Книга Смертельная обида - Николай Иванович Леонов

class="p1">– Слушаю вас.

– Передайте ей мои цветы. Она любила именно белые розы.

– А сами не хотите это сделать? – спросил Гуров. – Могу показать другую дорогу к сцене.

– Нет, не хочу.

Гуров замешкался. Ситуация складывалась неловкой, но если смотреть на нее со стороны, то ничего предосудительного в просьбе адвоката он не увидел. Тем не менее Красников обвинил Чернухина в смерти актрисы, но можно ли верить словам того, кто решает проблемы кулаками? Такие, как это часто бывает, склонны к принятию быстрых и необдуманных решений, не имеющих под собой веских оснований.

– Давайте ваш букет, – поежился он.

Чернухин нырнул в салон и достал цветы. Оказалось, что стебли цветов сломаны, а через прозрачную оберточную бумагу можно было наблюдать несколько оторванных, видимо, во время перепалки, белых лепестков. Чернухин перевернул букет вверх ногами, слегка потряс им, и лепестки благополучно упали ему под ноги.

– Прямо в таком виде и возложите, – попросил он.

Гуров взял в руку протянутый ему букет. В этот момент мимо переулка по тротуару проходила пожилая женщина. Заметив момент передачи букета, она оторопело остановилась на месте. Гуров, подождав, салютовал ей сигаретой.

– Тьфу! – выругалась женщина.

– И вам добрый вечер, – слегка поклонился Гуров.

Женщина ушла. Гуров на миг закатил глаза.

– Все видят только то, что хотят, – тихо произнес Чернухин. – Со мной вышла та же история.

– А вы не находите странным, что откровенничаете с тем, кого впервые видите? – прищурился Гуров.

– Нет, не нахожу, – все тем же ровным тоном ответил адвокат. – Вы лицо постороннее, в том-то все и дело. Я не хотел приезжать, но пересилил себя. Екатерина Александровна была моим другом. Я помогал ей, защищал ее, но мои действия были не так поняты. И кем?..

– Кем?

– Тот тип, который вдруг решил, что он имеет право решать, кому можно с ней проститься, а кому нет, не так-то и прост.

– Увольте, – попросил Гуров. – Только без сплетен, можно?

– Да какие тут сплетни, – дернул головой Чернухин. – Все уже давно все за других решили. Жестокие люди в страшном мире. Непонятно только, кто кого испортил: мир людей нагнул или наоборот. Вот и мне досталось. Но, знаете, я буду выше этого. Я не пойду снимать побои, а они есть. Здесь темновато, но у меня разбита губа и, кажется, завтра созреет фингал под глазом. Я мог бы заявить на него в полицию, мог бы вообще весь театр засудить, но я не стану этого делать. А все потому, что Екатерина Александровна меня бы отговорила. Она терпеть не могла склоки и скандалы.

Гуров мог слушать вечно, но сильно замерз. Куртку он оставил в театре. Та исповедь, которая неожиданно обрушилась на него, была сейчас совсем не кстати, но развернуться и уйти он тоже не мог, потому просто надеялся на ее скорейшее завершение.

Чернухин тоже не собирался долго разглагольствовать. Помолчав, он протянул Гурову руку.

– Еще раз благодарю вас за содействие. И за понимание.

Гуров взглянул на букет.

– Положу на сцену, – пообещал он.

– Вы уж не обманите. Всего доброго.

Он сел в машину, а Гуров заторопился прочь. Возле двери он обернулся – Чернухин завел-таки мотор, явно собираясь уезжать.

«Значит, не будет больше тут сидеть и страдать», – решил Гуров и заторопился в тепло.

Компания между тем мило проводила время и без Гурова. Новая знакомая оказалась актрисой из Питера, приехавшей в Москву на съемки. Гурову она понравилась – вся такая мягкая, не напористая, не громкая, какими часто оказываются люди искусства, старающиеся произвести впечатление. С Верховцевой она была знакома мало, но получила незадолго до ее кончины ценный подарок: та отметила качественную игру молодой актрисы и пожелала ей удачи на актерском поприще, причем сказала ей это лично на съемочной площадке, где исполнила свою последнюю роль в кино.

С появлением Кати Красников расцвел. То ли под парами коньяка, то ли от присутствия на горизонте симпатичной молодой женщины, но теперь он неуловимо преобразился во всем, включая манеру речи. Он то выкатывал грудь, то принимал расслабленную позу, всячески себя демонстрируя. Но тем не менее про Верховцеву не забыли. То Маша, то Красников нет-нет, но разворачивали разные темы разговора в сторону воспоминаний о покойной Екатерине Александровне.

Домой засобирались примерно через полчаса. Выходя из зрительного зала, Гуров не удержался и взглянул в сторону сцены, где за столом уже сидели какие-то люди, а высокий худой парень в оранжевой рубашке мялся перед микрофоном, что-то бубня об обещаниях, скромности и преданности. Его слушали вполуха, а сама Верховцева взирала на все так же в самой глубине сцены, совсем близко к занавесу, на складках которого покоился одинокий букет в прозрачной оберточной бумаге. Стебли роз были сломаны, а сами цветы выглядели довольно потрепанными.

Гуров сдержал свое обещание.

Генерал-майор Петр Николаевич Орлов с самого утра чувствовал себя неважно. Он покашливал, иногда ощущал легкий озноб, а головная боль и вовсе не отпускала с прошлого вечера. «Не дай бог, – хмуро подумал Орлов, снимая трубку телефона. – И ведь в прошлом году примерно в то же время заболел, кажется. Да что ж такое…»

– Вера, Гурова ко мне, – приказал он Верочке. – Если Крячко на месте, то и его тоже.

– Сделаю, Петр Николаевич.

– А чайник горячий?

– Кофе или чай?

– Чай, Вера. Спасибо.

Орлов положил трубку и прислушался к себе. Разумеется, никаких перемен к лучшему в своем самочувствии он не ощутил. Мелькнула мысль о том, что, может, если забыть о недомогании и загрузить себя работой, то хворь пройдет сама собой. Он подвинул к себе лист бумаги, полученный в «дежурке». Перечитал, осмыслил. Перечитал снова.

Вера вошла в кабинет вместе с Гуровым и Крячко. Обошла их быстрым шагом и заботливо поставила перед Орловым большую кружку с горячим чаем.

– Больше ничего не нужно?

– Нет-нет. Благодарю.

Вера исчезла, тихо прикрыв за собой дверь.

– Плохо выглядишь, – констатировал Гуров, бросив на Орлова веселый взгляд.

– И тебя с добрым утром, – тут же отозвался Орлов. – Пришли оба – это хорошо.

Стас и Гуров расселись по обе руки от Орлова.

– Читайте. – Орлов протянул сводку Гурову.

После прочтения первых строчек Гуров напрягся.

– Как интересно, – произнес он, протягивая бумагу Стасу. – Посмотри-ка.

– Как всегда. – Орлов прикоснулся к краю кружки и, обжегшись, тут же убрал руку. – Что там тебе интересно, Лев Иванович?

– Я только вчера с ним беседовал, – ответил Гуров. – Интересное совпадение.

– Знакомый?

– Я бы не сказал. Столкнулись случайно и перебросились парой слов.

– Адвокат Чернухин Леонид Семенович, 1966 года рождения. Знакомое имя, мелькало где-то, но теперь, конечно, уже и не вспомню, – пробормотал Стас. – Ножевое в область