Книга Деревня восьми могил - Сэйси Екомидзо

Цепь убийств — не результат сумасшествия преступника, здесь явно существует какая-то закономерность. Какая? В чем? Прежде всего, обращает на себя внимание то обстоятельство, что большинство жертв принадлежали к роду Тадзими. Создается впечатление, что целью было устранение всех представителей этого рода, а несколько других убийств — не более чем камуфляж…

Какое коварство, какая жестокость… Чем больше я размышлял обо всем этом, тем больший ужас меня охватывал.

Так… Какими мотивами мог руководствоваться преступник? Пожалуй, стремлением заполучить наследство Тадзими. И тогда наиболее вероятным «кандидатом в убийцы» следует признать Синтаро Сатомуру.

Мне вспомнился его дикий вид в ночь, когда была убита «монахиня с крепким чаем».

Да, наверняка убийца — Синтаро. Именно он — автор ложного доноса на меня в полицию, он написал и повесил перед администрацией деревни воззвание, в котором утверждал, что убийца — я. Может быть, и это объединение в пары — дело мозгов и рук Синтаро?

Надо отметить, все выстраивается довольно четко. Все логично. Но очень уж страшно. Я очередной раз содрогнулся. Норико ужасно переживает происходящее. Но что она может сделать? Известны ли ей намерения преступника? Зачем тогда она делает передо мной вид, будто ничего не знает? Нет, она не притворяется! Она просто еще не разобралась в запутанной ситуации. Наивной, простодушной Норико это не под силу. Вряд ли Синтаро раскрывает кому бы то ни было, тем более родной сестре, свои планы.

Может, заняться поисками сокровищ? Это и отвлечет меня от переживаний, и физическую разрядку даст… Это намерение так намерением и осталось. Во-первых, выкинуть из головы терзавшие меня мысли я так и не смог, во-вторых, не был уверен в том, что имевшейся у меня схеме подземелья можно в полной мере доверять.

Согласно этой схеме «Лисья нора», в которой я нахожусь сейчас, чуть дальше соединяется с пятой пещерой. А еще далее располагаются так называемые «Жабры дракона» и «Гора сокровищ». Но схема не отражает реальной запутанности лабиринтов.

Совместный с Коскэ Киндаити поход дал мне возможность узнать внутреннее строение «Лисьей норы». Если отправляться туда, обязательно надо, как научил Коскэ, брать с собой веревку. С ней можно спокойно идти и одному, но, конечно, спутник не помешает. Я подумал о Норико. В этот день она, однако, не появилась. Пришла на следующий день, на рассвете.

— Ты, оказывается, тут! А я искала тебя на прежнем месте. Уже начала беспокоиться, не случилось ли что. — Она прижалась к моей груди.

— Спасибо, милая Нотт-тян.

— Я приходила вчера, но ты так крепко спал… Не стала будить, пошла домой. Прости.

— Я так и думал. Спасибо, что пришла сегодня. Там все еще караулят меня?

— Пока да. Но у меня все-таки есть ощущение, что они понемногу остывают. Все порядком устали. Ты проголодался? Жаль, что вчера ты не смог подняться наверх.

— Сестра приносила еду вчера.

Посветив фонариком, Норико внимательно оглядела меня и спросила:

— Так ты вчера виделся с сестрой?

— Виделся… И прямо в моих объятьях она ушла в мир иной…

Норико, вскрикнув, отпрянула в сторону:

— Но… Ты же… ты же не виноват в ее смерти?..

— Да ты что, Норико! — укоризненно воскликнул я. — Неужели ты думаешь, что я мог убить собственную сестру, которая была так добра ко мне и которую я любил всей душой?

Горячие слезы снова потекли по моим щекам. Вспоминая последние слова Харуё, я снова подумал, что, пожалуй, на всем свете не было человека, который был бы мне дороже. Горечь утраты затопила меня…

— Все будет хорошо, Тацуя. Потерпи немного… — обняв меня, ласково шептала Норико. — Прости, я не должна была ни мгновения думать о тебе плохо. Дело в том, что… — Она запнулась на миг. — Дело в том, что, говорят, были свидетели…

— Могу предположить, кто разносит эту чушь, кто считает себя свидетелем, — Китидзо. Он видел, как я обнимал мертвую Харуё, а он жутко ненавидит меня. Но, Нотт-тян, чего я никак не пойму, — так это почему полиция ничего не предпринимает?

— Сейчас, когда тебя подозревают еще и в убийстве Харуё-сан, полиция вообще не может вмешаться. Любые ее действия вызовут еще большую ярость.

Поэтому ты должен еще некоторое время переждать здесь, в пещере. И не должен отчаиваться!

— Раз ты так говоришь, постараюсь, — ответил я. — Но кто похоронит Харуё?

— Об этом можешь не беспокоиться. Есть кому все организовать.

— Ты имеешь в виду, этим может заняться Синтаро-сан? — Меня пробрала дрожь.

Я внимательно вглядывался в лицо Норико, но никаких признаков замешательства не увидел.

— Да. Он ведь получил армейское воспитание, много раз сталкивался со смертью. Поэтому справится быстро и легко.

— Да, ты, пожалуй, права. — Я с трудом выговаривал слова. — Кстати, с Синтаро-сан все в порядке? Он в полном здравии, не ранен?

Норико удивленно уставилась на меня:

— Здоровехонек.

— Замечательно. — Никакого удовлетворения я, конечно, не ощущал. Неужто в своих рассуждениях я допустил ошибку?

Харуё сказала ведь, что чуть не откусила мизинец напавшему на нее человеку. Это со стороны трудно не заметить.

— Послушай, Нотт-тян, а среди жителей деревни ни у кого не поранены пальцы руки? Не знаешь? Ни у кого не видела перевязанной левой руки?

— Нет… — с недоумением ответила Норико. — А почему это интересует тебя?

Наверное, я все-таки ошибался в своих предположениях.

Синтаро и Мияко.

Я сделал еще одну попытку:

— А Эйсэна-сан из храма Мароодзи ты давно не видела?

— Видела вчера. А что?

— Может, у него поранена левая рука?

Норико снова ответила отрицательно. Объяснила, что обязательно заметила бы это, потому что вчера подавала ему еду.

Кто еще, кроме Синтаро и Эйсэна, мог иметь отношение к гибели Харуё? Прокручивая в голове цепь событий, я снова и снова приходил к выводу, что никто другой не мог до смерти избить Харуё. И ни на секунду не ставил под сомнение ее рассказ о покусанном мизинце.

— Тацуя, что произошло? Человек с пораненным пальцем сделал что-то дурное?

— У меня просьба к тебе, Нотт-тян. Приглядись к людям, может, заметишь кого-нибудь с забинтованной рукой.

— Ладно. Если увижу, сразу сообщу тебе.

— Да, пожалуйста. И еще: когда придешь в следующий раз, прихвати, пожалуйста, веревку. Попрочнее и подлиннее. Пять-шесть мотков.

— А что ты с ними будешь делать?

Я замешкался с ответом:

— Видишь ли… Торчать тут в одиночестве так тоскливо… Вот и хочу убить время, изучая пещеру. Чтобы не заблудиться, нужна веревка. Причем в мотках.