Книга Нечаянный поцелуй - Сара Беннет

Рейнард кивнул:

– В любом случае пошлите за ними, милорд. Леди Дженове не обязательно знать, пока они сюда не прибудут. А потом она вряд ли отважится повернуть их обратно.

Генрих рассмеялся:

– Ладно, воспользуюсь твоим советом, дружище. Очень хорошо. Ступай на свою встречу. А мы с мастером Рафом готовы ехать домой, правда, Раф?

– Правда.

Раф улыбнулся и поежился.

Мальчик продрог. О чем только он думал, заставив его так долго сидеть в седле без движения? Генрих направил Агнца вниз по склону, внимательно следя взглядом за ехавшим рядом Рафом. Пони прихрамывал на переднюю ногу, правда, не сильно. «Отлично, Генри! Мальчик замерз, а его любимый пони повредил ногу». Генрих поморщился. Господи, только бы все обошлось!

Вскоре перед ними выросли ворота Ганлингорна. Въехав во двор, Генрих снял Рафа с пони.

– Беги в дом и согрейся. Твоя матушка будет на меня сердиться, если ты схватишь насморк.

Раскрасневшийся Раф ответил, что одет достаточно тепло и скорее распарился, чем замерз. Перехватив взгляд ребенка, брошенный на его верного боевого коня, Генрих заметил на его лице признаки беспокойства.

– Он, вероятно, ушиб ногу. Не думаю, что это серьезно, – сказал Генрих, кивая в сторону пони. – Если хочешь, полечим ему ногу припаркой. Я покажу тебе, как это делается.

Предложение обрадовало Рафа, и он успокоился.

– Тогда иди сделай свои дела и возвращайся в конюшни. Я буду ждать.

Когда мальчик ушел, Генрих отвел Агнца в стойло, а пони передал груму. За своим жеребцом он ухаживал сам, не пропуская ни дня. Регулярно чистил щеткой и разговаривал с ним. Порой он был готов поклясться, что Агнец понимает каждое его слово и проявляет больше понимания, чем любой из людей.

Но сегодня Генриха больше волновал пони Рафа. Генрих умел обращаться с животными, если не считать его первой неудачи с могучим жеребцом. Ему есть чему научить Рафа еще до своего отъезда.

Рейнард прав. Он немедленно вызовет армию Радульфа и останется здесь до ее прибытия. И если ему не удастся убедить упрямую даму выйти за него замуж, по крайней мере, он будет знать, что она в безопасности. Это облегчит душу Генри, хотя и не сделает его счастливее.

– Мне и так жарко!

Раф упрямо выпятил губу, готовый взорваться. Прищелкнув нетерпеливо языком, Агета все же сдалась. Она свернула теплый плащ и взяла Рафа за руку.

– Ладно, Так и быть, но он позже тебе понадобится. Идем, а то опоздаем.

– Опоздаем куда? – удивился Раф. – Лорд Генрих ждет меня на конюшне. Мой пони ушиб переднюю ногу.

Но привыкший во всем слушаться Агету, Раф последовал за ней. Они заспешили вниз по лестнице, мимо кладовых и винных подвалов. В сухом воздухе витал густой запах зерна, вина и солонины. Откуда-то из темноты выпрыгнула кошка, поймавшая мышь. Раздался жуткий писк, и Раф потянул Агету за руку:

– Это Рейвен! Она поймала мышку деткам на ужин!

– Тише, мастер Раф.

– Но я обещал Гертруде, что покажу ей…

– Идемте со мной!

Раф покорился и позволил ей тащить себя дальше. Он устал от верховой прогулки на пони и не понимал, куда его ведут. Агета сказала что-то насчет друга и пообещала объяснить все позже. Надо бы расспросить Агету подробнее, но он знал ее и доверял ей. Хотя порой она и теряла с ним терпение, но вообще-то была доброй.

На их пути возникла дверь. Агета отодвинула задвижку и потянула дверь за ручку. С громким скрипом она открылась. В темноту уходили другие ступеньки. В канделябре стоял зажженный кем-то факел. Взяв его в руку и подняв над головой, Агета осветила дорогу. Впереди виднелся туннель. В другой раз Раф обрадовался бы, но сейчас влажные тени по углам вызывали у него страх. Когда они миновали еще одну дверь, Раф понял, что она встроена во внешнюю стену замка. Оказывается, они прошли по подземному ходу от башни до стены и вышли наружу.

– Агета! – воскликнул он, но больше не успел произнести ни звука.

Агета потащила его вниз по склону к зарослям кустов. Она почти бежала, как будто боялась, что ее заметят стражники наверху. Оглянувшись через плечо, Раф заметил, что они находятся с обратной стороны замка, обращенной в сторону реки. Ее обычно высокая вода служила естественным препятствием на пути любых незваных гостей.

Заросли кустарника сменились топью, и Раф увидел спрятанную там лодку. Агета посадила его в нее и взобралась на борт сама. С помощью весел она оттолкнулась от вязкого грунта и стала грести вдоль берега.

– Куда мы направляемся? – спросил Раф чуть слышно.

К этому времени он понял, что происходит что-то неладное. Агета не должна была приводить его сюда. Напрасно он пошел за ней.

– Мы почти на месте, – объявила она, задыхаясь.

Ее лицо покраснело и покрылось капельками пота. Она не привыкла работать веслами, заметил он про себя. Наверно, у нее болели руки. В этот момент лодка ткнулась в берег. Агета неловко перелезла через край и подтянула ее немного к берегу, чтобы лодка не уплыла. Подхватив Рафа под мышки, она поволокла его к берегу.

– Больно! – пожаловался он. – Я хочу домой!

– Туда нельзя, – ответила она, переводя дух. – Во всяком случае, пока твоя матушка не одумается.

Он не понял. Собираясь ответить, он услышал посторонний звук и повернулся. Агета испустила вопль облегчения. Среди деревьев толпились люди. Но не из Ганлингорна. Этих людей Раф видел впервые в жизни.

– Кто вы? – спросил он царственно, хотя его колени тряслись.

– Я Жан-Поль, – ответил один из них.

Пораженный, Раф увидел, что у человека нет лица. Лишь кусок гладкой ткани на голове с прорезями для глаз и рта.

Раф метнулся назад, за юбки Агеты, и она с силой сжала его плечо. Ее пальцы больно впились в его тело, и, хотя ему было страшно, Раф понял, что Агета сделала это непроизвольно, потому что тоже боится. Тут к нему подошел Жан-Поль, и думать о чем-либо Раф больше не мог.

Глава 21

Дженова слушала отчет управляющего по хозяйственному списку замка Ганлингорн. Приближалось время вечерней трапезы. День был на исходе. Они сидели в нише большого зала и обсуждали важные продовольственные вопросы: какие съестные припасы уже имелись в кладовых и что еще понадобится на год вперед. От цифр у Дженовы голова шла кругом. Начиная от количества сушеных яблок, какое еще будет съедено, и кончая числом бочек кислого вина, какое еще будет выпито.

– Великий пост уже не за горами, – заметила она, задумчиво хмуря брови.

Пост означал воздержание от еды, а поскольку это время года – переход поздней зимы в раннюю весну – знаменовалось истощением закромов, а до урожая нового сезона было еще далеко, недостаток пищи можно было легко обратить в благочестие.