Книга Бешеный Лис - Евгений Красницкий

– Да, – добавил Мишка. – И не жалует холопские семьи, как другим, а передает, то есть восстанавливает должный порядок. Боярыню кто-то кормить должен, а она – людьми управлять.

– Кхе! Верно говоришь! А что это за база такая?

– Место постоянного пребывания. Вот когда войско Александра Македонского из Индии возвращалось, этот поход назвали «анабазис» – возвращение к месту постоянного пребывания. База, получается, не дом, но то место, где долгое время находишься и куда возвращаешься после дел. Где у тебя припас хранится, мастерские поставлены, откуда помощь получить можно…

– Понятно, понятно. Только на кой нам это?

– Ну мы же привыкли: где живем, там и все остальное. А всегда полезно запасное место иметь. Да и для тех, кто приезжать учиться будет, что из Турова, что из Ратного, воинская школа не дом, но жить они там будут, самое меньшее, год.

– Кхе! Лавруха, чего думаешь про эту… базу.

Лавр минутку помолчал, а потом начал перечислять:

– Жилье, мастерские, припас. Обустроить все это, как малую крепость. В случае чего туда и уйти можно, и отсидеться. И лишних глаз нету, сами себе хозяева. Воинский порядок жизни опять же. Хорошая мысль!

Лавр помолчал еще немного и снова обозначил позицию скептика:

– Мне, правда, вот другое сомнительно. А если Нинея только притворится, что согласна, а сама по-прежнему будет с ЭТИМ хороводиться?

– А это, дядя Лавр, уже дело «Младшей стражи», – отозвался Мишка. – Будем стеречь, может, кого из «людей в белом» поймаем. Главное, не селить к ней тех, кто от Иллариона ушел: они на нас злые.

– Остальные тоже не добрые, – пробурчал дед. – Ладно, пусть будет четвертой боярыней. И база тоже пусть будет.

– Ой, деда!

– Чего еще?

– Я только сейчас подумал. А что, если те «люди в белом» должны были беглецов к Нинее привести? Может, дома-то для них и берегли?

– Дошло наконец? – Дед расправил намоченные пивом усы. – Я об этом еще там, на дороге, подумал. Помнишь, в санях сидели, разговаривали о том, что Белояр должен был беглецов этим самым «белым» передать. Вот я и подумал: куда их дальше вести собирались? И вспомнил, что у Нинеи весь пустая стоит. Но только не она это. Те «белые» очень уж хорошо воинскому делу обучены. Очень хорошо, я даже и не знаю, где так учат.

Понимаете, ребятки, – дед по очереди взглянул на сына и внука, – после того как им до волхва добраться не удалось, их четверо осталось. Одного ты, Михайла, ранил в левую руку, когда лук ему покорежил. Они от нашего стана к дороге побежали. Хотели ее перейти и в лесу скрыться. Там-то, на дороге, их десяток Лехи Рябого и перенял. Так они раненого отпустили, а сами наших задержали. Ненадолго, только чтобы раненый успел на лыжи встать и отбежать чуток. Но втроем! Десяток конных! – Дед длинной паузой подчеркнул невероятность события и снова повторил: – Втроем! Десяток конных!

Лавр и Мишка синхронно кивнули, показывая, что разделяют удивление деда, а тот продолжал:

– Леха рассказал, что первым коням чего-то в глаза сыпанули, так что те сразу в сторону шарахнулись, а остальных коней по мордам били. И так ловко крутились, что ни один ратник их мечом достать не мог. А народ-то у Рябого в десятке все бывалый, от них так просто не увернешься. Леха уже хотел спешиваться приказать, но те разом развернулись – и бежать. Так бы и ушли, да Семен успел им вслед клевец метнуть. Ну одного и зарубил. – Дед отхлебнул пива и подвел итог: – Так-то. Втроем десяток ратников остановить. И уйти, когда сами того пожелали. Лесовики так не умеют. Да и наши не смогли бы, пожалуй. Нет, не смогли бы!

«Блин! Прямо ниндзя какие-то. Хотя что мы знаем про дотатарскую Русь? Тем более про Русь языческую. Вполне может быть, что где-то в лесном святилище готовят что-то вроде „спецназа“, а поскольку главный враг для них княжеские дружины, то и учат противостоять латной коннице».

– Так что, ребятки, не Нинеины это люди, – продолжил дед. – Она баба, и воинов в ее веси не было, одни смерды да охотники. Но если Нинея нужна ЭТОМУ из-за древности рода и уважаемого имени, то мог ОН придумать поклониться ей беглецами, чтобы на свою сторону привлечь. Выходит, что теперь мы ЕГО опередим и Нинею на свою сторону перетянем. А вот насчет того, чтобы не селить к ней тех, кто от Иллариона сбежал, ты, Михайла, правильно придумал. Их вообще надо подальше друг от друга разбросать. Ну часть из них уже разошлась по рукам, а тех, кто нам по жребию достался, боярам раздадим, пусть на свои земли развозят. Нет, это ж надо! – Дед всплеснул руками. – Бояр своих завожу! Обос… Кхе! Обалдеть можно!

– Погоди радоваться, деда. Самое сложное впереди. Помнишь, с чего разговор начинался?

– Немудрено и забыть! Такого наслушался. Мозгам впору, как простокваше, свернуться! Лавруха, ты как, не очумел еще от книжной премудрости?

– Да нет, ничего, батюшка, даже интересно.

– Увы мне, убогому да увечному! Из одного премудрость, как понос, хлещет, другому хоть бревном по башке бей – даже не почешется, один я, сирый да ветхий, от скудоумия в тоску впадаю.

– Ты бы на пиво не налегал, батюшка, – попытался урезонить отца Лавр, – разговор-то серьезный.

– Учить меня будешь, сопляк? Да я только этим и спасаюсь, а то бы давно от ваших разговоров в уме повредился! Вещай далее, Михайла, мне теперь уже ничего не страшно! Все одно пропадать!

– Деда, налей пивка.

– Мал еще!

– А с татями резаться – не мал? – Мишка попробовал набычиться, как недавно дед. – А десятком командовать и людей терять – не мал? Ты сам-то вспомни, как первого своего подчиненного потерял, легко было?

– Кхе. Первого… не было у меня первого, Михайла. В первом же бою, как десятником стал, троих потерял. Двоих сразу, а третий еще почти всю ночь жил. Так всю ночь с ним и просидел. Тоже Андреем звали. А потом матерям их… Не знаешь ты еще этого, Меркуха-то сиротой был. Давайте помянем, что ли. Налей ему, Лавруха.

Выпили на помин души раба Божьего Меркурия. Дед утер усы и пригорюнился:

– Кхе! Хороший был парень Меркуха, о младших заботился. Помнишь, как говорил: «Ребяток жалко, я-то обойдусь как-нибудь»? От брони ради них отказался. Оттого и погиб…

– Митьке не пригодилось, ему в лоб прилетело, – уточнил Мишка, и, как тут же выяснилось, не к месту.

– Нет, пригодилось! – Дед стукнул кружкой об пол. – Если бы не бронь, ему бы не в голову, а в туловище стреляли, сейчас бы двоих поминать пришлось! Запомни, Михайла, ничего зря не бывает. Особенно такого – бронь другим отдать, а самому погибнуть. Раб Божий Меркурий собой всех четверых закрыл и погиб как истинный воин! Вечная память и царствие небесное!

Дед истово перекрестился, за отсутствием красного угла, на окошко.

«Да, воинов в рай „автоматом“ пускают. А уж того, кто собой ради других пожертвовал… Надо как-то сделать, чтобы его в „Младшей страже“ помнили. Может, койку в казарме вроде как для него держать, как в Советской армии? И на перекличках первым вызывать, и чтобы отвечали: „Воин Меркурий пал смертью храбрых…“ А я с ним и не поговорил толком ни разу».