Книга «Все по местам!» Возвращение «Варяга» - Глеб Дойников

Дополнительно рекомендуется принятие в состав вещевого довольствия вязаных подшлемников — «артурок» с откидной лицевой маской, дополнительно защищающей лицо от ветра.

(…)

Вопрос со средствами наблюдения, управления и связи, долженствующими находиться в распоряжении командиров батальонов и ниже, нуждается в дополнительном рассмотрении с учетом современного состояния телеграфа (в том числе беспроволочного), телефонии и сигнальной пиротехники. Однако же связь должна устойчиво обеспечиваться средствами батальона на всю ширину и глубину как оборонительных, так наступательных порядков, т. е. до 2 верст. На уровне до взвода весьма полезными оказались унтер-офицерские свистки, позволяющие передавать сигналы нижним чинам при умеренной канонаде.

(…)

ВЫДЕРЖКА ИЗ КНИГИ ГРАФА А. А. ТОЛСТОГО «АРТУРСКОЕ УТРО» (СПб, изд-во «Пальмира», 1954)

Письмо В.K. Михаила Александровича брату (фрагмент)

Комментарии графа А. А. Толстого

…произведенные на основании скучной бухгалтерской работы по учету истраченных патронов, испорченных винтовок и пулеметов расчеты (на скуку я, впрочем, не жаловался — острых ощущений и увлекательных приключений за время осады Артура и Дальнего я хватил с лихвой) повергли меня в настоящий ужас. Я трижды проверял и перепроверял с истинно германской педантичностью собранные для меня штабс-капитаном Штаккелем цифры. Отчаявшись, я обратился к наверняка известному тебе по рассказам доктора капитану Б.[35]

Он посмотрел на меня, поверь мне, Ники, как на ребенка. Почти все цифры, к моему отчаянию, были поправлены им даже в сторону увеличения. Пять миллионов винтовок, сорок тысяч пулеметов, триста тысяч ружей-пулеметов и пистолет-пулеметов совокупно, шесть миллиардов патронов в мобилизационном запасе (и половина этого количества в ежегодном производстве во время большой европейской войны) — это непредставимо. Особенно когда вспоминаешь состояние нашей промышленности, казавшейся нам такой основательной и надежной. И ведь я еще не закончил подсчеты по расходу артиллерийских снарядов… Боюсь, что «снарядный голод» предстанет в цифрах такой ужасающей геенной, которую ты (и даже я, не испытывавший затруднений с поддержкой со стороны молодцов-артиллеристов из Артура) не можешь представить.[36]А ведь еще есть и новые виды вооружения и снабжения — механизация армии, развитие наших броневых экспериментов, удушающие газы, аэронавтика.

Кстати, известный тебе инициатор всей этой истории Р. предоставил мне при своем (крайне эффектном) прибытии в Дальний американскую газету с описанием полетов бр. Райт. За «адмиральским чаем» (зависть армии к комфорту моряков я полагаю вечной, впрочем, в капитанской каюте «Варяга» заботливо сохранен и покрыт лаком весьма крупный кусок обугленной и выгоревшей дубовой панели — память о прорыве и напоминание о «цене» этого комфорта) Р. немного рассказал мне о перспективах сих хлипких «этажерок». Говорил он со знанием дела, чувствуется его довольно фундаментальная подготовка в области воздухоплавания. По словам Р., первым человеком, с которым он хотел бы встретиться после окончания войны (за исключением тебя, разумеется) для продолжительной, вдумчивой и серьезной беседы, является неизвестный мне, к сожалению, проф. Жуковский из Московского училища.[37]

Возможно, в другое время я был бы воодушевлен открывающимися перед российской армией и флотом перспективами — но проклятые цифры повергали меня в уныние, и все чудеса науки сейчас для меня всего лишь деньги, время и люди, которых нам так не хватает для подготовки к грядущим испытаниям. Хватит ли у России сил оплатить счет, который выставляет нам неумолимое будущее? Не надорвется ли основа державы нашей — простой мужик — крестьянин, рабочий, мелкий мещанин?

Будучи брошен войною и в особенности осадою Дальнего в самую глубь народной солдатской массы, я осознал, сколь мало мы, призванные править Россией, знаем всю глубину и всю примитивность жизни огромного большинства нашего народа. Можешь ли ты представить, что некоторые солдаты из самых коренных российских губерний считают нахождение в армии (даже под неприятельским обстрелом) чудесным благом, ибо лишь в армии им впервые доводится досыта поесть (ежели, разумеется, интендант вороват хотя бы в меру)? Меня в самое сердце поразила услышанная от одного из крестьянских сынов («одноножник» — так описал он семейный свой надел, дав единственным этим метким словом полную картину) поговорка «Коли хлеб не уродился — то не голод, а голод — когда не уродилась лебеда». Однако же за столь скудно питающее его Отечество он же готов драться с необыкновенным упорством и яростью.