Книга Экслибрис - Росс Кинг

После полудня я вышел из министерства, решив, что настало время разузнать о сэре Амброзе где-нибудь в другом месте. Путь мой лежал к Причальной башне, у причалов уже собралось множество лихтеров и полубаркасов, точно стадо послушных домашних животных. Минут десять я бродил взад и вперед по набережной, налетая на докеров с их гулкими бочками и тихо ругаясь себе под нос, но наконец нашел пустую лодку и забрался в нее.

Сейчас, во время прилива, нам потребовалось почти тридцать минут, чтобы добраться до Уоппинга. Это селение находилось примерно в миле ниже по течению Темзы от Причальной башни и насчитывало всего лишь пару улочек, застроенных свайными домами, которые нависали над берегами Пула. Из моей верхней комнаты я порой видел эти дровяные склады и шпиль колокольни, но никогда не бывал в этом местечке раньше. Сегодня, однако, мне хотелось найти здесь одного старика, Генри Биддульфа, который прожил в Уоппинге добрую половину своих семидесяти лет. Он служил делопроизводителем по морским делам до 1642 года, когда большинство кораблей флота переметнулось на сторону Кромвеля, а Биддульф, хранивший верность королю Карлу, потерял работу. С тех пор он занялся составлением истории военно-морского флота начиная со времен Генриха VIII — колоссальная работа, учитывая, что, написав за восемнадцать лет три тома, он еще не добрался до 1588 года, до «Непобедимой армады». Книги его продавались тоже не слишком ходко, хотя я почтительно хранил у себя все три тома: ведь за эти годы Биддульф стал одним из моих лучших покупателей. Он заглядывал в «Редкую Книгу» по нескольку раз в месяц, и я разыскал для него множество разных книг. По моим подозрениям, он знал о кораблях так же много, как я знаю о книгах, и теперь я, в свою очередь, надеялся получить от него нужные сведения.

Капитан Биддульф (так называли его соседи), похоже, был знаменитой личностью в Уоппинге, хотя его жилище, к которому я направился от единственной таверны, выглядело весьма скромно: крошечный деревянный домишко с проваливающейся крышей, окруженный неухоженным садиком. Два фасадных окна смотрели на реку, два задних — на дровяной склад, из которого доносились оглушительный стук молотков и визг пил. Но этот шум явно не мешал Биддульфу, упорно корпевшему над четвертым томом, когда я постучал в его дверь концом моей терновой палки. Он тотчас узнал меня и сразу пригласил в дом.

Мне всегда нравился Биддульф. Живенький старичок с веселыми голубыми глазами и монашеской каймой белых волос, которые топорщились над его ушами, как перистые рожки у филина. Обозрев хаос его кабинета, я с удовольствием осознал, что мы с ним одного поля ягоды. Все свои деньги он, видимо, тратил либо на книги, либо на полки для их размещения. По правде сказать, сафьяновые переплеты большинства книг выглядели куда наряднее, чем их владелец, который обходился парой потертых бриджей да рваной кожаной курткой. До сих пор мы с ним виделись только в «Редкой Книге», в привычном мне окружении, и поэтому мне было странно видеть его в другом месте — здесь, в его собственном гнездышке с пожелтевшими гравюрами кораблей, развешанными на стенах. Наблюдая, как рыжий кот пролезает через окно и устраивается на коленях своего хозяина, я с уколом печали размышлял о том, как мало мне знакомы даже мои самые верные покупатели.

После того как он приготовил небольшое угощение — ломтики угря, обжаренного в сухарях на решетке, мы удалились в его кабинет, где он настоятельно рекомендовал мне отпробовать новый напиток под названием «ромбольон», или, коротко говоря, «ром». Похоже, эта адская жидкость была создана для обжигания глоток и затуманивания мозгов.

— Вдвое крепче бренди, — посмеиваясь, сообщил он, заметив мою гримасу. — Моряки из Вест-Индии называют его адским зельем. Его гонят из мелассы, черной патоки. Один мой знакомый капитан контрабандой провозит для меня лишний бочонок с Ямайки. Он останавливается в Уоппинге перед заходом в городской порт, — Старик вновь хихикнул, но затем взгляд его голубых глаз сделался серьезным и заинтересованным. — Но ведь вы, господин Инчболд, заехали ко мне в Уоппинг не для того, чтобы отведать рома.

— Нет, конечно, — пробормотал я, пытаясь восстановить дыхание, которое этот напиток вышиб из моей груди, — Нет, господин Биддульф, я заехал, чтобы расспросить вас об одном корабле.

— О корабле? — Он выглядел удивленным. — Ну-ну. И какой же корабль вас заинтересовал?

Ни название «Филип Сидни», ни имя его капитана сначала ничего не сказали Биддульфу. Я стал пояснять, что, по моим сведениям, этот корабль участвовал в последней экспедиции Рэли, но мой приятель продолжал сощурившись разглядывать темно-фиолетовые балки на потолке, тихо бубня при этом: «Плессингтон, Плессингтон», — словно повторял некое заклинание. Спустя мгновение он хлопнул в ладоши, напугав рыжего кота.

— Да, да, да… теперь я вспомнил. Точно, точно. Капитан Плессингтон! Как же я мог забыть? — За щекой у него был кусок жевательного табака, и сейчас, сделав паузу, он выпустил струю сока в стоявшую под ногами плевательницу. — Просто в данное время я живу в другом столетии, — сказал он, указывая на свой маленький рабочий стол, на котором среди множества томов я заметил книгу Фазби «Подлинный доклад о крушении „Непобедимой армады“». Итак, понял я, он добрался-таки до решающих событий 1588 года. — Я провел столько времени в эпохе королевы Елизаветы, что порой мой утомленный старый мозг не сразу включается в современную жизнь. Но капитан Плессингтон… да-да, я помню его корабль. — Он энергично закивал головой. — Я действительно его помню, господин Инчболд. Отлично помню. — И вдруг он прекратил кивать, и его веселые голубые глаза вновь с интересом прищурились. — Что же вы желаете знать о его корабле?

— Все, что вы сможете рассказать мне, — сказал я, пожав плечами. — Насколько мне известно, в тысяча шестьсот шестнадцатом году Плессингтон получил патент на его строительство. Я интересуюсь его путешествием, если таковое вообще имело место.

— О, оно имело место, господин Инчболд, — вновь закивал Биддульф, поглаживая кота, разлегшегося на его коленях. — И вам повезло, поскольку я могу рассказать вам об этом патенте. И еще о многом другом, если пожелаете. Видите ли, в то время я служил в министерстве помощником делопроизводителя, и через мои руки проходили всевозможные контракты и денежные документы на «Филипа Сидни». — Он многозначительно взглянул на меня, приподняв седую бровь. — И они поведали мне странную историю, господин Инчболд.

На мгновение шум горе-лесорубов на лесопилке вроде бы затих, и я услышал плеск волн по сваям дома.

— Что же странного там могло быть? — спросил я как можно небрежнее, вертя в руках свою чарку.

— Ну, в общем-то, господин Инчболд, вся эта экспедиция была странной. И я не сомневаюсь, что вам это известно. Но прошу вас о снисхождении… — Он вновь устремил взгляд на потолочные балки, задумчиво пережевывая внушительную порцию табака. — Старикам приходится вспоминать события постепенно. В старческой памяти все так легко перепутывается.

— Конечно, пожалуйста, не спешите, господин Биддульф. — Разволновавшись, я чувствовал, как сильно и медленно бьется жилка у меня на шее. Я откинулся на спинку кресла и сделал еще один обжигающий глоток ромбольона.