Книга Золотой шар - Михаил Белозеров

— Погоди! Погоди! — твердил он. — Сейчас мы тебя! Ты не крутись! Не крутись! Будь мужиком!

«Бах!»

— Да что ж ты в меня бьешь, придурок?

— А ты держи крепче!

«Бах!»

— Ну ты и гад! — воскликнул Молодой, готовый оставить Костю в покое и броситься на мазилу.

— Стойте! Стойте! — закричал Костя, вдруг с легкостью разрывая объятья Молодого. — Вы синие люди?!

— Не люди, а человеки, — назидательно поправил Сиплый. — Люди на Большой земле живут, а мы человеки.

— Так я оттуда и прибыл! — огорошил их Костя.

— Ты, правда, приехал не к моей Ирке?! — обрадовался Молодой, отпуская его.

— Конечно, правда! Я просто грелся, — и Костя кивнул на ботинки, которые валялись под ногами.

— А спирт у тебя откуда? — с подозрением спросил Сиплый, не желая так просто расставаться с Костей.

— С позиций. Я у Гайдабурова в гостях был да заблудился в снежном заряде.

— Должно быть, не врет, — сказал Сиплый, — был заряд. То-то мне морда его не знакома. Точно! Он не из нашего гарнизона!

И только он собрался отпустить Костю на все четыре стороны, как в комнату влетел генерал Лаптев собственной персоной и как заорал:

— Молчать! Смирно! Руки по швам! Дайте мне его обнять! Дайте! Я сотворю из него настоящего, первосортного «глушителя мыслей».

Костя, который уже понял, что это сон, рванулся что есть сил, хотел убежать, да не смог. А подлый генерал, от которого почему-то пахло чем-то горелым, все приближался и приближался, и Костя уже знал, что неизбежно станет синим человеком. Ему сделалось так противно, что он дернулся в одну сторону, в другую, мучительно застонал и… проснулся.

Он по-прежнему сидел на стуле. Ботинки упали с поленьев, и у одного из них тлела подошва. Носки высохли, а колени стали горячими.

Костя принялся обуваться. Руки и ноги у него нагрелись, а лицо пылало. Должно быть он заболевал. Черт с ним, все равно успею, подумал он.

— Новенький, что ли? — спросила незнакомая женщина и прошла в комнату.

Костя никак не мог зашнуровать левый ботинок. Шнурки были мокрыми и непослушными.

— Новенький, новенький… — радостно подтвердила другая женщина и тоже прошла в комнату.

— Ты напои гостя чаем, — велела первая женщина.

— Я ему черничной настойки дам.

— Костя! Это ты?! — раздался удивленный голос.

В двери, скрестив руки на груди, стояла Ирка собственной персоной.

— Ты что здесь делаешь?! — хотел спросить он, но все понял, потому что вид у Ирки был соответствующий, то есть она была одета в армейскую форму, на плечах носила сержантские лычки, а ее безумно прекрасные ноги, в которые он был так сильно влюблен, теперь прятались под бесформенной зеленой юбкой.

— Я, Костик, — сказала она, — замуж вышла, служу в армии планшетисткой. Ты же меня бросил?!

— Ничего я тебя не бросил! — буркнул Костя, с трудом напяливая правый ботинок.

Хотя носки были сухими, он почувствовал, что все-таки простынет. По спине бродил холодный озноб. А в пояснице поселилась предательская слабость.

Она осуждающе покачала головой:

— Господи! Ну что с тобой делать?! Что! То ты мне морочишь голову два года, то исчезаешь, то заявляешься на край света и молчишь!

Она побежала в соседнюю комнату и вернулась с ворохом сухой одеждой в руках:

— Переодевайся! — кинула ему этот ворох в лицо.

Костя, ничуть не стесняясь, разделся до исподнего и переоделся в сухое и теплое, не переставая дивиться метаморфозе, произошедшей с Иркой.

Когда они встречались, она была вечной ломакой и кривлякой, готовой на эксцентричные поступки. Теперь же перед ним стояла уверенная в себе женщина. Чуть-чуть усталая, чуть-чуть опытная. Но милая и желанная. Он хотел объяснить ей причину своего появления, но подумал, что он еще не разобрался в своих чувствах, что не готов жениться, хотя память о ее шикарных ногах волнует его по-прежнему.

— Господи! — вдруг воскликнула она. — На тебе же лица нет! Тебя кто-нибудь обнимал?

— Этот, как его?.. Генерал Лаптев!

— Лаптев! — всплеснула она руками. — Господи! Господи! — запричитала она. — Нашел дружка! Да на нем клейма некуда ставить! Он же сплошной синяк!

— Да я только боролся, — объяснил Костя.

— И этого достаточно! Он тебя заразил! — вскрикнула она. — Я думала, ты избежишь этой судьбы и увезешь меня на материк.

— Конечно! Конечно! — неожиданно для себя пообещал Костя, обувая теперь почему-то кирзовые сапоги.

Сапоги были очень удобными, а главное, пропитанными парафином, что делало их непромокаемыми и пригодными для северного лета.

— Как же ты увезешь, если ты заразился?!

— Да не заразился я, — объяснил Костя, — у меня есть «анцитаур». С ним не пропадешь. Он вывезет!

— «Анцитаур»! — хитро воскликнула она. — Что же ты молчишь?! Да с «анцитауром» здесь никогда не пропадешь! Господин генерал! — крикнула она в сени. — У него «анцитаур», поэтому он и не заразился.

— «Анцитаур»?! — как дух, явился генерал Лаптев. — С «анцитауром» мы теперь на коне! Да, моя девочка?!

— «Анцитаур»! — выскочили из соседней комнаты две другие женщины и с восторгом воззрились на Костю.

— Да, папуля! — ответила Ирка и поцеловала толстого, плешивого Лаптева в седую, небритую щеку. — С «анцитауром» мы не пропадем. Мы вылечимся и уедем на Большую землю!

— «Анцитаур»! «Анцитаур»! — стал приплясывать генерал Лаптев. — Давай сюда «анцитаур»! Давай! — потребовал он.

Костя понял, что сейчас он их поубивает этим самым «анцитауром» и что сделает это с превеликим удовольствием.

И здесь тоже предательство, мучительно подумал он и с облегчением проснулся. И хотя Ирка никогда не была такой, какой предстала ему во сне, он твердо решил, что ни за что не женится, хоть камни с неба. Все женщины лживы и вероломны!

Он сидел перед жаркой печкой, и его бил озноб. Лицо горело и пылало, словно от перца. Как был босой, Костя побежал в прихожую, где видел зеркало. Нет, лицо было на месте, только словно подернулось пленкой. Костя отчаянно потер лоб и щеки. Но они сделались еще бледнее. Неужели я все-таки заразился? — подумал он и, услышав голоса, осторожно выглянул в окно. Прямо перед домом стоял генерал Лаптев с тремя солдатами и что-то им внушал приказным тоном. У солдат тоже не было лиц. Один из них посмотрел в сторону дома, и Костя отпрянул, метнулся на кухню за носками, натянул кирзовые сапоги в прихожей и в мгновении ока надел бушлат.

А если я действительно заразился? — подумал он. Тогда это конец. Мне остается один путь — вечно бродить в Зоне или Дыре. А самое паскудное, что хваленый Бараско «анцитаур» не действует. И зачем он нас притащил сюда?