Книга Замок Россия - Вадим Денисов

Дикий народ, дети чащоб.

Повозились, отвязывая от запаски Шнюши дареные велики, мужики покатили их за дом, ребятня за ними, пока на них не цыкнули. Вот уж кому радость.

— Дядьки, вас там старшие снедать зовут! Пирохи с диким луком и кашей! — взвизгнул малой патластик, успевший за короткую фразу обежать вокруг меня четыре раза. — А дайте аптомат потрогать, а?

— Отскечь, дитя, патрон стреляный хочешь?

Сопляк схватил гильзу и убежал, на ходу засовывая ее в нос, — радости полные штаны. Понимаем, запах войны, сам в детстве так делал. Чет взгрустнулось. Мне бы такого спиногрыза завести, давно пора, если по-хорошему, — чувствую я уже в себе папашу, чувствую… Да все с бабами у Кастета не адидас — что там, что тут, — то тупые, как бубен, то жадные. Была по-первости у меня деваха из Саранска, она сейчас в столовке замка работает, — приметная такая, бойкая, так мы даже планы строили. Все при ней было, и попчик, и топчик, но не срослось — не одним же трахом семья клеится. А поговорить! Да и мост передний у девки слабоват, а я вечно в рейдах.

Три дня назад пообщался в замке с новенькой брюнеткой — не то. Как Лев Толстой написал в своих дневниках после свадьбы по поводу первой брачной ночи, одной фразой: «Не то». По-моему, это сильней, чем весь его роман «Война и мир». Ниче, не удивились? Это я с виду «рабочий с шарикоподшипника»… Многие обманывались на свою голову, много зубов вылетело за необдуманные слова. Даром, что ли, у меня такой позывной, думаете? С кругозорами все в порядке — и читаем, и поем. Не Бахтин, конечно, но и написать чего умного сможем.

Зашел я в дом, а стол уже натурально ломится, у тейпа сегодня праздник — мужики вернулись важные, довольные: с определенностью, подарками и оружием. Теперь они не потеряшки какие в диком лесу, теперь они Граждане Анклава, только тронь. Неделю назад на собрании Сотников опять выступил по этому поводу:

— Среди норм коммунального общежития и коллективного выживания для нас одним из важнейших является норма «Все за одного». Я хочу, чтобы все вы знали и поняли — Замок не бросит никого из своих, за обиду единому своему человеку ответит жестко, за смерть отомстит люто. И эту нашу норму должна знать вся планета. Я хочу добиться такой репутации анклава, когда наших женщин в поездке на базар к соседям будет сопровождать один мальчишка четырнадцати лет с палкой. И все будут знать — этого достаточно.

Правильно, чтобы ни одна сука не покосилась.

Так что Пантюховы теперь даже не под крышей — под куполом. Правда, защита не есть пропуск в вечную жизнь и гарантированное богатырское здоровье. Думайте сами, принимайте меры, тренируйтесь, сплачивайтесь — жизнь-то ваша. У старшего теперь есть удостоверение, что он не хрен с горы, а уважаемый бригадир лесхоза анклава. И инструкция, как встречать потеряшек, что им говорить.

Гоблин уже за столом, жует. С ним рядом я садиться не стал: у него руки длиннее, а уж жрет он — мама дорогая. Надо отдать должное, Мишка и голодать легко сможет неделю, я так не могу — сразу характер портится. Еды вдосталь, пироги всякие, тесто такое вкусное, что начинка и не важна. Сколько раз от женщин слышал: тесто не поднимается. Тут, смотрю, все поднимается: секрет люди знают. Меню интереснейшее: вот она вам, старорусская кухня, и не в книжных страницах спрятанная, а на столе, реально. Всю жизнь мечтал попробовать «поросенка верченого». Как можно запечь порося на вертеле? Сгорит, и все дела, а внутри сырым останется. Поросята у Пантюховых пока что не водятся — вертели какую-то антилопу. Старший режет ее с боков ломтями, нож, как у маньяка, мелькает, шинкует, тонкие пласты валятся, а внутри ни грамма кровинки, один сок. В чем секрет?

Мы не совсем на халяву сели: выставили на стол стеклянную банку. По дороге заехали в церковь. Ковырнули наш схрончик, решили чего вкусного прихватить детям. Крышку подняли (не скажу где), а в кормушку-то залезали. Ну гады! Хорошо, что патроны двенадцатого на месте. Глянь, а тут лежит записочка — листок из Серегиного блокнотика: «Были с шерифом, забрали немного для Пантюховых, Кордон». Ладно, думаем, это приемлемо. Потом смотрим, сверток какой-то. На нем еще одна записочка лежит. Да тут у нас прямо сервер файлообменный получается! «Был Уксусников, пополнил припасы вложением от имени Пантюховых». Подарочек. Значит, шериф еще раз сюда мотался, тихушник. Своей жизнью живет… Гоблин сверток осторожно развернул, а внутри тонкие плети вяленого мяса, да со специями-травками. Заточили быстренько один кусок на двоих у машины — да матушки мои, вкуснятина-то какая! Дикая вещь. И хранится вечно. Двое Пантюховы от собственного продукта отказались, смотреть на него уже не могут. Взяли мы банку абрикосового варенья и поехали, размышляя — вот ведь славный получился у нас «сталкерский тайничок»: заходи кто хочешь, бери что хочешь.

Детвора опять вокруг Гоблина, женщины снуют, приносят, протирают. Девчонки хихикают у дверей, заглядывают. Хорошо-то как. И тут в залу вошла одна девица с чайником, посмотрела на меня мельком… — у меня по сердцу сразу волна и прокатилась, дыхание сперло, хорошо, что говорить ничего не надо. Как из сказки народной — стройная, ладная, коса до пояса, а глаза… Пропадай, Кастет, если дураком будешь! Да как зовут-то ее?!

И не спросишь впрямую: очко мешает. Не, я нарваться, если что, никогда не боюсь, но сейчас не тот случай, не за нос битый переживаю, но за репутацию. Отсекут девку запретом — и хрен я когда на Кордон заеду. Мужчины серьезные за столом, народ весьма специфичный, со своими понятиями. Если они, к примеру, староверы, по аналогии с сотниковскими, то могут и заблокировать любопытного оболтуса наглухо за неразумность.

— Простите, хозяева, покурить пойду во двор, ненадолго, — я встал из-за стола, уже боком поймав недоуменный взгляд Гоба: в группе сталкеров курящих нет.

На улице пацанва бесится, лишь один от них далеко стоит, у самого проселка, грустит с завистью на лице. Ух ты, на фишке малой трудится, значит, — трассу «кордоньеры» постоянно секут, пока дети на улице. Это системно, это заставляет уважать. Колонисты завтра же начинают строить ворота на проселке: больше им прятаться не надо. Еще в машине Гоблин посоветовал Пантелею Федоровичу ставить шлагбаум не сразу на повороте, а уже по дороге к Кордону. По-моему, правильно. От домов машину на трассе не услышишь, лес все звуки гасит, разве мощный дизель появится. Круглосуточно там человека держать нереально. Пусть принудительно стопятся на полпути, в лесу, когда непрошеного гостя уже засекут по звуку, а не заранее прыгнет он тихим десантом у поворота, с коварными целями.

А вот и мой знакомец — экий же волосан славный.

— Слышь, брат, ты это, — поймал я его за руку, — скажи дяде, что за девушка такая… ну эта, с огромной косой и в синем платьице с горошком, а?

— Так то Олька! — ни на секунду не задумался хулиган. — Сестра Антохи. Вредная, гадюка, вчера мне подзатыльник дала ни за что. А че, поиграть с ней хочешь?

Я аж поперхнулся собственной слюной! Кхе-кхе… Фуж ты, на… Ступил.

— Не играет Олька с нами, гордыя оне, — деловито пояснил волосан. — Дай еще гильзу — враз познакомлю!