Книга Путь к сердцу мужа - Инна Карташевская

— Это то, что мы успели купить по дороге. Мясо, к сожалению, мы замариновать не успели, но кое-что привезли.

— Нет, нет, этим не отделаетесь, все равно жарить мясо придется, — закричали все.

— Так, Эле, как даме, приятной во всех отношениях, мы прощаем, она может посидеть. А Борис и Дима пусть идут мясо дожаривать.

— Все, все, уже пошли. Только без нас не пить, а то знаю вас, небось всю водяру выжрете. Пошли, Дима, а то их надолго с водкой оставлять нельзя.

Они пошли к мангалу, а Лиза стала вынимать из пакета то, что они привезли.

— Я предлагаю, пока они дожаривают мясо, накормить детей, чтобы они потом нам не мешали, — предложила Ирина. Все дружно ее поддержали и начали звать детей. Те прибежали, возбужденно галдя. Им вымыли руки, усадили за стол и стали кормить. Полонский, повернувшись, со странным чувством, похожим на зависть, смотрел на хорошенькие пухлые мордочки. Оказывается, у всех друзей есть дети, а ведь они его ровесники или чуть старше. А у него есть роскошная, но пустая квартира, и когда он приходит вечером домой, его никто не встречает. А ведь ему уже почти двадцать восемь. Он невольно вздохнул. Борис с улыбкой посмотрел на него.

— Ты чего загрустил, Дима?

— Да вот, смотрю, у вас, оказывается, у всех дети есть. Я как-то раньше об этом не думал, а теперь смотрю и даже завидно.

— Слушай, так ты же еще молодой, тоже успеешь завести. Это дело нехитрое.

— Знаешь, не такой я уже и молодой, мне двадцать восемь. Вам ведь тоже примерно столько же, а у вас, я смотрю, уже по двое.

— Ну, двое только у меня, у Олега и Валерки. У остальных по одному.

— Но все равно уже успели, а я еще даже женой не обзавелся.

— Так в чем проблема? Ты извини, если я вмешиваюсь не в свое дело, но Эля, по-моему, это как раз то, что нужно. Эх, не был бы я женат… Шучу, конечно, но если серьезно, она очень милая девочка, и вряд ли ты найдешь кого-то лучше.

— Да, в общем, я и сам так думаю.

— Ну, так решайся. Это только кажется страшным, а когда женишься, сразу успокаиваешься, потому как деваться уже все равно некуда, — засмеялся Борис. — Да нет, на самом деле, жена и дети это то, что нас греет и держит на этом свете. Иногда, конечно, тяжело с ними. Придешь домой после работы, усталый, хочется отдохнуть, посидеть с газетой в тишине, да не тут-то было. Дети кричат, зовут, бегут ко мне наперегонки показать, что они нарисовали. По дороге упадут, передерутся, рисунки помнут, надо их мирить, успокаивать. Думаешь, и на черта мне это было надо. А в другой раз придешь расстроенный после ссоры с начальством, а дочка подойдет, обнимет, сын тоже прижмется. Обнимешь их, таких теплых, родных, и думаешь, да какое мне дело до этого начальства. У меня есть самое главное, ради чего стоит жить. Пусть мне самому уже за тридцать, зато вот она, моя юность, в них повторяется.

Полонский оглянулся на детей, сидящих за столом. Среди симпатичных перемазанных рожиц выделялась одна высокая темноволосая девочка лет пяти с умными серьезными глазами. Полонский обратил на нее внимание, еще когда только пришел. Она все время была в самом центре детей. Они то и дело подбегали к ней с какими-то своими проблемами, и она уверенно отдавала распоряжения, раздавала им игрушки, мирила, и они беспрекословно ее слушались. Полонскому она напомнила Ирину, жену Бориса, которая точно также вела себя со взрослыми.

— Хочешь, я угадаю, кто твоя дочка? — засмеявшись спросил Полонский. — Вон та высокая с темными кудрями. Она тут главнокомандущая.

— Да, — довольно подтвердил Борис, — Она у меня личность, это еще с пеленок чувствовалось. Я хотел первого сына, расстроился, когда мне сказали, что будет девочка, а теперь думаю, ну и дурак же я был. Она у меня такая умница, любого мужика за пояс заткнет. А сын у меня маленький, ему только два с половиной, его вон Ирина кормит. Хороший мальчишка, добрый такой, но Олеся в его годы была самостоятельной. Она не терпела, когда ее кормили или что-то за нее делали. «Сама», — это было ее первое и самое любимое слово. Хочешь, я ее позову, познакомлю с тобой? Послушаешь, как она рассуждает. Как взрослая.

— Ох, подожди, — вдруг спохватился Полонский. — Как же я так не подумал.

— О чем не подумал?

— Да детям ничего не купил. Знаешь, вы там у Игоря были без детей, и у меня как-то из головы выскочило, что у женатых людей обычно есть дети. Слушай, знаешь что? Я сейчас быстро съезжу, куплю им конфет, что ли.

— Да брось ты, — махнул рукой Борис. — Это дети из благополучных семей, все у них есть, ничего им не надо.

— Им, может, и не надо, а я себя плохо чувствую. Я сейчас быстро, туда и обратно. Мы когда проезжали, я тут рядом супермаркет видел. Это недалеко, по-моему.

— Ну, если тебе уже так невмоготу, пройди лучше по этой дорожке между домами, там есть киоск с мороженым. Купи им по порции мороженого, они будут довольны.

— Можно и мороженое, — согласился Полонский. — Я в детстве и сам больше всего любил мороженое. Особенно эскимо. Оно почему-то называлось «ленинградское».

— Да, было такое, — улыбнулся Борис. — Ну, хочешь, иди, пока я тут дожариваю.

Полонский быстро встал и подошел к остальной компании.

— Эля, — позвал он. — Пойди сюда на минутку. Слушай, мы с тобой, когда делали покупки, совершили одну ошибку.

— Да, — сказала Лиза. — Мы ничего не купили детям. Я сама себя неловко чувствую.

— Мы сейчас все исправим. Борис сказал, здесь между домами есть киоск с мороженым. Я сейчас схожу за ним. Пойдешь со мной?

— Пойду, конечно.

— Только давайте скорее. Купите детям мороженое, бабам цветы и сразу назад, — прокричал им вслед Борис.

— Цветы? — удивился Полонский. — Ну, хорошо, купим цветы.

— Ой, не могу, — увидев, что он принял эти слова всерьез, засмеялся Борис. — Ты чего, вправду решил, что нужно купить цветы?

— Ну, я не знаю, это ты сказал, — обиделся Полонский.

— Да он пошутил, это слова из очень известного фильма, он просто забыл, что ты не мог его видеть, — объяснила Лиза. — У нас все этот фильм знают, поэтому он не подумал, что ты можешь принять это всерьез. Пошли.

— Да, я вижу, что вы все друг друга с полуслова понимаете.

— Ну, конечно, у нас ведь одинаковое образование, одна культура. Это ты немного отбился, пока жил в Германии, но ничего, скоро привыкнешь. Знаешь что, хочешь, я возьму в видеотеке самые популярные фильмы, которые все цитируют, и ты посмотришь.

— Ладно, давай, а то я иногда чувствую себя каким-то Маугли. Все смеются, а я ничего не понимаю.

— Ох ты, мой бедный, — засмеялась Лиза. — Ладно, я займусь твоей культурной адаптацией.

— Звучит устрашающе, — он тоже засмеялся и обнял ее.

Они шли по дорожке, болтая о всякой ерунде, а Полонский все никак не мог отделаться от странного чувства, похожего на смесь досады и легкой зависти. Действительно, как он не заметил, что у всех его друзей уже есть и жены, и дети, а он до сих пор один. А ведь ему все время казалось, что он преуспел гораздо больше, чем остальные, и что у него все есть. И только сейчас он вдруг понял, что самого главного у него и не хватает. И насчет Эли Борис абсолютно прав. Все женщины, которые были у него раньше, интересовались его деньгами. Конечно, он и сам по себе чего-то стоит. Без ложной скромности можно сказать, что он интересный мужчина. Но он сам видел, как у них загорались глаза при виде его квартиры, машины, кредитных карточек. А вот с Элей у него все совсем по-другому. Он чувствует, что она любит его, а к его деньгам равнодушна. Во всяком случае, они ее не очень волнуют. Вопрос только, что теперь делать. Ему еще нужно быть женатым на той женщине чуть больше года. Хотя ведь и у Эли есть российское гражданство и московская прописка. Так что вполне можно развестись и жениться на Эле. Бог с ними, этими деньгами, что он заплатил. Тут речь идет о делах поважней, может, даже о счастье всей его жизни.