Книга Полосатый катафалк - Росс МакДональд

— Не надо морочить голову. Я знаю полицейских. Они делают козлов отпущения из слабых и беззащитных, а настоящих преступников отпускают.

— Ты сам себя сделал козлом отпущения. Подумай хорошенько.

Он стоял как вкопанный, а я обошел комнату. Он не спускал с меня глаз. Наконец он сменил гнев на милость и сел за металлический столик, уронив перевязанную голову на руки.

Я подошел к нему и тронул за плечо:

— Послушай, Брюс.

Он вскинул обе руки, прикрывая ими голову.

— Успокойся, я тебе не враг.

Он дернулся под моей рукой.

— Тогда отойди. Терпеть не могу, когда у меня стоят над душой....

Я сел за стол напротив него.

— Ты серьезный человек, хотя и любишь порассуждать о том, какие сволочи полицейские. Тебе сильно досталось в жизни, и я сочувствую тебе. Но если бы ты доверял другим, то избавил бы себя от многих лишних бед.

— Кому же можно доверять?

— Во-первых, мне. Во-вторых, Ройалу. Дело он знает неплохо. Почему позавчера ты не сказал нам правду? Ты заставил нас подумать, что Гарриет утонула, причем с твоей помощью.

— Что бы я тогда ни сказал, вы все равно не поверили бы.

— Но ты и не пытался сказать правду. Ты не пытался спасти Гарриет.

— Пробовал. — Он сжал в кулак правую руку. — Хотел остановить ее. Но я плохо плаваю. А в темноте она быстро от меня оторвалась.

— Мы все никак не можем понять друг друга. Когда это случилось?

— Тогда, на озере. Вечером во вторник. Когда я сказал, что подозреваю ее папашу в убийстве Долли, она так взъярилась! Кинулась на меня с когтями. Пришлось даже хорошенько ее стукнуть, чтобы она от меня отвязалась. Некрасивая вышла сцена, но дальше было еще хуже. Я оглянуться не успел, а она пулей вылетела из дома и помчалась к озеру. Я было за ней, но она как растворилась. Вот тут-то я запаниковал.

— Это правда?

— Клянусь! — сказал он, глядя мне в глаза. — Я не говорил об этом вам с Ройалом, потому что вы решили бы, что я, по сути дела, сознался в убийстве. — Он посмотрел на кулак и медленно его разжал. — Я и сейчас не могу доказать, что не оглушил, а потом и не утопил ее.

— Доказывать ничего не надо. Она не утонула в Тахо. Если в тот вечер она и думала покончить с собой, то потом изменила решение. Похоже, она вылезла из воды, когда ты ушел.

— Значит, она жива?

— Нет, она умерла, но убил ее не ты. Это сделал ее отец. Он сознался в этом и других убийствах, а потом застрелился.

— Почему он это сделал?

— Одному Богу известно почему. Возможно, она обвинила его в убийстве Долли.

На лице Кэмпиона попеременно отразилась целая гамма чувств: недоверие, облегчение и упрек самому себе. Он провел по лицу рукой, словно стараясь стереть эмоции. — Зря я сказал Гарриет про ее отца, — пробормотал он. — Теперь-то я понимаю, что не должен был от тебя ничего скрывать. Но я думал, что ты будешь любой ценой выгораживать Блекуэлла, раз на него работаешь.

— Мы оба ошиблись насчет друг друга. Может, заодно просветишь меня насчет еще нескольких моментов?

— Ладно. Сегодня у меня приступ правдивости. Спрашивай.

— Во время корейской войны ты угодил в беду, — начал я в виде пробы, — что там произошло?

— Это было уже после войны. Мы сидели в Японии, ждали транспорта домой. — Он сделал широкое движение рукой. — Короче говоря, я врезал дежурному офицеру. Сломал ему нос. Это был полковник.

— За что же ему так попало, кроме того, что ты не любишь полковников?

— Тебе это может показаться чушью. Однажды он заметил, что я рисую, и решил, что было бы неплохо, если бы я написал его портрет. Я сказал, что по приказу не работаю. Тут мы и схлестнулись. Он грозил держать меня в Японии, пока я не сдамся. Я ему врезал. Если бы он был пониже или повыше званием или принадлежал бы к нашему полку, все бы обошлось. Но нужно было спасать честь мундира, и я получил год каторги и увольнение по дисциплинарным мотивам. Но я не написал его портрет, — добавил он с мрачным удовлетворением.

— Ты лихо ненавидишь. Что же ты любишь?

— Мир воображения, — сказал он. — С этим у меня порядок. Всякий раз, когда я пытаюсь сделать что-то в реальном мире, дело кончается кошмаром. Например, мне не следовало жениться на Долли.

— Почему же ты все-таки женился?

— Это непростой вопрос. Я пытался найти ответ с тех пор, как угодил в этот капкан. Во-первых, из-за денег. Я был бы лицемером, если бы отрицал это. У нее было кое-что — своего рода приданое. Я хотел подготовить серию картин для выставки, и мне требовались деньги. Деньги всегда нужны, по крайней мере, мне, и мы заключили сделку.

— Ты знал, что она беременна?

— В этом-то и заключалась вся прелесть.

— Большинство мужчин думают иначе.

— Я не большинство. Мне нравилось, что будет ребенок, и мне не хотелось быть ничьим отцом. Мне было все равно, кто настоящий отец, лишь бы не я. Наверное, звучит глупо. Но, возможно, это связано с тем, что мой родной папаша бросил нас, когда мне было четыре года. — В его голосе послышалась горькая обида.

— У твоего отца были неприятности с полицией?

— Он сам работал в полиции, — сказал он с насмешливой ухмылкой. — Это был продажный легаш из Чикаго. Помню, как последний раз видел его. Помогал блондинке садиться в «кадиллак» у отеля на Золотом Берегу. — Кэмпион откашлялся. — Следующий вопрос.

— К вопросу о Долли, как же ты к ней относился?

— Сам толком не знаю. Сначала жалел. Думал, из этого вырастет какое-то настоящее чувство. Это моя давняя детская мечта. — Его рот насмешливо скривился. — Не получилось. Жалость леденит сердце. Как ни странно, я никогда не спал с ней. Хотя мне нравилось писать ее. Это мой способ проявления любви к людям. По-другому у меня не выходит.

— Я думал, ты большой бабник.

Он слегка покраснел:

— Пришлось, конечно, поработать... Многие из них считают, что это очень творческое занятие — спать с художником. Но любовь пришла однажды, и то ненадолго. Я сам все испортил.

— Как же ее звали?

— Не все ли равно? Анна.

— Анна Касл?

Он удивленно уставился на меня.

— Кто тебе сказал о ней?

— Она сама. Два-три дня назад я был в Ахихике. Она говорила о тебе с большой теплотой.

— Так, — пробормотал он. — Интересная неожиданность. С ней все в порядке?

— Было бы в порядке, если бы она так не переживала из-за тебя. Сбежав с Гарриет, ты сильно ее обидел. Напиши ей хотя бы письмо.

Некоторое время он сидел и молчал. Мне подумалось, что он сочиняет такое письмо. Судя по его нахмуренному лбу, письмо сочинялось с трудом.