Книга My black rose - Саун Грейв

бумаги высыпаться на ковер. — Можешь пока идти, заняться чем-нибудь интересным, Том. Тебя ведь не касается весь этот бред.

— Что вы, я хочу помочь.

Реддл сел на пол, скрестив ноги, и подавая один из альбомов матери. Следующий он взял сам, открывая его и пролистывая. В первой коробке было совсем ничего интересного — детские фотографии братьев Ричардсон. Их Розамунд попросила убрать в библиотеку. Вторая коробка — свадебные фотографии, очень милые и теплые. Роза даже засмотрелась на них. Но, они были скорее интересны просто как картинки, нежели как воспоминания о событии. Эти фотоальбомы убрали в кабинет к леди, в один из шкафов. В третьей коробке — прочие фотографии уже после свадьбы. Счастливая семья, ничего не скажешь. Эти альбомы тоже отправились в библиотеку. И в последней коробке различный памятный хлам в виде статуэток, украшений и прочей ерунды, которую Роза попросила Тома убрать на чердак.

— Не понимаю, зачем мне этот хлам? Мне казалось, что все уже поняли, что я перестала быть такой же сентиментальной, что и семь лет назад.

Розамунд откинулась на спинку дивана, тихо вздохнув и распуская волосы. Том, вернувшийся с чердака, обогнул диван и, встав позади женщины, запустил пальцы в ее волосы, начиная мягко массировать голову, чтобы немного расслабить Розамунд. Кажется, перебирание хлама ее только разозлило.

— Может они просто хотели сделать Вам приятное, мадам. — Том слабо улыбнулся, а Роза молча прикрыла глаза, тихо вздыхая и позволяя Тому поухаживать за ней. Уже был вечер, они потратили на разборку вещей слишком много времени, а потому сил заняться чем-то еще не было. — Кстати, миледи, вы нашли, кого поставить управляющим издательства?

— Если честно — ума не приложу. Я уже всех знакомых перебрала из маглов, но ни на кого не могу оставить его.

— А как насчет мистера Спарэкса?

— Дворецкого Дэвида?

— Да. Насколько я знаю, он часто помогал дядюшке в работе.

— Ты прав, часто… Пожалуй, стоит поговорить с ним об этом. Какой же ты у меня умный, Томми.

Реддл улыбнулся и обошел диван, садясь рядом с Розамунд, забираясь к ней в объятия, положив голову на плечо. Сколько бы лет ему ни было, он, наверное, никогда не откажется от ее объятий. Они успокаивали как его, так и ее. Он чувствовал это, а потому сам стремился к ним. Розамунд прижалась щекой к макушке сына и стала слегка покачиваться из стороны в сторону, словно бы укачивая мальчика.

"Всё-таки время — странная вещь. Им измеряется бесконечность, им отмеряется человеческая жизнь, которая может оборваться в любую секунду. Секунды, минуты, часы — всё это единицы, которыми мы считаем свою жизнь, ведём обратный отсчёт до ее окончания. Интересно, когда человек рождается, где-нибудь запускается счетчик отведённого ему времени? А если и так, то можно ли его остановить? Или изменить время на нем? Как вообще работает эта система? Если кто-то меняет что-то в ходе времени, но меняются ли из-за этого "счётчики" жизни? Почему мне это всё не кажется бредом? Хах, кажется, я слишком много общаюсь с Дамблдором".

— Том? Ты задремал? — Роза посмотрела на сына на своем плече, что дремал, тихо сопя.

— Да, немного. Миледи… — Ресницы Тома дрогнули, он приоткрыл глаза. — Знаете, я кажется решил, чем хочу заняться в будущем.

— И чем же?

— Хочу работать в отделе "Работы со временем". Изучать его аномалии, маховики, путешествия во времени…

— Хочешь стать невыразимцем? — Розамунд с удивлением посмотрела на сына, осторожно убирая прядки волос с его лба. Помнится, в изначальной истории он хотел стать преподавателем в Хогвартсе, а карьера в министерстве его не интересовала.

"Так, Амелия, куда ты завернула историю?!" — Мысленно выругалась женщина. Нет, она была рада, что ход истории изменился, но теперь она совершенно не понимала куда именно движется Том и какое будущее его ждёт.

— Да. Как мистер Розье и мистер Блэк. Они ведь оба работают в отделе тайн. Думаю, пока что это единственное, что мне действительно интересно.

— Ох, ну раз так… Я не против. — Розамунд улыбнулась, погладив сына по щеке. — Только будь осторожен, ладно? Со временем шутки плохи.

— Конечно, не стоит беспокоиться, мадам.

Глава 17

Том в своих рассуждениях про время был прав. Время скоротечно. Оно никого не щадит. У него нет любимчиков и особенных. Пусть многие и пытаются обмануть его бессмертием, но рано или поздно конец настигает всех. Время — тот еще шутник, но ему никогда не сравниться в своих шутках с Судьбой. Эта леди — переплюнет всех шутников. И не всегда ее шутки нравятся обычным, далеким от ее планов людям.

В этот раз «смеяться» предстояло Тому, мальчику, который хотел посвятить себя работе с менее удачливым в шутках брату Судьбы — Времени. Новый учебный год не принес ничего нового. Всё та же учеба, всё те же дополнительные занятия. С третьего курса у мальчика прибавилось предметов — теперь он изучал нумерологию, руны и магловедение. Встречи с профессором Дамблдором стали реже, всего лишь два раза в месяц. Мужчина искал путь бузиновой палочки и, к сожалению, пока не мог похвастаться результатом.

Зато благодаря этому у Тома освободилось время и "Вальпургиевы рыцари" стали собираться чаще. Их встречи всё больше походили на закрытый клуб джентльменов, а оттого, встречи казались им чем-то невероятно особенным. Хотя, Тому это больше напоминало игру. Каждый раз у него появлялось такое чувство, что ребята не доиграли в детстве. А теперь, получив волю создать свое тайное общество, они отрывались по полной: придумывая секретные шифры, свое рукопожатие, создавая новые заклинания и еще много разных, не очень важных, но забавных вещей. Ему нравилась эта игра и он ее поддерживал.

Ближе к Рождеству Том вместе с Розье создали заклинание, благодаря которому можно было нанести на кожу рисунок. Специальная магическая метка, с помощью которой они бы могли определить, что кто-то из друзей находится в опасности, а тот, кто попал в беду — мог вызвать помощь. Перед отъездом домой каждый из мальчишек получил от Тома такую метку. Она представляла собой своеобразный браслет в виде тернового венца вокруг предплечья, чуть ниже локтя. В неактивном состоянии метка была бледно-серой, но когда кто-то активировал рисунок, она наливалась чернилами, становясь ярко-черной. В таком состоянии она оживала и ветви тернового венца (из двух колец) поворачивались таким образом, чтобы просветы между шипами образовывали имя того, кто просит о помощи. Таким же образом можно было сообщать место и время встречи. Единственный минус подобной метки — невероятно сильное жжение