Книга Последнее лето - Елена Арсеньева

– Вот видите, еще и Богдановна она, Богом данная…Честное слово, послушайтесь моего совета, идите к жене… Плюньте вы на это дело,а?

Скорняков вскочил, схватил котелок, тросточку:

– Разве что пойти?

– Идите, идите! – махнул рукой КонстантинАнатольевич.

– А… а за визит-с? – нерешительно спросилСкорняков.

– Пять рублей, пожалуйста.

– За что же сразу пять? – испуганно спросилСкорняков. – Я же вашими услугами не пользовался. Так-с… зашел-споговорить о жизни-с, можно сказать…

– О жизни-с? – переспросил Русанов. – Ну,коли о жизни поговорить, то платить не нужно, наверное.

– Вот и я так думаю, – пробормотал Скорняков,пятясь к двери. – Благодарствуйте, господин Русанов. Всего наилучшего.Счастливо оставаться. Я ежели надумаю… я все же ежели надумаю, так снова придук вам. Хорошо-с? Прощайте-с пока!

– Прощайте-с. – Русанов привстал, кивая, но лишьтолько дверь за Скорняковым закрылась, показал вслед фигу и воскликнул: – Нашевам с кисточкой!

Фига хоть и была показана вслед Скорнякову, имела, пожалуй,отношение к самому Русанову. Ну зачем, спрашивается, спровадил клиента? Аглавное, даже денег не взял за визит! Тоже мне, альтруист нашелся. Последнеевремя гонорары были неважнецкие. А впрочем, с этим Скорняковым все равнопроцесс был бы обречен. Не на чем строить дело… Это не блистательныйпрошлогодний бракоразводный аттракцион, который Русанов устроил одному местномузаводчику, жена которого попалась на своих проказах, как глупая девочка. Дамасия имела дорогую вещицу – фамильный, начала прошлого века, лорнет, которыйобожала и которым постоянно пользовалась. Постоянно также пользовалась онауслугами молодых кавалеров. В число этих услуг входило, кроме иного прочего,собственно, и ставшего предметом обсуждения на процессе, также и носить впочинку непрерывно ломающийся лорнет. И владелец ювелирной мастерской поневолесделался одним из главных свидетелей на процессе, перечислив семерых (!)красавчиков, которые приносили ему пресловутый лорнет за последние два толькомесяца. Выходило, что дама меняла любовников чуть ли не раз в неделю.Некоторые, ей-ей, перчатки гораздо реже меняют!

Вот это было дело, вот это были доказательства.

А со Скорняковым – бессмысленная трата времени. И уж если онза ничтожный визит не пожелал платить, так черта с два можно было бы содрать снего более серьезную сумму. Сначала торговался бы как безумный, обговариваягонорар, потом начал бы скашивать по рублику, а то и по десятке, и остался быгосподин Русанов, как та старуха, у совершенно разбитого корыта…

– Не везет мне, – проговорил КонстантинАнатольевич вслух и повторил, словно наслаждаясь звуком собственного голоса: –Не ве-зе-ет…

Да уж, велико наслаждение – голос неудачника слушать!Савелий может сколько угодно демонстрировать свой пиетет по отношению кКонстантину Анатольевичу и гордиться дружбой с «интеллигентом» и «благородным»,однако «трактирщик» Савелий гораздо крепче стоит на ногах, чем Русанов сосвоими интеллигентностью и благородством. Еще Василий из своего города Х.намеревается приехать, тоже небось явится живым укором: благополучный заявитсяВасилий, богатый, начнет метать деньгу направо и налево, как это всегда делаюттороватые сибиряки, дорвавшиеся до матушки-Расеи… Ах да, Савелий вечно норовитпоправить: не сибиряк, мол, Васька, а дальневосточник! Да велика ли разница дляРусанова? Главное, что у него денег нет и взять их неоткуда. Ладно, жалованье,но, между прочим, за процесс Баскова ничего не получится, это точно…Представлять интересы «Сормова» явится из Петербурга знаменитый Базилинский,который в два счета обставит провинциального адвоката. Базилинский своей репутациейизвестен! У него железная логика, которая душит в своих объятиях доводыпротивника. И разногласия Русанова с заводским доктором Туманским по поводу егозаключений и особенно – по результатам врачебной экспертизы будут заезжемугромиле-юристу только на руку…

Константин Анатольевич взял со стола свой портфель –большой, черный, без ручки, как было принято у всех адвокатов (портфель сручкой носят только гимназисты), с вытисненными на нем золотыми буквами: «К.Р.».Портфель был подарен Олимпиадой Николаевной на сорокалетие – великолепный,дорогой портфель, поместительный, раскладывавшийся, как бювар, и имевшиймножество отделений. Однако Олимпиада просто по сути своей не могла недопустить ошибки ни в чем, что бы ни делала. Эти буквы «К.Р.» ужасно раздражалиРусанова тем, что при виде их все хитренько улыбаются и, как называл это Чехов,«образованность хочут показать»: «К.Р.»? Так это вы – знаменитый поэт?«Распахнул я окно – стало душно невмочь…» И, конечно, довольнехонько:«Ха-ха-ха!» Выслушивая эти упражнения в остроумии каждый день, «К.Р.» сначалазлился и даже хотел эмблемку сменить, однако, естественно, постояннооказывалось недосуг этим заняться. А потом так и смирился, и только иногда, вминуты раздражительные, вспоминал и брюзжал мысленно: ну заказала бы Олимпиадаинициалы полные «К.А.Р.» (хотя нет, где-то рядом слово «кара»), тогда,например, «Р.К.А.» или хотя бы просто «Р.К.» ! Вот и сейчас – скривил рот,потом успокоился, отыскал в одном из отделений заметки по делу Баскова и сталпросматривать листок за листком.

«Такого-то дня такого-то месяца 1913 года на Сормовскомзаводе в паровозо-котельном цехе рабочему-котельщику Спиридону Баскову причеканке им заклепок у котла отлетевшим куском металла повредило левый глаз.Увечье это, по мнению поверенного Баскова, присяжного поверенного Русанова,произошло по вине администрации завода, так как рабочие снабжаются еюпредохранительными очками, непригодными для работы и не отвечающими своемуназначению. Очки эти выдаются не врачом-специалистом, а простым конторщиком,надзора за непременным употреблением очков рабочими нет, и, кроме того,помещение цеха, где работал Басков, в день несчастья не было достаточноосвещено.

Признавая ввиду этого Акционерное общество «Сормово»обязанным вознаградить Баскова за увечье в размере его заработка сообразноутрате работоспособности, поверенный Русанов просит Окружной суд взыскать сОбщества «Сормово» в пользу Баскова пожизненное содержание по 15 рублей в месяци с уплатой денег за месяц вперед».

А вот и так называемый «скорбный лист» сормовской заводскойбольницы. Лист подписан доктором Туманским, и здесь значится, что Басков ещеранее получения увечья имел на левом глазу бельмо.