Книга Алая птица - Анна Рудольф

владениями Рунара, рискуя при этом получить охранным заклятьем в любопытный глаз. Соответственно, слуги предпочли забыть о существовании узкой крутой лестницы, конец которой терялся в полной шорохов сырой темноте.

Когда маг притащил туда ученицу в первый раз, ей всюду мерещились пауки и крысы, и она боялась отойти от Рунара, на что тот мрачно пошутил, не облилась ли она по глупости рыбным клеем, что никак не может от него отлипнуть. К мелькающим в коридорах серым хвостам удалось привыкнуть. Да и наставнику надоело упражняться в красноречии, тогда времяпрепровождение в подземельях перестало напоминать девушке бесконечную войну со своими демонами.

Жестом отперев зачарованные замки, Айрин прошла насквозь две темные комнаты. Одна использовалась, как книгохранилище, стены второй украшали следы магических экспериментов. Третья ккомнатана первый взгляд казалась последней в цепочке. Она была в три раза больше предыдущих. В ней поместились два стола — каменный для варки зелий в центре, деревянный письменный у стены, — стеллажи со свитками, магическими книгами, опасными артефактами и пузатыми пузырьками с зельями, настойками и ядами. Свойства каждого Айрин выучила назубок. Кроме этого, на стенах висели карты: физическая с отметками об известных полезных ископаемых, политическая, на которую девушка собственноручно наносила пунктиром линии торговых путей, и старое гигантское порванное по краям полотнище на древне-шарибском языке, расшитое еще до Великой Войны с Эскальтом. Именно за ней находилась неприметная дверь в крошечную спальню, где маг порой коротал ночи.

Айрин поворошила остывшие угли в камине, подкинула дров на растопку, расправила поверх рунический платок и щелчком пальцев высекла пучок искр. Руны таинственно замерцали, по крыльям алой птицы пробежали язычки пламени. Айрин удовлетворенно отошла к столу, где ее ждали яды.

Поначалу навязчивый запах дыма не привлек ее внимания. Она уже долгое время сидела, скрючившись в три погибели над свечой, а потому списала все на разыгравшееся воображение.

Вскоре перед носом Айрин поплыли серые дымные кольца, и только тогда она круто обернулась и с грохотом рухнула со стула, потеряв равновесие. Каминная труба забилась, и вся гарь маслянистыми клубами поползла под потолок. Как назло, рядом, чтобы смочить ткань, не было ни капли воды или вина, которое маг обычно хлестал бочками.

Горло и нос нещадно драло. Айрин сотряслась в спазме кашля. Она никак не могла заставить себя задержать дыхание. Лаборатория стремительно заполнялась дымом.

Айрин завопила в надежде, что стража услышит ее, только маг запретил приближаться к его владениям на полет стрелы, охраняя одни ему ведомые секреты, ради которых Айрин совсем не хотелось умирать. Она распласталась по полу и поползла к двери, но почти сразу остановилась.

Чтобы добраться до выхода, ей предстояло преодолеть три запертых помещения, одно из которых защищалось артефактом. Рунар превратил подземелья в почти идеальное убежище на случай осады.

Айрин ударила кулаком по каменным плитам. Если она выживет — даст наставнику по самодовольной башке!

Камин расплылся в грязно-желтое пятно.

— Я подчиняю огонь, не наоборот. Подчиняю огонь.

От едкого дыма жгло глаза. Айрин упрямо твердила слова сквозь стиснутые зубы, как мантру, и складывала жест за жестом. Однако вместо того, чтобы придать сил, они потеряли смысл.

«То же самое ты говорила, когда твой отец сгорал заживо», — прозвучал ее собственный внутренний голос.

Она с рычанием ткнулась лбом в холодный пол, как если бы хотела выбить из головы жуткие воспоминания.

— Это не моя вина!

Пламя разгорелось с новой силой, неведомым образом вытекая из камина, подобно лаве.

«Молила ниспослать тебе дождь».

— Погасни, ну! — в слезах завопила Айрин.

«А пошел снег. Лучше бы ты сгорела вместо него».

Она не знала, как по-эскальтски дождь, и не могла вспомнить ни одной руны, кроме бесполезной Вариат. Каменный мешок накалялся, будто печь. Все попытки погасить пламя магией, напротив, подпитывали его.

— Siler! — выдавила Айрин из последних сил. Так звучало слово «лед».

Вдруг свистящий шепот над ее головой произнес: «Niareve Ek’al. Ek’al».

— Экъяль! — не задумываясь, выпалила она. — Экъяль! Экъяль…

В груди возникло знакомое тянущее ощущение — так случалось, когда на уроках она чересчур усердствовала с магическими упражнениями.

Во все стороны от тела Айрин потянулись робкие узоры инея. Вопреки ожиданиям, они крепли и множились, с каждым мгновением захватывая все больше пространства. Айрин калачиком свернулась на студеном полу, а когда решилась осмотреться, стены, потолок, даже потухший камин покрывала растущая корка кристально прозрачного льда. Дым никуда не делся, но из-за мороза дышалось будто бы легче.

Предплечье пронзило жгучей болью. Задрав рукав, она с ужасом обнаружила у сгиба локтя клеймо в виде неизвестной руны, в очертаниях которой узнала части того самого слова.

«Меня зовут Экъяль» — так произнес шепот.

Температура продолжала падать.

Айрин с трудом расцепила стучащие зубы.

— Хватит. Прекрати! Nejar!

Ледяной панцирь остановил свой рост.

Девушка вновь разразилась кашлем и, некоторое время спустя, тщательно осмотрела ледяной ожог. Неужели с ней говорил дух руны? Но как и почему он помог ей? Бабушка всегда твердила, что духам нет дела до людей. Лутар Олимандер мог ответить на ее вопросы.

Лаборатория напоминала пещеру в горах, едва пережившую снежную бурю: из стен угрожающе торчали пучки шипастых сосулек, вместо шкафа со свитками высился сугроб, камин едва угадывался под ледяным щитом, пол покрывал прекрасный узор из инея, который варварски портили смазанные отпечатки ладоней.

Айрин обреченно обняла себя за плечи. Ей предстояло не только убрать снег, но и как-то объясниться перед Рунаром. Первым делом она выкопала из под снега труды по ядам, затем вышла из комнаты и больше в нее не возвращалась.

Две двери удалось открыть без труда, а последняя с замком-артефактом внезапно заупрямилась.

— Дьявол. Открывайся же! — Айрин без толку повторила заклинание и магический жест, затем саданула по двери кулаком, навалилась плечом, а под конец пнула ее, сопровождая каждое действие новыми ругательствами: — Тупая дверь! Чтоб из тебя сделали лошадиный денник и никогда там не убирали!

Бессильно зарычав, она устало привалилась к ней спиной, переждала приступ удушливого кашля и снова выругалась, теперь уже на себя.

— Вот кукушка! Оффан!

Под