Книга Роковой бал - Кристина Додд

А он может вернуться, чтобы ухаживать за своей женой.

Джейн необычайно ровно сидела в экипаже, который двигался в темноте ночного Лондона, когда она ехала с приема у Сьюзен. Она не хотела даже случайно дотронуться до Блэкберна. С самого дня их свадьбы она не прикасалась к мужу по своей воле. Но доводы Фица внесли смятение в ее мысли, и она не знала, что думать. Фиц восхищался Блэкберном, это ясно, но так же ясно и то, что он не питает иллюзий в отношении друга. После своих заверений о замечательных душевных качествах Блэкберна, Фиц принялся потчевать ее слухами, которые ходят об их браке, смеясь над каждым проявлением заносчивости Блэкберна.

И Джейн тоже смеялась, в первый раз за две недели. Она засмеялась еще громче, когда подняла глаза и увидела Блэкберна, который прожигал ее взглядом, с тарелкой и чашкой.

Поэтому сейчас ей было непросто. Отказаться от своей враждебности к Блэкберну и предположить, – лишь предположить, что он женился на ней, потому что хотел поступить правильно, потому что она ему желанна и потому что... она ему нравится.

Или продолжать обижаться. Но как долго она сможет это выдержать? Джейн была практичной и по природе незлой женщиной. Она не сможет холодно относиться к мужу всегда... особенно, когда она так его любит.

Джейн посмотрела в темноту.

Да, она любит его всем своим истерзанным сердцем.

Поэтому она позволит себе освободиться от злости и если зародилась эта маленькая надежда, надежда, что когда-нибудь он полюбит ее в ответ... что ж, она не будет развивать ее. Но и отказываться тоже не будет.

– Джейн, ты никогда не рассказывала мне, что берешь уроки мастерства, – его голос был приятным и теплым, как подогретый сироп.

Непроизвольно она стала в позицию обороны.

– Я взяла лишь несколько.

– Кажется, мсье Бонвиван впечатлен твоим дарованием. – Блэкберн вроде бы не возражал против этого.

– Да. Ну... да, он так сказал.

– Как ты отыскала этого выдающегося учителя искусств из Франции?

– Когда де Сент-Аманд увидел меня, он узнал во мне автора одной картины. – В голосе Джейн не было хвастовства за свою раннюю работу; Блэкберну могло это не понравиться. – Ты помнишь.

– Когда мы были в саду у Сьюзен.

– Да. Де Сент-Аманд пригласил меня в гости и познакомил с мсье Бонвиваном. – Какое возбуждение испытала она тогда! Какой страх предвкушения! – Я не могла отказать. Когда он сказал, что видел мою работу и восхищается ею, я была так польщена. – Джейн еле удержалась от смеха, вспоминая, как мсье смотрел на нее своими большими грустными глазами и хвалил ее самыми напыщенными словами, которые она когда-либо слышала.

Джейн сконфуженно замолчала.

Блэкберн повернулся к ней, и его рука легла Джейн на поясницу.

– Рассказывай дальше.

Он хотел, чтобы она говорила, но Джейн трудно было ввести в заблуждение. Все приличные английские джентльмены чувствовали себя не в своей тарелке, когда разговор заходил о ее таланте, а у Блэкберна было для этого причин больше, чем у других.

– Я пошла туда, как только смогла, и он многому научил меня всего за несколько часов. Я была потрясена, мне хотелось рассказать об этом всем вокруг, но никто особо не интересовался... – «Никому не нужен мой талант». Нет, она не может так сказать. Это прозвучит как жалоба, а она не чувствовала себя ущемленной. Она принимала жизнь такой, как есть, и поступала так, как множество женщин до нее. – Вот и все.

Его пальцы сжали ее руку.

– Продолжай.

Вглядываясь в лицо Рэнсома в полумраке экипажа, она пыталась понять его выражение, но увидела только неясный блеск в глазах. Его голос звучал довольно сдержанно, и Джейн в том же тоне ответила:

– Мне бы очень хотелось, но я пойму, если это окажется ненужным.

Он притянул ее к себе.

– Мы должны подумать о будущих поколениях.

– Я не собираюсь становиться великим художником, но... Наклонив голову, он тихо прошептал ей на ухо:

– Я говорю о будущих поколениях Квинси.

– О-о. – Его дыхание щекотало кожу, по ней пробежали мурашки. – Ты имеешь в виду детей.

– Наших детей. – Его губы коснулись нежного места на шее, где начинаются волосы. – Ты не сможешь ими пренебречь.

– Пренебречь? – Джейн испытала острое разочарование. Рэнсом не хочет, чтобы она писала картины. Не хочет, чтобы она создавала скульптуры. Джейн знала это; он не воспринимает ее работу всерьез. Здесь нечему удивляться.

Он хочет, чтобы она была его женой, рожала ему детей, посвятила себя семье и отказалась от всего остального. Ей тоже этого хотелось, но...

– Я не могу пренебречь детьми.

– Хорошо. – Он почти замурлыкал от удовольствия, когда наклонил ее подбородок и провел большим пальцем до ключицы. – Я знаю, что ты не сможешь.

Две мечты. Одна – создать шедевр, символ прекрасного, который будет наполнять людей счастьем. Другая... просто выйти за Блэкберна и быть счастливой.

В течение стольких лет она стремилась осуществить эти мечты. Теперь одной из них нужно пожертвовать ради другой.

Две мечты. Победить может только одна.

Повернувшись к Блэкберну, она обвила руками его шею и прижалась к его груди.

– Как ты думаешь, когда мы приедем домой, мы сможем поработать над этими будущими поколениями?

– Ты его уже потеряла.

Джейн подпрыгнула от неожиданности, но не повернулась. Она узнала этот голос. Фредерика, графиня Атоу разыскивала ее, чтобы передать сплетню.

– Он ходит за твоей племянницей по пятам, как жеребец, почуявший кобылу.

Схватившись за балюстраду, Джейн смотрела вниз на толпу, окружавшую Адорну. Блэкберн был к ней ближе всех. Он не прерывал других джентльменов, напротив, он даже поощрял их красноречие. Но его действия не вписывались в поведение влюбленного мужа. Скорее это походило на поведение недовольного любовника.

Но почему? Джейн не знала. После их примирения в экипаже пять дней назад они не разлучались ни на минуту, сливаясь в пылких объятиях, отдыхая после упоительной близости либо готовясь к новой. О, они засыпали лишь ненадолго. Они даже есть забывали. Но самое главное, они представляли теперь собой единое неразрывное целое, ту связь, которую редко кто видел, но о которой мечтают все.

По крайней мере, так ей казалось.

До сегодняшнего дня, когда камердинер Рэнсома принес в спальню послание. Блэкберн поднялся, прочел бумагу и холодно сказал:

– Сегодня мы должны быть на балу у Мэнвинсов.

Сейчас все, кто восхищался преданностью Блэкберна его новой, такой обыкновенной жене, посмеивались, и это было адресовано Джейн.