Книга Непокорные - Эмилия Харт

наследника.

И это плохо для Лиззи, Элинор. Плохо для Лиззи, что она носится по дому в таком состоянии, предаваясь подобным фантазиям. На прошлой неделе она заявила, что может предсказывать погоду – вернее, Морг, эта тупая птица, может. Я живу, стыдно сказать, опасаясь вашей дочери.

Боюсь – и доктор Рэдклифф разделяет мои опасения, – что, растеряв последние остатки связи с реальностью, она станет еще более опасной для себя. И для детей.

Более того, я содрогаюсь, просто описывая этот случай вам, – экономка застала ее за попыткой вылезти в окно, которое забыла запереть нерадивая горничная. И самое ужасное – она это делала с малышом на руках. Она подвергла опасности жизнь моего сына – моего наследника, Элинор.

К счастью, доктор Рэдклифф смог тотчас же приехать. Он предложил новое лечение, которое, как он полагает, может помочь: гистерэктомию – удаление матки. Это может показаться чересчур серьезным шагом, но доктор считает, что в таких редких случаях, когда половые органы начинают влиять на сознание, это вполне оправданный риск.

Я всей душой надеюсь, что эта операция, которую предложил доктор Рэдклифф, вернет Лиззи рассудок. Я буду держать вас в курсе дел.

Искренне ваш,

Руперт Эйрс, девятый виконт Кендалл

10 сентября 1927 года

Элинор,

Ваш вчерашний визит – без предупреждения – был в высшей степени неожиданным.

Сожалею, что Рейнхэм не впустил вас, но я был занят срочной корреспонденцией, касающейся дел поместья.

Как, полагаю, Рейнхэм объяснил вам, Лиззи готовят к операции. Вам не нужно беспокоиться о ее самочувствии: доктор Рэдклифф с небольшой командой высококвалифицированного персонала уже разместились в Ортоне и готовы оперировать.

Доктор Рэдклифф абсолютно уверен, что этот способ лечения сработает. Давайте позволим хорошему доктору спокойно делать свое дело.

Пока я прошу вас воздержаться от дальнейшей переписки. Когда появятся новости, я сообщу вам.

Ваш

Руперт Эйрс, девятый виконт Кендалл

25 сентября 1927 года

Дорогая Элинор,

С искренним сожалением сообщаю вам о смерти Элизабет.

Она покинула земную юдоль сегодня рано утром. Доктор Рэдклифф полагает, что виной тому было слабое сердце, вдобавок за последнее время истощенное бредовыми идеями.

Я уверен, что доктор Рэдклифф приложил все усилия для ее спасения, но, насколько я понимаю, к тому времени, когда стало ясно, что что – то идет не так, было слишком поздно.

Я устроил все для того, чтобы в следующий вторник ее похоронили в семейном склепе Эйрсов в церкви Святой Марии.

Надеюсь, у вас нет возражений.

Ваш

Руперт Эйрс, девятый виконт Кендалл

30 сентября 1927 года

Элинор,

Учитывая ваше поведение во вторник, полагаю, будет лучше всего, если ваше общение с детьми прекратится. Сейчас для меня главное, чтобы они как можно скорее оправились от этого прискорбного эпизода. В связи с этим я считаю, что лучше всего, если при них не будет никаких разговоров про Элизабет; по мнению доктора Рэдклиффа, упоминания матери принесут больше вреда, чем пользы.

Что касается вашей абсурдной просьбы забрать останки Элизабет в ваши трущобы, чтобы похоронить ее там, – мне трудно даже представить, как вы могли подумать, что я могу согласиться на подобное. Элизабет была моей женой, и потому уместнее всего ей быть погребенной на фамильном участке Эйрсов.

Однако я выполню вашу просьбу и передам Вайолет ожерелье, о котором вы так беспокоитесь, – я отдам распоряжения Рейнхэму, чтобы он забрал его на следующей неделе. Но если вы попытаетесь связаться со мной снова, мне может понадобиться пересмотреть это решение.

Ваш

Руперт Эйрс, девятый виконт Кендалл

По щекам Вайолет катились слезы.

Теперь она знала правду. Ее мать вовсе не умерла при родах Грэма, как она думала. Она умерла, потому что доктор – тот самый доктор, который просунул свои холодные пальцы внутрь Вайолет, – изувечил ее. Убил ее.

Она перечитала письмо Лиззи, изучая изгибы материнского почерка. Сперва она не поняла того места, где было сказано про карету, но потом она вспомнила. Ее бабушка с дедушкой и дядя погибли незадолго до того, как поженились ее родители.

Несчастный случай с каретой. Так внезапно.

Внизу на камнях лежала искореженная карета.

Была ли ее мама ответственна за случившееся? В письме не упоминалось ничего, что могло бы вызвать аварию, – Вайолет вообразила спрятанную в утеснике ловушку, что-то, что могло бы напугать лошадей. Но Лиззи писала только о Морг.

В любом случае во всем был виноват Отец. Он хотел (при этой мысли у нее свело живот), чтобы его собственные родители и брат умерли. Она вспомнила сломанные карманные часы, которые нашла в столе у Отца. Наверное, их носил Эдвард – она вспомнила, что так звали ее убитого дядю. Он был старшим из трех сыновей. Должно быть, поэтому Отец хотел убрать его с дороги. Со смертью родителей и старшего брата он наследовал титул и Ортон-холл.

Его величайшее завоевание.

Никто, кроме мамы, не знал о его вине. Поэтому он запер ее, заявив, что она сумасшедшая, – чтобы скрыть то, что он сделал.

И он даже не позволил ей увидеться с собственной матерью – бабушкой Вайолет. Что сталось с Элинор? Вайолет предположила, что она умерла, иначе как бы отец оказался владельцем коттеджа? Но где тогда их вещи – вещи Элинор и Лиззи? Если бы не содержимое бюро, можно было бы подумать, что их вовсе не существовало.

В памяти всплыло последнее предложение маминого письма:

Сохрани наше наследие.

Что она имела в виду под «наследием»?

Смахивая слезы, она перебрала оставшуюся кипу бумаг во втором ящике, поднимая клубы пыли. На самом дне лежала толстая книга, топорно переплетенная в потертую от времени телячью кожу. Сердце заколотилось. Пергамент был изношен, буквы едва читались. Пришлось прищуриться, чтобы прочитать написанное: почерк был тесный и кривой, чернила поблекли. Вайолет поднесла свечу ближе, чтобы лучше видеть. Она различила имя… Альта: та прародительница, которую упомянула в своем письме мама.

Вайолет провела пальцами по первой строке.

Десять дней они держали меня там. Десять дней, и лишь вонь собственного тела составляла мне компанию…

36

Кейт

Когда зазвонил телефон, Кейт сидела в спальне на полу.

Она делала мобиль для малышки с помощью богатства, собранного во время прогулок по окрестностям. Дубовый лист янтарного цвета, блестящая спиралька раковины,