Книга Ветер Приключений - Ascaton

мне волну. Сознание померкло.

* * *

Множество факторов определяют положение границы между победой и поражением. Сколько бы планов ни строили люди и нелюди, сколько бы ни пережигали свои жизни в попытках приподнять полог грядущего… череда абсолютно не связанных между собой и не подконтрольных сторонней воле событий сплетается в единый узор реальности. Гидеон и Аэлар, с головой бросаясь в гущу сражения, не знали, что храбрый, одинокий корабль «Покоритель Бури» пожертвовал собой, нанеся магическому древу ничтожный, по меркам мэллорна урон. Жрецы, оставшиеся в плавучей крепости поддерживать ритуал призыва аватары, тоже внесли свою лепту. Они относились к новому поколению служителей культа, учившемуся под руководством единиц из тех, кто пережил великую жатву, не узнали в свое время какие пагубные воздействия может иметь повреждение внешних оболочек древа. А женщина, эоны назад взявшая из выжженной до жирной золы земли отцовский охотничий нож, поклявшаяся отомстить, и давно забывшая, что значит бояться… не предполагала, что иногда чем больше ты борешься, тем сильнее проваливаешься в зыбучие пески…

И это лишь верхушка непознаваемой игры реальности. Пойди хоть что-то из тысяч мелких событий по другому пути, и история была бы совсем другой. К счастью или, к сожалению, история не терпит сослагательного наклонения. Энергия, высвободившаяся при изгнании богини из тела ее невольного вместилища, не ударила по молодому магу или юной эльфийке. По нитями связи она устремилась туда, где произошел основной разрыв этой самой связи. К Древу Маны.

Поэтому, когда пламенный цирк прекратил свое действие, Аэлар Мэлуи в последние мгновения своей не-жизни увидел перекошенное от злобы лицо предавшего его сына, умиротворенную мордашку внучки, которую он ни разу в жизни не видел, наполненные слезами глаза ученика и печаль на лице одного из тех немногих, кого он мог бы назвать другом.

Из последних сил, оставшихся в распадающейся на лоскуты души, архимаг подлетел к немертвому воину и передал ему в руки последнюю из тех, кто нес его кровь.

— Позаботься о них… Моя внучка… вверяю ее жизнь в твои руки. А парень, хах, из него определенно выйдет толк. Даже жаль, что для меня это конец, и я не увижу, как высоко они взлетят…

— Смерть — это еще не конец, старый враг.

— Да, ты как всегда прав. Смерть — это еще не конец, старый друг.

Душа архимага покинула тело юноши и распалась снопом искр, оставив после себя лишь незримое для всех кроме, разве что, старейших сущностей мультивселенной ядро, вернувшееся в бесконечной поток душ.

* * *

Глаза я открыл в кромешной темноте. Тело явно лежало на чем-то мягком, а сама кровать мерно покачивалась. Или не кровать? Через несколько мгновений я осознал, что покачивалась не мое лежбище, а все помещение, чем бы оно ни было. Хотя, почти наверняка, это была каюта на корабле, за сотни часов, проведенных мной в море, я безошибочно мог понять, что нахожусь на воде. Дезориентация первых секунд легко объяснялась длительным пребыванием без сознания. А как я, собственно, тут оказался? И где я, черт побери?

В голову словно воткнули раскаленную иглу. Все события, начиная от второго спуска в Ауразионское подземелье, до боя с ни много ни мало эльфийской богиней, вереницей возникли перед моими глазами. От серии скоростными поездами промчавшихся от макушки до пяток импульсов боли тело выгнуло дугой, а я схватился за голову. Что могу сказать, фатальная ошибка. Тело было задеревеневшим, и от попыток движения боль лишь приумножилась. Почти снова провалившись в беспамятство, я инстинктивно запустил некромантскую медитативную формулу. Волны спокойствия от объемной руны, существующей то ли в моем воображении, то ли в том пространстве души, начали расходиться по естеству, даря покой и спокойствие. Сознание постепенно прояснилось, и, отдышавшись, я начал попытки анализировать окружение.

В моем временном пристанище было сразу несколько странностей. Первым, что выцепили обострившиеся в кромешной темноте органы чувств, после качки стало отсутствие запахов. Не считая запаха моего тела и пота, каюта была абсолютно стерильной. В каюте на корабле — плавучей груде дерева или металла, в которой просто невозможно спастись от вездесущего запаха моря. И это было не замещение природных ароматов химией или алхимией, нет. Запахи отсутствовали. Достигнуть такого можно только очень специфическими чарами из раздела аэромантии, на которые на судах обычно не тратятся.

Вторым лишь с небольшим отрывом шло отсутствие звуков. Ни всплесков волн, ни криков команды, ни бой склянок, ничего из того, что сопровождает жизнь корабля, не пробивалось внутрь. Ну и наконец самое пугающее открытие. За стенки комнаты не пробивалась мана. Да, собравшись с силами я начал обследовать ее с помощью магии. Простейшие чары воздуха и нейтрального спектра отозвались очень легко, и столь же легко уперлись в границы. Нечто в стенах полностью изолировало внутреннее пространство от связи с остальными помещениями. И все указывало на то, что я нахожусь либо в карцере, либо в изоляторе, вот только условия были уж больно комфортными. Моя сенсорика пусть и не покидала пределы кельи, но все еще могла полностью охватить внутренности. Моим ложем являлась достаточно большая двуспальная кровать, прикрученная к полу через закладные детали. Стены и потолок особенного интереса не представляли, будучи обычными стальными перегородками, обитыми имитирующим дерево материалом. А вот пол, вернее то, что на нем изображено, был достоин внимания. По ровной стальной пластине тянулась тонкая вязь линий и знаков с такой плотностью, что одним только чувством маны считать изображение было невозможно. Однако легко читалось, что центр кровати, а если быть точным, то я сам был фокусировочной точкой ритуала, который, судя по всему, уже завершился.

Пока что вопросов становилось лишь больше. Однако я все еще был жив, хотя последнее воспоминание однозначно предвещало моей тушке падение с пары километров прямиком в воду, что гарантированно отправило бы меня снова прокатиться на поезде перерождения. Тем не менее тушка была в целом в порядке. Чем дольше я лежал и практиковал медитацию некромантов, тем легче мне становилось. Через пару кругов повторения полного цикла дыхательных упражнений, приготовившись к новому кругу боли, я приподнялся на руках и постарался разместиться в койке полусидя. Против всех ожиданий боли не последовало, и я лишний раз убедился в приемлемости моего самочувствия. Усилием воли сконденсировавшаяся вокруг ладони вода, окрасилась зеленым светом целебной мистерии и юрким зверьком оббежала мое тело.

Тело и правда было в порядке, хотя и слегка истощенным. Даже тонкие оболочки радовали стабильно хорошим состоянием и сверх того ощутимым приростом энергоемкости. Пребывание в