Книга Спасатель - Вадим Денисов

Короткий вариант, с древком всего в пятьдесят сантиметров длины, удобен для всего, кроме «поколки», охоты на воде.

С такой штукой можно и подраться. А вот нож…

Меня тунгусы так учили: носимый поясной нож никогда не занимал весомого положения в боевом комплексе северян, это просто рабочий инструмент. В бою, конечно, и про него не забывали, одна из описанных современниками забав лесных тунгусов состояла в поединках на специально делаемых для этой цели деревянных охотничьих ножах.

Но фанатизма не было. Не было и никакого «фехтования» с кинематографическими ухищрениями, атака с ножом происходила проще и грубее — как и должно быть. Стремительный подход и один выверенный удар. И здесь интересна легенда начала прошлого века о введении в оборот слова «нганасан», согласно которой один из казачьих предводителей бесцеремонно спросил у представителя народа, мол, «кто такие?». Тот ответил что-то резкое на родном языке. Тогда урядник подвытащил саблю, чтобы плашмя, как он привык, перетянуть инородца меж плеч, для острастки. Но таймырский охотник, прекрасно поняв жест, тут же выхватил поясной нож и с криком «нганасан!», что можно перевести как «я — мужчина!», воткнул его в грудь казака. Так якобы боевой клич гордого воина, которого не так-то просто запугать, и прижился как название. Легенда мало соотносится с современными научными представлениями, однако отлично показывает тактику применения оружия последнего шанса.

На хрен бы мне уповать на последние шансы?

Лучше уж я с маузерами — два верных дружка не подведут.

В специально подобранном лесочке я учил их всякому-разному с самого раннего утра. Может, у «диверсионных военных» это как-то называется, типа «диверсионное слаживание», не знаю, не из их числа. Не знаю даже, есть ли у них вообще такая дисциплина.

Я не военный — обыкновенный лесной убийца.

Потомок Чингачгука.

Хотя для кого-то, может, Федя — простой русский «лаоваи»…

Место тут хреновое.

Во всяком случае, для скрадывания.

Большое бревенчатое здание стоит на поляне, среди групп невысоких деревьев, стены леса, к великому моему сожалению, не наблюдается. Чуть в стороне от большого дома виднеются три больших шалаша, капитальных, добротных, — чувствуется, что их делали люди опытные, знающие, привыкшие жить в таких жилищах: стены ровные и гладкие, ветки не торчат во все стороны, таким и крепкий ветер нипочем будет.

Значит, там и живут. Так сколько их?

К поляне можно подойти всего двумя путями: гуртом — напрямки по чистому полю, или же справа, по полосе кустарника, довольно жидковатого, мне тут и тепловизор не нужен. В обходе с тыла большого смысла не вижу — те же яйца.

А дорожки отхода просто не существует: в случае провала отступать нам придется под огнем, раствориться негде. Так что, как я представляю себе оперативный момент, вариант может быть только один: гуркхам надо подкрасться идеально тихо, а мне начинать работу одновременно с диверсантами, осуществляя планомерный отстрел целей. Как угодно, но по завершении первого этапа операции «Кустик» на сцене не должно остаться никого из стрелков, иначе застрянем, да и не отойдем спокойно, стоит хоть одному удрать в лес. Ребята с обеих сторон подобрались упертые, они перед общиной в ответе.

Ганг, казалось бы, совсем рядом от места действия, всего-то метров семьсот, но толку от этой близости нет, между ним и зданием — ровный «стол», без единого кустика. А берег реки обрывистый, выше уровня воды на три метра, поэтому пулемет мотобота с борта нам не поможет. Исходя из этих данных, «Клевер» стоит до поры у излучины, отсюда его не видно. Пулемет я с мотобота снимать не стал: в этих краях обезоруживать судно нельзя. Да и толку от этих «скорострелок».

— Сколько их там может быть, как думаешь? По-максимуму, — шепотом спросил я у Джая, не отрываясь от тепловика. — Пока вижу четверых.

Аппарат работает на пределе, далековато, поэтому вполне может подвирать, не все показывать. Давай-ка лучше глазками смотреть…

— Их община больше десяти человек не выделит. Здесь, думаю, не более восьми, — высказал свое мнение индус.

— Похоже.

Больше — слишком жирно будет, такое число бойцов выделять на один объект с RV — это вам не старая Земля, где в Юго-Восточной Азии плюнуть некуда было, чтобы не попасть кому-то на голову. Здесь же каждый человек на счету, территории огромные, дел много, поддержание примитивной, а потому трудоемкой системы жизнеобеспечения в рабочем состоянии требует большого ресурса.

Итак, большого отряда племя не отрядит.

А чего они сразу ништяки не вывозят? Транспорта нет? Хотят с кораблем филиппинцев договориться, за долю малую? О чем я, какую, к лешему, «малую», хозяева судна слупят с заказчика полной мерой — местные селекты, как я заметил из печального опыта, кого хочешь без штанов оставят. Мустафа, к примеру, очень дорог. И потому, после выполнения обязательной «государевой» программы по поиску в округе лостов, он все больше у причала стоит. Это, кстати, Мауреру категорически не понравилось — несомненно, капитан держал в голове вариант «плюну на сверхдальние походы, останусь в Шанхае под мышкой у юной татуированной тайки».

Шкипер жаждет плавания в дальние края, его манят острова с пальмами. А какое тут, к дьяволу, плавание? К Берну не ходи — зацапают или с берега застрелят. По Гангу далеко не моги — не совсем еще дружелюбный «Филипка» дальше порога если пустит, то за немалую мзду. Остается море-окиян. А что делать там? Кататься с абстрактными целями и на свои деньги? Местных вождей коралловые острова с пальмами не интересуют, им своих островитян под боком вполне хватает.

Так что Ули, увидев расклады, только утвердился — ищем Россию, смотрим на нее.

А так — оазисы и тут имеются. Вот этот, например. Я бы на их месте вообще сюда племя перевез. Место хорошее, чуть севернее, как сказал Джай, в Ганг впадает речка, да и других ручейков поблизости хватает. Полоса кустарников, по коему поползет ударная боевая тройка, и есть ложе такого ручейка, глубиной всего сантиметров тридцать. Но если ползти медленно и грамотно, не высовывая выступающее, то никакой «тепловик» не прострелит. Кстати, по прибору: сомневаюсь, что они стоят на вооружении островитян. Тут вообще царит некая косность по отношению к техническим новациям. Или, наоборот, разумная практичность, призванная учить человека больше и чаще полагаться на свой опыт и органы чувств, — электроника капризна, боится сырости, ударов и неумелых рук, энергию жрет быстро, заряжать замучишься, а батарейки — только по каналу, за заборами и мольбами.

— Какие племена тут хозяйничают? — спросил я.

— Из Сулавеси, Минданао и даяки Северного Борнео. К ним и идем.

— Они тоже с ножиками?

Джай утвердительно улыбнулся золотыми зубами. В Шанхае мода такая, меня уже уговаривали золотой зуб воткнуть взамен удаленного. Ведь приличный человек вроде, как так, без драгоценного зуба ходит.