Книга Приманка для мужчин - Тэми Хоуг

— Нет, — тихо повторила она, но он не услышал или сделал вид, будто не услышал, опять взял ее за руку и потянул за собой. Собрав последние крупицы твердости, Джо вырвала руку. — Нет, я сказала.

Его глаза сузились и загорелись недобрым блеском, верхняя губа капризно вздернулась.

— Не будь стервой, Джолин, — процедил он. — Резинка у меня с собой.

— Если у тебя хватит ловкости, могу посоветовать, как ее употребить, — ответила Джо. — Трахни себя сам, Рич. По-моему, это лучшее, что ты можешь для себя сделать.

На щеках у Рича проступили красные пятна, ноздри раздувались. Набычившись, он решительно шагнул к ней, неожиданно выбросил руку вперед, поймал запястье Джо и больно крутанул. Джолин закусила губу, чтобы не закричать. Неужели он возьмет ее силой? Эта мысль испугала ее по-настоящему. Сколько лет она знает Рича — и вдруг, оказывается, не может утверждать, что он не способен на насилие, даже если его очень разозлить.

— Ты действительно хочешь, чтобы в разгар предвыборной кампании к тебе прилипло прозвище «насильаик»? — спросила она, пытаясь сарказмом заглушить роль.

Он поглядел на нее с нескрываемым презрением, продолжая выкручивать ей руку, и процедил:

— Да кто тебе поверит?

Джолин сдержала стон, но слезы наворачивались на глаза, мешая видеть.

— Какая разница, поверят мне или нет. Это ведь Миннесота. Достаточно тени скандала — и ты политический труп.

Грязно выругавшись, он оттолкнул ее. Джолин налетела на журнальный столик, столкнув оттуда еще одну кипу газет, машинально растирая запястье. Рич нервно ходил взад-вперед по комнате.

— Ты со мной так не поступишь, — уверенно заявил он и уставился на нее холодным, тяжелым взглядом.

— Отчего же? — недоверчиво рассмеялась Джолин.

— Нас слишком многое связывает.

— Не пудри мне мозги. Твой член — единственное, что связывает нас последние пять лет.

— Боже мой, Джолин! — Видимо, Рич тоже решил сыграть непонимание. Уязвленный любовник. Обманутый друг. — Мы ведь говорим о моей карьере! Да что там — о моей жизни!

Она изумленно подняла бровь:

— А я, по-твоему, неодушевленный предмет? Рич, у меня тоже есть жизнь.

Он покачал головой, рассмеялся.

— Ты, Джолин, никто, — жестко проронил он, уничтожая ее взглядом и словами. — Как и твоя шлюха-начальница, и ваша идиотская газетенка. Все вы пустое место. — Он гулко ударил себя кулаком в грудь. — А я собираюсь стать кем-то. И даже не пробуй путаться у меня под ногами.

Джолин молча смотрела, как Рич пулей вылетел из комнаты, и только поморщилась, когда от хлопка задребезжали стекла в дверях. Из глаз текли слезы — потому что сильно болело запястье и потому что вообще было больно. Ей было одиноко и неприютно, как будто земля уходила из-под ног, а мир вокруг устрашающе быстро менялся.

Она уже не жена Ричу Кэннону. И не любовница. Не хочется думать, что когда-то себя таковой считала, но так было, чего уж тут. И вот она стоит в гостиной и пытается понять, что от нее осталось, когда соскребла с себя слой грязи. Вдруг в стекле офорта она увидела себя — круглые глаза, растерянное лицо, давно потерявшую всякую форму прическу, расплывшуюся фигуру. Она чувствовала себя разбитой, слабой… чистой. Надо же, чистой. Улыбнувшись своему отражению, Джолин снова уронила слезинку за начало новой жизни, за себя саму.

Из оцепенения ее вывела трель звонка. Вытирая здоровой рукой слезы и пытаясь оправить на себе одежду, Джо побежала открывать. Вид у нее, должно быть, еще тот, ну и черт с ним, с видом. Все равно, кроме мальчишки-курьера, за статьей прийти некому.

На пороге в мятых брезентовых штанах и бордовой трикотажной рубахе стоял Игер. Хохолок соломенных волос торчал у него на макушке, как антенна. Рядом с ним переминался с лапы на лапу пес. Он склонил голову и загадочно посмотрел на Джолин, подтверждая ее худшие опасения по поводу внешнего вида. Улыбка медленно сползла с лица Игера, в темных глазах мелькнула тревога.

— Я что, не вовремя? — мягко спросил он. Джолин покачала головой, чувствуя, как губы растягиваются сами собой и радостно бьется сердце.

— Отчего же. Как нельзя более вовремя. — Вот принес ту книгу. — Он предъявил пухлый том в твердом переплете. — «Введение в криминалистику». Джолин приняла подношение, смутно улыбаясь, провела ладонью по обложке.

— Как мило.

— А еще я купил печенье, — продолжал он, снова приходя в приподнятое расположение духа и доставая из-за спины огромный пакет. — С шоколадной крошкой и орехами пекан. Самое мое любимое.

— Входите же, — отступая от двери, пригласила Джолин, нежно прижимая к себе книгу обеими руками. — Кажется, у меня даже есть пакет молока, которое не успело прокиснуть. — Она направилась в кухню, по пути неловко махнув здоровой рукой в сторону гостиной. — Извините, у меня не прибрано. Последние три года что-то не хотелось наводить порядок.

— Да что вы, все нормально, — искренне возразил Игер и пошел за ней мимо строя погибающих комнатных цветов, при каждом шаге наступая на разбросанные газеты. Четвероногий друг, сопя, плелся следом.

Оглянувшись, Джолин лукаво улыбнулась.

— Агент Игер, вы мужчина моей мечты. Рот Игера расплылся до ушей.

— Да, мэм.

А в пяти кварталах от дома Джолин, на автостоянке у бара «Красный петух», начинались неприятности.

Здание, в котором находились бар и бильярдная, походило на перенаселенный курятник. Кроме бара, в нем одновременно размещались: гараж добровольной пожарной команды, гараж для школьных автобусов, танцзал. За много лет его несколько раз перестраивали, но всякий раз это делалось так, что лучше бы не делалось вовсе. Стройматериалы расходовались непонятно на что, десятки рабочих трудились не покладая рук, но ничто не доводилось до конца, все падало, отваливалось, рушилось. Казалось, первый же сильный ветер не оставит от постройки камня на камне, но каким-то чудом она умудрилась простоять на месте сорок с лишним лет.

После долгих увещеваний городского совета Арни Майерс выкрасил-таки стены суриком, а миссис Майерс придала парадному входу по-домашнему уютный вид, посадив по обе стороны дверей герани в бочонках из-под виски. То, что получилось, туристы вежливо называли «старомодным». Впрочем, Арни это не сильно заботило. Он обладал несокрушимым чувством собственного достоинства и правоты, граничащим с полным безразличием к окружающему миру. Да и до мнения туристов ему было мало дела; все его клиенты были местными жителями.

Худший из их числа сейчас сшивался на темной стоянке у запасного выхода. Через сетчатую дверь из бильярдной плыли клубы дыма и оживленный гул: стук падающего в лузу шара, возгласы, обрывки разговоров, грубый смех, звон стаканов. Все это заглушал гром музыкального автомата: Гарт Брукс скороговоркой хвастался своими друзьями-бандитами. Керни Фокс закурил, небрежно привалившись к боку машины, и взглянул на Трейса Стюарта. В темноте его глаза светились, как у кошки.