Книга Железный человек - Андреас Эшбах

– Запись? – Это было немыслимо. Как это могло произойти? Ведь мы говорили по линии, о которой никто не мог знать…

– Вы попытались установить надёжную связь, – продолжал Рейли с тяжестью в голосе. – Устроить фокус с вашим мобильным телефоном и частной линией по соседству с Уайтвотером, номер которой он сообщил вам в зашифрованном виде. – Рейли был явно глубоко опечален тем, что его ребята оказались способными на такую хитрость, на такое подлое коварство. – Вам не повезло в том, что среди сотрудников, которые вели наблюдение за линией Санта-Барбары, оказался один компьютерный чудик, который за десять минут написал программу, чтобы выделить все возможные комбинации цифр и сравнить с телефонным справочником. Набралось сто возможных номеров, и сорок три из них существовали реально. Когда вы позвонили Габриелю второй раз, все сорок три уже были на прослушке.

Значит, они намеренно оставили мне мой мобильный телефон. Поскольку их интересовало, кому я ещё буду звонить.

– Вы ничего не сообщили об этом, Дуэйн, – с огорчением сказал Рейли. – Поэтому они подозревали, что вы хотите вступить с Ицуми в сговор. – Рейли смотрел на меня покрасневшими глазами. – Вам не уйти от них, Дуэйн. Весь город у них под контролем. На каждой дороге, ведущей из города, стоит машина с радаром и приборами инфракрасного видения. Ваш дом под наблюдением. Они ждут, когда вы ослабеете настолько, чтобы они могли взять вас, не привлекая внимания.

– Но зачем, ради всего святого? Для чего такие затраты? Почему просто не послать выпускника 8541, который быстро и безболезненно загонит мне в череп пулю?

– Этого я не знаю. Может, потому, что мы за границей. Пытаются сделать всё незаметно.

– Это называется незаметно? Десятки агентов обложили весь город.

Он беспомощно пожал плечами.

– Не знаю, Дуэйн. Знаю только, что у них есть особое указание ничего вам не делать. Особое – и с очень больших высот.

Это меня крайне озадачило. Они задавили Габриеля без особых раздумий. Что они сделали с Джеком Монроем, я не знал, но уж тоже наверняка не церемонились.

– С чего бы это?

– Пока вы не нарушили подписку о неразглашении, запрещено применять к вам насилие.

– А просто уморить меня голодом.

– Я больше не могу раздобыть для вас концентрат, это верно. – Он положил свою мясистую ладонь на чемодан со спутниковым телефоном. – Но одно дело в моих силах. При условии, что всё пройдёт так, как мне обещано. Корабль из нашей конюшни, военный корабль «Rushmore» сейчас выполняет северо-атлантическую миссию и находится на пути из испанского Кадиса. Они сделают крюк и завтра к вечеру прибудут к ирландским суверенным берегам.

Ну, хотя бы суверенным.

– Для чего? Чтобы вести войну против наших собственных секретных служб?

– У них на борту есть этот новый лёгкий десантный катер из комплектации авианосцев. Он нас заберёт. Во вторник вечером, в восемь часов, с крайнего пирса. Они причалят, возьмут нас на борт и тут же отчалят, никто и глазом моргнуть не успеет.

– А потом?

Он помедлил. Это промедление сказало мне всё.

– По крайней мере, мы будем среди своих людей. Среди морской пехоты, Дуэйн. Мы найдём решение. Поверьте мне.

– Мои предчувствия скорее подсказывают мне, что я, как только поднимусь на борт этого катера, стану овечкой, которая идёт на бойню своим ходом.

– Это всё, что я могу вам предложить. Вам придётся довериться мне в последний раз.

Я посмотрел на него и почувствовал, что голова моя настолько переполнена всем, что я не смог бы продолжать разговор.

– Я подумаю над этим, – сказал я. – Не поздно будет, если я позвоню вам завтра?

– В принципе вам просто надо вовремя явиться на пирс.

– Я всё равно позвоню, – сказал я.

С этим я ушёл, твёрдо решив, что не закончу свою бесславную жизнь жалкой смертью.

То был апрель 1991 года. Война в Персидском заливе кончилась больше месяца тому назад, кончилась победой, Кувейт был освобождён. Нам снова разрешили телевизор, и мы следили за новостями, как Советский Союз выводит свои войска из Польши, все 50000 человек. Слова корреспондентов дышали разрушением основ, порождали тревогу и сумятицу. Мир менялся в таком стремительном темпе, что захватывало дух.

Проект Железный Человек тоже постепенно сворачивался. Закрыли и опустошили три лаборатории. Официально считалось, что это давно запланированная перестройка.

С нами проводили уже лишь небольшие операции, якобы всё это были меры, исключающие отказ системы, как случилось с Лео Зайнфельдом. Но у нас было такое впечатление, что каждый из учёных действует кто во что горазд. Сроки операций становились известны лишь в последний момент, иногда накануне вечером, и зачастую так же внезапно отменялись. Впервые за два года у нас появились дни, когда нам нечего было делать. Больше не существовало плана тренировок, хотя время от времени нам сообщалось, что они того и гляди возобновятся. Ларри Робинсон, который официально всё ещё руководил проектом, блистал своим отсутствием; якобы, его задерживали в Вашингтоне неотложные дела. Считалось, что он там каждый день ведёт переговоры с научными руководителями разных подразделений.

И в опорном пункте становилось всё меньше людей. Заглянув однажды в столовую для персонала, я увидел, что она перегорожена временной стенкой пополам.

Когда я возвращался от отеля «Бреннан», около меня неожиданно притормозила машина. Я глянул на опускающееся стекло пассажирского сиденья и увидел инспектора Ойгена Пайнбрука. Он поднял на меня свои бронзовые глаза.

– Здравствуйте, мистер Фицджеральд, – сказал он усталым голосом. – Есть у вас немного времени?

Я вздохнул и кивнул. Инспектор велел своему водителю проехать немного вперёд, где можно было остановиться, не блокируя всё уличное движение.

– Может, вы уже слышали, что совершено ещё одно убийство? – спросил он, тяжело выбираясь из машины.

Я кивнул.

– Билли на почте мне сказал.

– Опять американец. Некий Виктор Саванна, по крайней мере так значится в документах, которые мы при нём нашли. Всплыл в бухте, мёртвый, но не утопленник. – Он подал знак унылому юноше на заднем сиденье, охранявшему коробку с документами, и тот извлёк из коробки коричневый конверт и протянул наружу. – Взгляните, пожалуйста. Не встречали ли вы где-нибудь этого человека.

Мне показалось удивительным, что на сей раз у меня не спрашивали алиби на минувшую ночь. Как будто кто-то убедительно заверил инспектора, что я, начиная с раннего вечера воскресенья, безвыходно оставался дома. Интересен уже сам по себе этот контекст. Я взял конверт, который он мне протянул, достал оттуда фото большого формата и посмотрел на него.

Без особого удивления я увидел, что на снимке тот мужчина, который был вчера у Рейли. В смерти его черты носили отпечаток удивлённого неверия.