Книга Zомбанутый - Вениамин Шер

даже не в постельной утехе с ним же, демонам переживать из-за этого несвойственно. А в том, что она проявляет к этому парню человеческие чувства. Нарастающие и очень яркие чувства.

— Ш-ш-ш, идиотка! — зашипела она, схватившись за голову, и уткнулась носом в подушку. — А-а-а! — завизжала она, подавляя чувство стыда.

За двести сорок пять лет у демоницы ни разу не было близких отношений со служащими противоположного пола. Это нисколько не воспрещено, если ты продолжаешь выполнять свои функции. Просто мало кому она нравится, и эти чувства взаимны.

Подавляющее большинство здешних людей старше Ванессы минимум в три раза, и им нет дела до межполовых развлечений. А другая часть находит девушку если не уродкой, то точно не привлекательной. Разве что было пару людей из мелких грешников, что пытались оказывать ей знаки внимания, но они её откровенно раздражали. Да и не прельщали её хлипкие человеческие души мужчин в качестве любовников, хоть она во многом уважала некоторых как личностей.

Ванесса даже иногда подумывала всё же предать свою демоническую сущность и переродиться человеком. Много лет она чувствовала себя безнадёжно одинокой. Чуждое окружение, незнакомые привычки и странный мир. Но всё резко поменялось, когда появился Максим. Он оказался раздражающим и невыносимым. Успел её «выбесить» где только можно и нельзя, сразу за все двести с лишним лет. Но при всём при этом он был каким-то родным.

Помимо всего прочего, русский рубаха-парень оказывает ей возмутительные знаки внимания, которые считались бы нахальством даже на Родине. И Ванессе, в глубине её демонической души, это неприлично нравилось. Он словно молодой игривый демон, пытающийся привлечь демоницу.

Но, наверное, самое нетипичное и болезненное для Ванессы — она постоянно думает о нём, и о той жаркой ночи, когда она со страстью отдалась ему не только телом. А ещё сожалеет о том, что ей придётся просить самого Ренниона, чтобы тот отправил Максима назад, и она опять останется одна на вечность.

Чувство досады и давно забытое тёплое чувство симпатии, или даже любви, плавно перетекали в стыд и обратно.

— Какой позор… — прошептала она и почувствовала, как её глаза заслезились.

Для демонов проявление чувств слабости — это ещё больший позор. Последний раз она проливала слёзы только когда обнимала маленького сына при скандале с мужем. От этого ей стало стыдно ещё больше, и она в конец разрыдалась, уткнувшись в подушку.

— Дзынь-дзынь! — внезапно прозвучал звонок входной двери, и демоница резко вскочила, вытирая слёзы.

— Кого там сатанист принёс? — шмыгая носом пробормотала она, и стала быстро приводить себя в порядок.

Накинув на себя чёрный халат, девушка быстро вышла из комнаты, прошла через гостиную в коридор и открыла белую дверь с матовыми стёклами. К этому времени демоница уже была с непроницаемым лицом, в котором даже мудрейший физиономист не определил бы её душевное состояние.

— Лея? — произнесла Ванесса, не в силах скрыть лёгкого удивления.

В дверях стояла улыбающаяся блондинка в деловом костюме и с планшеткой в руках.

— Привет, Ванеси, — подмигнула она. — Угостишь чаем?

— Я же просила меня так не называть, — нахмурилась демоница.

— Ты просила на людях не называть, а тут никого нет, — заметила первый секретарь и демонстративно оглядела крыльцо дома.

— Заходи уже, заноза… — проворчала Ванесса, открывая дверь шире.

Блондинка впорхнула в дом и без сопровождения хозяйки, как в своём жилище, направилась на кухню. Демоница закрыла за гостьей дверь и проследовала следом, где Лея сама поставила стеклянный чайник на плиту и стала разогревать воду.

Обитель Ренниона сильно отличалась от Эйсхона-Земли. Ванесса всегда сравнивала это место если не с раем, то с очень близким к тому месту понятием. Чайник практически моментально нагрелся и стал слегка жёлтого цвета. На его дне волшебным образом появились лепестки местного чайного цветка — напиток был готов без лишних хлопот.

— Жаль, что сок Риака в Обители без эффектов, — улыбнулась Ванесса, разливая чай по чашкам на столе.

— Это порождение ушедшего бога, но я тоже иногда скучаю по его дурману. Все мы люди… — философски закончила улыбчивая блондинка и отпила чаю.

— Не все, — фыркнула демоница и поднесла к губам чашку, но не успела сделать глоток из-за слов коллеги:

— Разве? А твои кармические записи говорят полностью об обратном.

Ванесса поставила чашку на стол и в какой-то мере даже испуганно поглядела на гостью.

— Лея… Я… — растерялась она.

Но первый секретарь, лучезарно улыбаясь, подсела ближе к демонице.

— Даже если получу нагоняй, я тебя точно не выдам. Не беспокойся, подруга, — подмигнула ей Лея, от чего Ванесса вскинула брови.

— Это же твоя обязанность, докладывать о нарушениях архивариусу. Я сама виновата и не буду в обиде.

— Пустяки. У нас как-никак апокалипсис, — хихикнула блондинка и взяла за руку подругу.

Лея с хитринкой в глазах приблизилась к лицу Ванессы, поцеловала её в щеку и заговорщически добавила:

— Если твой любимчик не предпримет изменений, то нас обеих пронесёт. Рассказывай, как он в постели? Впечатлил тебя?

— Лея! — возмутилась Ванесса и стала на порядок краснее, но никак не из-за невинного поцелуя.

— Чего? Чувств и ощущений в записях служащих нет! Мне-то интересно!

— Извращенка тысячелетняя… — фыркнула демоница.

— Ничего подобного. Я уже забыла, когда последний раз оставалась у тебя с ночёвкой, — отмахнулась блондинка. — Ну и? Рассказывай давай!

* * *

(Иллюстрация 18)

— Кто-нибудь… Мне нужно родиться обратно… Засуньте меня в пи…ду… Можно через задницу… — неразборчиво простонал я по-русски, когда попытался открыть глаза в реале.

Состояние было такое, как будто я целую неделю, каждый день, выпивал по два литра сивухи, одновременно с этим участвуя в спарринге против десятерых Тайсонов, а в перерывах для отдыха меня мочалили бабуины.

Болело всё! От пяток и задницы до зубов и ресниц! Хотелось зверски блевать, глаза смачно засыпаны песком, а во рту под палящим солнцем сдох зомби.

— Алк, ты чего бормочешь? Пульс резко повысился… — услышал я взволнованный голос Ханэи.

— К-хм… В-в-в-во-одки, п-плиз… Умираю… — прокряхтел я, пытаясь поднять руку, но она резко отдала болью.

— Чего? — спросила жрица.

Мля, пятьдесят семь лет, а слово «водка» расслышать не может! Тоже мне, умудрённая жизнью женщина! Она уже на глаз должна определять, когда мужику нужна водка!

— Дорогая,