение. Он бы и так остался на второй год, но преподаватели по специализированным предметам не верили, что он сможет закончить двенадцать классов. Для него и для них это было бы мучением. У него нет ни малейшего интереса к школьным занятиям. Если мать согласна, то в десятом классе учителя будут смотреть сквозь пальцы на оценки Торбена, чтобы он закончил хотя бы среднюю школу. Она не стала показывать письмо Йоганнесу, хотела спокойно поговорить с ним в субботу, но Торбен опередил ее со своей просьбой. И хотя она считала, что поступает неправильно, но все же согласилась. Она не хотела быть человеком, который отнимает у него радость.

Но Торбен не ходил на уроки игры на гитаре. Он брал инструмент и деньги, которые давала Магда, и бежал к Арабелле.

За две недели не упало ни капли дождя. Июнь был необычайно жарким. Берлинцы поглощали рекордное количество мороженого, бассейны под открытым небом были переполнены, а в фонтанах купались маленькие дети.

На озере Закровер Зее они нашли маленькую бухту. Всего несколько метров песка, скрытого свисающими ветвями ив и густым кустарником. Там они прятались, обнимались и разглядывали облака, которые плыли над ними.

Голова Арабеллы лежала на груди Торбена. Она слушала, как бьется его сердце и как резонирует голос, когда он поет для нее под гитару. Как и он, она мечтала очутиться в ином мире и чувствовала, что не такая, как все. Нечто особенное, что просто не вписывается в эту жизнь.

Он пел любимый зонг Ивонны Каттерфельд:

Для тебя я раздвину облака,

Иначе ты не увидишь звездное небо.

Для тебя я буду вращать землю,

Пока ты снова не будешь рядом со мной.

Для тебя я каждый день сделаю бесконечным.

Для тебя я ярче, чем свет.

Для тебя я плачу и кричу, и смеюсь, и живу.

И все это лишь для тебя!

— И я чувствую то же самое, — сказала она тихо. — Я все это чувствую с тех пор, как узнала тебя.

Торбен пел, а солнце постепенно садилось. Он знал, что опаздывает. Ему нужно было вернуться домой до девяти вечера, а он уже никак не успевал. Но он пел дальше, а Арабелла тихонько подпевала ему.

Если я так тоскую по тебе,

Я сохраню свои слезы для тебя,

А ты сделаешь из них снег для меня.

Я слышу тебя совсем без слов,

Я чувствую, где ты,

Пусть даже еще так темно.

Для тебя я раздвину облака,

Иначе ты не увидишь звездное небо.

Для тебя я плачу и кричу, и смеюсь, и живу.

И все это лишь для тебя!

Вдруг Арабелла приподнялась и убрала волосы со лба.

— Давай не пойдем домой, — прошептала она. — Здесь так чудесно!

Торбен набрал пару аккордов, и музыка, казалось, поплыла над водой.

— Оʼкей, — сказал он. — Останемся здесь.

Родители, дом, школа и весь мир с его устоями, правилами, обещаниями — ему все было безразлично.

Существовала только Арабелла и этот маленький клочок песка возле озера.

Поэтому он не позвонил домой, а только закрыл глаза, когда она наклонилась и поцеловала его. И когда они разделись, ему казалось, что он раздвигает облака для нее. И это было самое волнующее, что он испытывал до сих пор.

Йоганнес пришел домой в половине десятого.

— Что у тебя на ужин? — спросил он еще в дверях. — Я целый день ничего не ел и такой голодный, что ты себе даже не представляешь!

— Торбен не пришел домой, — сказала Магда бесцветным голосом.

— Как не пришел домой?

— Боже, неужели это так трудно понять? Он обещал, что будет дома не позже девяти, а сейчас уже половина десятого. — Ее голос был высоким и пронзительным.

— Успокойся! Полчаса — такое бывает. Давай поужинаем, а там посмотрим, что делать дальше.

«Это все, что его интересует, — рассерженно подумала Магда. — Лишь бы поесть. А что с сыном, ему все равно». Она распахнула холодильник и с грохотом выставила перед ним колбасу, сыр и остатки салата.