Книга Серебряная река - Бен Ричардс

В итоге Ник решил, что на этот раз он пойдет в клуб один. Близился вечер. Жара стала липкой и влажной, на улице во всех домах были открыты окна, медленно передвигались люди, одетые в шорты. Он надевал на себя то, что, по его мнению, приличествовало походу в «Саблайм», а Кейтлин сидела на диване и поглощала биографию Йитса, после того как расправилась с Юрием Гагариным и собаками-космонавтами.

– Удивительно, что такой самодовольный мелкий прыщ мог написать такие великие стихи, – задумчиво сказала она.

Ник не ответил. Сейчас он хотел узнать, что там нашел для него НВ, а не думать о защитной стене, которую Кейтлин возвела из книг. Ей было известно об американских миллионерах, советских космонавтах, ирландских поэтах. Она читала книги, знакомые другим лишь по названиям, и с презрением относилась к неначитанным людям, особенно если те оправдывали себя тем, что у них нет времени для чтения. Но какие реальные связи с внешним миром были у Кейтлин помимо ее работы? Она могла приводить обширные цитаты из Маркса, но непосредственного участия в политике принимала меньше, чем Белла-лейбористка. Обо всем этом подумал Ник, прыская дезодорантом под мышками. Он испытал неожиданное удовольствие от злых мыслей о Кейтлин, пришедших ему в голову, – она была чрезмерно самоуверенной; она была замкнута на своих интересах; в глубине души она была труслива. Но затем Ник посмотрел, как Кейтлин отводит прядь волос с лица и следит глазами за словами на странице, и решил, что она удивительна и незаурядна. Ее не приучали с ранних лет к чтению, как его; она открыла это занятие самостоятельно и развила в себе любовь к нему.

– Возможно, меня не будет, когда ты вернешься, – сообщила она. – Смотря как поздно это случится.

– Надеюсь, что в этот раз не поздно, – ответил Ник. – Я иду туда только потому, что этот бармен раздобыл для меня какую-то новую информацию. А куда ты собираешься?

– Пойду выпью с коллегами по работе.

– Ты меня не предупреждала.

– А ты меня и не спрашивал, – сказала Кейтлин раздраженно. – Как не спрашиваешь о многих других вещах. Во всяком случае, я надеюсь, что ты вернешься домой не в таком состоянии, как в прошлый раз. Не хочу тебя пилить, но ты сам так настойчиво повторял, что это никогда не повторится.

Ник тяжело вздохнул. Допущенная им слабость сильно угнетала его в последние несколько дней. Кейтлин была права, он сам настаивал на прекращении и верил в успех; он верил, что покончил с этим. И вдруг, внезапно, без всякого предупреждения, он скатился назад, и все эти месяцы воздержания потеряли смысл. Если бы утром того дня, когда состоялась вечеринка в Шордиче, кто-нибудь сказал ему, что вечером произойдет такой страшный рецидив, он рассмеялся бы такому человеку в лицо. Он убедил себя в том, что это порочно, опасно, вульгарно, скучно и слишком дорого – жаль как денег, так и времени. И тем не менее, когда Уилл передал Нику свернутую в трубочку банкноту, все эти соображения показались ему несущественными. «Я это заслужил».

Кейтлин заметила его несчастный взгляд и пожалела.

– Нет смысла так казнить себя за это. Что сделано, то сделано. Лишь бы ты извлек из этого урок.

– Не все люди учатся на своих ошибках. Оказывается, как бы я ни был уверен, что все осталось в прошлом, может возникнуть ситуация, когда я снова оступлюсь.

– В следующий раз будешь осторожнее, – сказала Кейтлин, погладив его по голове.

Когда Ник приехал в клуб ранним вечером, НВ нигде не было видно. Он подумал, не зайти ли ему к Ричарду Ирвину, потому что в воскресных газетах уже появилась написанная приятелем Уилла лестная статейка, упоминавшая «Саблайм». Ник надеялся услышать от Ирвина похвалу за хорошую рекламу. Пройдя в расположенный внизу бар, он увидел серебристо-седые волосы и дорогой костюм сидевшего там с бутылкой пива Терри Джеймса. Босса сопровождал уже знакомый громила Роджер.

– А, – сказал Джеймс, увидев Ника, – вот и наш журналист. Садись выпей. Ты один?

– Да, может быть, кое-кто подойдет позднее. Ну, видели в газете эту заметку с цитатой и прочим?

Терри Джеймс глянул на него так, что смутил Ника, а потом резко рассмеялся.

– Да, видел. Послушай, Роджер, тебе этот парень никого не напоминает?

Ник почувствовал тревогу. В голосе Джеймса слышалась какая-то издевка, которой не было при первой встрече. Неужели он что-то узнал о Джоан Салливан? Может быть, она сама что-нибудь сказала, чтобы поддразнить дружка? Вряд ли она сделала такую глупость.

– Пожалуй, напоминает. Только кого? По-моему, нос очень знакомый.

– Ты прав, все дело в носе. В тебе есть еврейская кровь? Вряд ли – светлые волосы и прочее. Хотя встречаются светловолосые евреи. Точно сказать можно только по члену Немцы так делали, когда не были уверены… – Джеймс глотнул пива с задумчивым выражением лица, как бы восхищаясь этим образцом тевтонской хитрости.

– Я не еврей, – сообщил Ник холодно, стараясь скрыть отвращение.

– Нет, конечно. Но на кого же ты похож… – Терри Джеймс шлепнул себя по лбу с театральным жестом. – Пиноккио! Вот на кого! Правда, Роджер, он похож на этого долбаного Пиноккио?

Роджер рассмеялся.

– Точно, Пиноккио. Правда, Пиноккио был не блондин…

– Нет, не блондин, но чертовы носы одинаковы… – Джеймс наклонился вперед и покрутил нос Ника. – У тебя, приятель, такой же долбаный нос, как у Пиноккио.

Ник пришел в крайнее беспокойство. Он снова оглянулся в поисках НВ, но того нигде не было видно.

– О чем вы говорите? – спросил Ник, встряхнув головой. – Я вас не понимаю.

Пиноккио, у которого отрастал нос, когда он врал, – это они имели в виду? Они намекали, что он врет? «Просто вы суете свой нос в чужие дела, и может случиться так, что вам его откусят». Кинч! Это Кинч их предупредил. Он слишком прижал Кинча, и тот шепнул словечко. Страх прошел у Ника по жилам; ему захотелось в туалет.

Терри Джеймс вынул пакетик из кармана.

– Решено, парень, теперь мы тебя так и будем звать – Пиноккио. Потому что ты – как охотничий рожок: я увидел, как вытянулся твой нос, когда ты засек меня.

Ник почувствовал, как ушло напряжение и на смену ему нахлынуло блаженное облегчение. Худшее, что они подумали про него, это что он был кокаинистом и, возможно, любителем дармовщинки.

– Вот, – сказал Джеймс, зачерпнув наркотик кредитной картой и поднеся ее к носу Ника. – Давай, работай носом… Пиноккио.

Роджер льстиво засмеялся, как будто его босс заслуживал быть увенчанным наградами за такой образец блистательного остроумия.

«Па-па-па-па», – Джеймс изобразил охотничий рожок, и Ник тоже услужливо рассмеялся. Он понял, что сила Джеймса частично состояла в том, что он вызывал в окружающих желание угодить ему. Как многие психологические террористы, Джеймс предлагал на выбор два варианта: я могу быть очаровательным и забавным или я могу быть монстром. Вы предпочитаете первое и поэтому всегда должны стараться мне угодить. Но я усложню вам жизнь, потому что буду пугать вас неожиданными переходами от одного состояния к другому без каких-либо причин и объяснений. Ник встречался с людьми, которые в той или иной степени использовали такую тактику в партнерских отношениях как вариант демонстрации силы, полезную стратегию в борьбе за доминирование.